Финал в Преисподней - Станислав Фреронов Страница 30

«Ночь длинных ножей» стала объективным поражением модернистского сектора германской экономики. Магнаты химии и электроники, будучи объективно вторым эшелоном крупного капитала, логично усматривали союзника в Грегоре Штрассере и играли на противоречиях между аппаратом НСДАП и командованием СА. Первые позиции сохранили магнаты угля и стали, ориентированные на Геринга и предпочитавшие монолитный орднунг.

Но вскоре и им пришлось столкнуться с чередой неприятных неожиданностей. Генеральный совет германской экономики, орган совместного государственно-монополистического регулирования, быстро утратил свои руководящие приоритеты. На первый план в управлении хозяйством выдвинулось министерство экономики, которому стали непосредственно подотчётны главы имперских сословий и отраслевых групп. Укрепление фюрерского единовластия в политике не могло не затронуть экономическую сферу. Единая тотальная власть, во имя которой вырезались «длинными ножами» быки из Штурмовых отрядов, левые нацисты и традиционные консерваторы, бесцеремонно вторглась в частнохозяйственные прерогативы.

Политическая чистка быстро затронула среду экономической олигархии. Уже в 1933-м по настоянию партийного руководства из главной классовой организации капитала — Имперского союза германской промышленности были устранены за политическую нелояльность металлургические магнаты Людвиг Кастль и Макс Шенклер. Той же участи, но уже по расовому признаку подвергся крупный угольный бизнесмен Пауль Зильверберг, чьё еврейское происхождение ранее никак не напрягало братьев по классу.

18 октября 1936 года был утверждён государственный 4-летний план индустриального развития. Цель определялась без обиняков: создание самой мощной военной промышленности мира. Для его осуществления учредилось специальное ведомство во главе с генеральным уполномоченным Герингом, по функциям напоминающее советский Госплан. Директивы уполномоченного по четырёхлетнему плану имели силу закона и подлежали строжайшему исполнению всеми предприятиями, независимо от формы собственности. Месяц спустя меры принудительного ценообразования отлились в генеральный запрет на повышение цен, продержавшийся до крушения Рейха в мае 1945-го.

Государственное планирование, обязательный характер заданий, директивное ценообразование означали качественный сдвиг экономических отношений. Частнокапиталистическая собственность сводилась к функции государственного поручения, хотя ориентация на прибыль позволяла сохранять динамику расширенного воспроизводства и обновления фондов. Оживление деловой активности — отчасти объективно послекризисное, отчасти стимулированное гитлеровским перевооружением — привело к более чем внушительному росту прибылей, хотя размер выплачиваемых дивидендов нацистское государство ограничило шестипроцентным потолком рентабельности. Концерны угля и стали за предвоенные годы наварились в среднем четырёхкратно, химические и электронные двукратно. Но получение и использование доходов определялось уже не предпринимателем, а чиновником. В соответствии с нуждами государства. Руководимого партией. Возглавляемой фюрером. В лице Адольфа Гитлера.

Форсированно наращивалась и прямая госсобственность. Флагманом государственного сектора с 1937 года стал концерн «Герман Геринг», оперировавший в угольной, сталелитейной и горнорудной сферах. Первоначально основанный на неприбыльных, но имеющих военное значение активах, геринговский госконцерн агрессивно расширялся. «Неарийская» собственность экспроприировалась по беспределу, как буроугольные шахты Игнация Петчика. Но поглощались и вполне арийские объекты, если в том усматривались нужды четырёхлетнего плана. Передать госконцерну внушительную долю своих активов был вынужден даже «Стальной трест» убеждённого нациста доктора Феглера. В 1939-1940-м была чохом конфискована собственность порвавшего с режимом и эмигрировавшего Фрица Тиссена. Ему самому — одному из первооткрывателей фюрера, субсидировавшему НСДАП аж в 1922-м — ещё предстоял концлагерь. Излишне уточнять, что ни экономическое, ни какое бы то ни было сопротивление этому процессу уже не имело никакого смысла.

В знак протеста против государственной «социализации» хозяйства, инфляционной финансовой политике и международных финансовых афер режима в 1937 году с поста министра экономики ушёл Ялмар Шахт. Его не стали задерживать. Министерство принял Геринг, затем главный экономист НСДАП Вальтер Функ, совместивший министерский пост с руководством Рейхсбанком. Над экономической политикой был окончательно закреплён партийный контроль. Военный лётчик Геринг и экономический журналист Функ, в отличие от профессионального финансиста Шахта, были убеждёнными национал-социалистами, свободными от буржуазной классовой ограниченности.

Эти события имели ещё одну специфическую сторону. В первое трёхлетие нацистского режима в крупном капитале преобладал традиционный блок угледобывающих и сталелитейных компаний. Массированные госзаказы, связанные с программами перевооружения, получали в первую очередь структуры Рейнско-Вестфальской группы, подобные «Стальному тресту». Они же оказались в политическом выигрыше от «Ночи длинных ножей». Их интересы в наибольшей степени выражал Шахт на министерском посту.

1936–1937 годы изменили ситуацию. В военном производстве обозначился «перекос вширь» — большое количество корпусной металлопродукции без должного топливного обеспечения. Наступил час химпрома. Ближайшим сотрудником Геринга в Генеральном совете по четырёхлетнему плану стал глава наблюдательного совета «ИГ Фарбениндустри», выдающийся химик Карл Краух. Концерн изначально продвигал концепцию «вооружения вглубь», инновационного производства синтетического бензина, прежде всего для военной авиации. Теперь программа «ИГ Фарбениндустри» была включена в приоритеты четырёхлетнего плана. То, чего не удалось добиться через Штрассера, реализовалось напрямую через Геринга. Олигархические группы промышленников выровнялись перед государством.

Нацизм всегда оставался для буржуазной аристократии социально-чуждым движением. «Следует отвергнуть точку зрения, будто социалистические требования нацистов выдвинуты не всерьёз. Они, конечно, вполне серьёзны, и их смысл не представляет собой ничего иного, кроме чистого коммунизма», — предупреждал фон Шлейхер ещё в октябре 1930-го. Ещё фундаментальнее идеологических были различия «эстетические», социокультурные. Поднявшийся из плебейских низов, нацизм отвергал и так или иначе ломал традиционную иерархию «фонов» вместе с их традиционной моралью. Гитлеризм был насквозь криминален, и фюрерство комплектовалось соответствующим контингентом. Одно это делало новый порядок принципиально иным, нежели планировался магнатами. Но…

«Я твёрдо убеждён, что может быть достигнуто согласие между воззрениями национал-социализма и возможностями частного хозяйства, ибо альтернатива не капитализм и социализм, а индивидуализм и коллективизм», — писал Шахт Гитлеру весной 1932-го. При этом необходимо учитывать, что «коллективизм» и по Шахту, и по Гитлеру означал этатизм.

Нечто подобное методом тыка нащупывал Ленин в «плане акционирования» 14 годами ранее. Но русская буржуазия оказалась не столь организована, как немецкая. А главное, не столь решительна, чтобы осознанно продать душу дьяволу.

Однако нельзя сказать, чтобы между крупным капиталом и высшей бюрократией хотя бы в какой-то мере произошёл разрыв. Финансово-промышленная олигархия примирилась с приоритетом партийно-государственной верхушки. Претензии на решающий голос были сняты. Далее речь шла не более чем о лояльном сотрудничестве.

Магнаты крупного капитала дисциплинированно выполняли производственные задания государства и оплачивали значительную часть нацистских социальных программ типа «зимней помощи». На постоянной основе функционировал «Кружок друзей рейхсфюрера СС», регулярно жертвовавший крупные суммы на нужды партии и её Охранных отрядов. Подчинённая роль частного капитала в нацистском государстве компенсировалась избавлением от конкуренции, социально-политической стабильностью, перспективой скорых завоеваний, устойчиво высокой нормой прибыли (пусть во многом условной и перераспределяемой) и допуском во власть.

Режим НСДАП эффективно выполнял заявленные задачи. Но на своих жёстких условиях, о которых Гитлер