Третий рейх. 16 историй о жизни и смерти - Артём Анатольевич Космарский Страница 30

Юноши из гитлерюгенда

Гораздо сложнее пришлось тем, кто был искренним нацистом и не стеснялся в этом признаться. «Я никогда не знал национал-социализм в его второй, ужасающей ипостаси. Я видел только, что люди счастливы и удовлетворены своей работой, что повсюду в Германии создаются великие и прекрасные вещи» (Хорст К., 1931 г. р.). Тут гитлеровский режим описывается как двуличный — как доктор Джекилл, который никогда не показывал юному Хорсту мистера Хайда. Взгляды этого юноши и подобных ему заставляют задуматься: а так ли эффективны были политика денацификации и попытки союзников заставить немцев раскаяться в своих поступках?

Нюрнбергские школьные сочинения явно или неявно оправдывают немцев: их авторы умалчивают о более активных формах поддержки, которую они могли оказывать гитлеризму, — издеваться над «расово чуждыми элементами» или военнопленными, доносить на соседей или друзей. Преследование евреев и коммунистов вообще упоминают только те школьники, которые сами принадлежат к этим группам.

При этом, отвечая на прямой вопрос анкеты «Что было плохо, несправедливо и неправедно при национал-социализме?», большинство школьников называют главным злом уничтожение евреев и славян. Это расхождение указывает на важный факт: реалии Третьего рейха молодые люди не могли осознанно включить в свою биографию. Их жизненные истории посвящены личным страданиям, а при намеке на ответственность за преступления режима они вспоминают, что были маленькими и ничего не понимали. Психологически этих подростков понять можно: в 1945 году черное стало белым, а белое — черным. Забвение и самооправдание — естественные стратегии в такой ситуации.

Сочинения школьников 1946 года показывают, какой сильный психологический шок они пережили. Поэтому вместе со своими старшими современниками подростки предпочли смотреть только в будущее (и восстанавливать страну), а не в прошлое с его неразрешимыми этическими проблемами. Но уже через десять лет молодежь четко отмежевалась от своих политизированных отцов и старших братьев. Это «скептическое поколение» отторгало любую идеологию: обжегшись на молоке, дуют на воду.

Что почитать по теме:

Fisher J. Disciplining Germany: Youth, Re-education, and Reconstruction after the Second World War. Detroit, 2007.

Gregor N. Haunted City: Nuremberg and the Nazi Past. New Haven and London, 2008.

Puaca B. M. Learning Democracy: Education Reform in West Germany, 1945–1965. New York, Oxford: Berghahn Books, 2009.

4. Любовь и память: судьба детей советских солдат в Австрии[87]

Все еще популярное на Западе представление о тотальном насилии советских солдат над немками в 1945 году — скорее миф, чем реальность (в том смысле, что двух миллионов изнасилованных женщин быть не могло). Но близкие контакты между солдатами и местными жительницами все же имели место, и от этого рождались дети. Какова была их судьба? Как к ним относились советская армия и местное общество? Удавалось ли им найти своих отцов, пусть и через 50 лет? И насколько сильно отличались похождения советских и западных воинов-освободителей?

Свадьбы — не будет!

Советский Союз, наряду с другими державами-победительницами, оккупировал Австрию с 1945 по 1955 год. В итоге войска были выведены, а страна официально приняла нейтральный статус. Всего в советской зоне оккупации в начале 1946 года размещалось около 200 тысяч солдат (британский, американский и французский контингенты не превышали 70 тысяч). Даже накануне полного вывода войск в стране все еще оставалось 50 тысяч военнослужащих, представителей гражданского персонала и членов их семей.

С австрийскими мужчинами ситуация была очень тяжелой: 380 тысяч не вернулись с войны, немало погибло в концлагерях. В 1948 году на 100 женщин в Австрии приходилось 70 мужчин. С учетом относительно привилегированного положения советских солдат их популярность среди женщин здесь, в нищей стране, была велика.

Мирные будни в послевоенной Вене

Австрийки более или менее регулярно встречались с советскими солдатами и — в исключительных случаях — вступали в брак. Поскольку советские войска были расквартированы по всей Восточной Австрии (в том числе в Вене) и их не запирали в гарнизонах, у солдат и офицеров было множество шансов познакомиться с местными женщинами: в театре, на танцах, на рынке, на рабочем месте, даже дома (немало оккупантов снимали жилье у австрийцев).

Как выяснила Барбара Штельцль-Маркс, главный историк «детей оккупации», австрийские женщины оказались меж двух огней[88]. Оккупационная администрация США и Великобритании считала Австрию побежденной, а не освобожденной страной. Уже 13 мая 1945 года англосаксы выпустили распоряжение, порицающее близкие отношения с местным населением. Брак считался крайней формой таких отношений и категорически запрещался. С начала 1946 года этот запрет постепенно снимался: многие австрийки вышли замуж и уехали за море. Немало французских, английских и американских солдат предпочли остаться в Австрии со своими новыми женами.

СССР представлял собой особый случай: официально никаких запретов на близкие отношения не было, но фактически они считались нежелательными. Австрийки могли оказаться шпионками или «классово чуждым элементом». Если какие-то интрижки предпочитали не замечать, браки солдат и офицеров с иностранками были запрещены постановлением Политбюро. Для офицеров этот запрет сняли 24 октября 1953 года, уже после смерти Сталина, но и тогда армейские политработники продолжали внушать своим подопечным, что половых связей с иностранками лучше не иметь.

В итоге действовали двойные стандарты: на романтические отношения власть закрывала глаза, пока их держали в тайне. Но если женщина рожала ребенка или изъявляла желание выйти замуж, «виновника» переводили в другой гарнизон или отправляли назад в СССР. Даже к переписке с иностранками относились негативно. То есть хеппи-энд для таких отношений был невозможен.

Презренные «русские дети»

Местное общество к гулянкам с советскими солдатами относилось еще более неприязненно. Нацистская пропаганда, заставлявшая относиться к народам СССР как к «недочеловекам», не прошла даром. К тому же «потеря» своих женщин воспринималась австрийцами как еще один удар после поражения и оккупации. Те, кого в полный голос называли русскими подстилками, обычно скрывали близкие отношения с советскими гражданами от своего окружения.

Больше всего это сказывалось, естественно, на «детях оккупации»: по примерным подсчетам, к 1955 году в советской зоне их родилось 8 тысяч (и около 20 тысяч по всей Австрии). Точное число указать едва ли возможно, потому