Александр Головчук - ПОЧЕМУ И НЕТ? Страница 10

- Гаврила, опасаться меня не надо. Вот здесь триста рублей, то твоя доля, что спину мне прикрыл, да крови не забоялся. И еще триста, то на храм пожертвуем. Грех на мне есть.

- Так нет на тебе особого греха, Сергей Саныч. Тут же, не так считать надо. Ты жизнь свою спасал, то не тяжкий грех. За тех двоих, не тебе ответ держать, сами судьбину выбрали. А три души, хоть пропащих, ты сохранил, а мог и не пожалеть. Вот ведь как. - Помолчал почесывая бородку.

- И еще, скажи мне барин, кто такой, этот Омон будет? Жуткий человек должно….

Вот такое приключение.

А ведь я ошибся. Не мелкие шулера, и не бандиты-гопники оказались, ныне покойные, братья Фролины, Федор и Анатолий Степановичи.

Имена их я выведал во время экспресс-допроса, устроенного на полянке, а вот калибр их преступной деятельности уже определился из отобранных бумаг. В наше время их назвали бы крупными земельными аферистами и вымогателями. Рэкет и рейдерство - вовсе не современное изобретение.

Пользуясь целым набором приемов, играя на людских слабостях, братишки добывали различные рычаги давления на местных помещиков, купцов и других состоятельных людей. Имея на руках закладные на поместья, долговые расписки (это и находилось в отобранной папке), а также компрометирующие бумаги личного характера, что они хранили где-то отдельно, они собирали оброк с несчастных, угодивших в их сети. При этом, полностью лишая терпил возможности обратиться к властям.

Фролины действовали напористо, цинично и умно, сохраняя видимость законности. В столицу и к сильным мира сего, не совались, исповедуя принцип - курочка по зернышку, зато каждый день.

Но, что мне делать с бумагами?

Закладные на полдесятка поместий, фамилии владельцев которых мне ничего не говорят, а, также, долговые расписки на общую сумму семьдесят одна тысяча рублей. Многие фамилии в закладных и долговых повторяются. Большие деньги, учитывая, что поместье в сто душ мужиков, давало годовой оброк в пятьсот рублей.

Врожденный дар, вляпываться во всякого рода истории, воспитывает умение выпутываться из них. Это обо мне.

Уничтожить бумаги нельзя, воспользоваться ими …? Нет, не хочу. Трофейные деньги - одно, а чужие слезы и горе в трофеях - другое. Вернуть бы это, неправедно добытое ….

Сам распорядиться рухнувшем на голову наследством не сумею, значит, надо найти того, кто сможет. Нужен уважаемый человек, которому можно было бы довериться. А такой есть.

- Гаврила, до Липовки, имения Дмитриевых, далеко будет?

- Так назад надо вертаться, Сергей Саныч, два дня добираться.

- Поворачивай в Липовку. Проведаем Олега Степановича и Веронику Андреевну.

Коляска развернулась на узкой дороге, все-таки возница у меня отменный, и покатила назад. Мой путь слегка удлинился, но я нисколько не сожалел о происшедшем, спешить некуда, а Гавриле, казалось, вовсе не хочется расставаться со странным барином. И не скучно, и в прибытке. Правда, свое мнение, насчет моих способностей к поиску приключений на свой тыл, он высказал.

- Скучать возле тебя и не думай, Сергей Саныч, ты, как то железо магнитное, где какая каверза, так к ней и тянешься. Или она к тебе. В покое тебе жить не интересно. Но и удача твоя велика. Таких денег, как при тебе, мне вовек не заработать было, эвон как….

Некоторая фамильярность в наших отношениях появилась еще до дорожной стычки. Полу в шутку, полу всерьез предложил Гавриле стать моим управляющим, как только выкуплю Горки.

- Я подумаю, барин. Вот вернемся в Смоленск, отвечу. Ты, вроде, Сергей Саныч, барин добрый.

С тех пор он все реже именовал меня барином, а чаще по имени-отчеству, на правах будущего управляющего, а я не возражал. Шутить тут надо аккуратно, за свои слова отвечать приходиться.

Визит, отданный чете Дмитриевых, был теплым и каким-то домашним. Приложился к ручке Вероники Андреевны, пахнувшей лавандой и табаком и, получив от нее материнский поцелуй в лоб, почтительно обнял главу семейства.

Обычаи в их доме были простые, московские, поэтому сразу же попал к столу, где меня уже запросто называли по имени. В этой семье меня приняли как своего, почти родственника.

Начали с закусок, которые сами по себе могли сойти за обед, а после целая череда горячих блюд, да все под анисовую водочку да под клюквенную настойку. Умели на Руси потчевать. Казалось, не можешь съесть больше ни кусочка, но новое блюдо, предложенное радушными хозяевами, настолько восхитительно, что отведываешь с удовольствием. За время долгого обеда говорили о погоде, видах на урожай, моем путешествии в Горки, о соседях. Тем хватало.

Наконец, настала пора мужчинам выкурить по трубочке. Хозяйка захлопотала по дому, готовя комнату для дорогого гостя, а мы с Олегом Степановичем уединились в кабинете хозяина. Там я и обратился к нему, как к другу отца и как к офицеру и дворянину со своей проблемой. О стычке я рассказал все.

- Олег Степанович. Вот финансовые обязательства многих людей, отобранные мною у напавших на меня разбойников. Я так понимаю, добыты они были не честным путем. Дать официальный ход делу я не хочу, так как при нападении пришлось применить оружие и взять на себя грех смертоубийства, пусть и защищая собственную жизнь. Потому прошу Вашего совета в сем щекотливом деле.

- Умеешь ты врагов выбирать, сынок. Ну да ничего. По врагам о человеке тоже судят. Покури пока, Сережа, а я погляжу. - Сказал и углубился в бумаги.

- Хм…, однако, не простую задачку задаешь. Ведь большие средства в руки пришли, тебе сейчас весьма нужные, почему не воспользовался? - Поймав мой хмурый взгляд, продолжил.

- Понимаю. Саша, такой же был, Царство ему Небесное. Понимаю. Прости старика. Вот что скажу, враз не решить такую проблему. Тут девять фамилий упомянуты, пятерых знаю лично, об остальных тоже дурного не слышал.

Трое, - отложил несколько бумаг - по этим долговым расписками - купцы, хоть и не из крупных. Двое из Витебска и один, вроде, смоленский. С ними не знаком, хоть имена на слуху.

Остальные помещики, все из нашей Витебской губернии. Двое - знакомцы шапочные, из других уездов, но представлены мы друг другу были. А вот вдову капитана Сорокина, сама она из Мирских будет, не знаю вовсе. Недавно из Петербурга приехала в дедово имение Бражичи. Еще траур носит. - Опять отложенные бумаги и задумчивый взгляд на оставшиеся.

- Эти трое, мои соседи, меньше дня езды до каждого. Дружим давно. Вот с визитов к ним и начну, а ты погости пока у нас недельку, пока мы, старики, покумекаем.

Видимо, взваленная ему на плечи проблема, вовсе не тяготила старого вояку. Напротив, приосанился, глаза загорелись.

Фролиных знали и не любили, да и боялись. Об этом мне поведал радушный мой хозяин.

Глава семейства, Степан Федорович Фролин, состоял на интендантской службе в губернии, в немаленьких генеральских чинах, а три его сына прослыли хитрецами и хамами. Судя по реакции помещика, где-то и его задела эта семейка.

А я, как всегда, задним числом, пожалел, что оставил свидетелей. Да, кто ж знал, что их целый клан.

А ну, его все! Пока Олег Степанович наносил визиты, я отдыхал на полную катушку. Верховые прогулки я полюбил еще в прошлой жизни, и теперь отводил душу, носясь по всей окрестной местности на каурой кобылке, предоставленной мне хозяевами.

Такой прекрасной земли - еще надо поискать, и я просто радовался этой красоте. Восходам, наполненным бриллиантовым переливом росы на траве и щебетом птиц, полуденной жаре, которую так хорошо пережидать в тени старых темных дубов и бронзоволистых буков, внезапному теплому дождю, закатам, сменяемых звездным небом. Радовался своему здоровью и силе, радовался встречам с разными людьми.

А народ здесь жил приветливый. Я шастал без всякой системы, просто выезжая утром и направляясь, куда Бог на душу положит. Учил мальчишек, как меня в детстве, ловить рыбу руками, подсобил пастухам в перегоне табуна, даже присоединился к мужикам на покосе. Ну, нравится мне эта работа.

Уже на закате истории СССР несколько раз выезжал, как и любой ИТР, в подшефное хозяйство, где обучился этому делу. Кому довелось работать литовкой, меня поймет. Став с мужиками в ряд, работал на равных. Трава ложится под косу ровненько, пяточка скользит по земле, только шорох стоит. Ух, красота! Граф Толстой пахал, а мне и на покосе поработать не зазорно.

Смеялся шуткам мужиков, сам шутил, вызывая ответные улыбки. Нет, панибратства не было, но и чужим себя не чувствовал. Местные молодки, тоже были приветливы. Даже чуть более. А че? Я ведь живой человек, в конце концов, а одиноких баб на Руси увы, всегда хватало. Короче отдыхал, как умел.

Гаврила свел знакомство с местным населением, и с пользой проводил время то на конюшне, то в кузнице, то обхаживая свое транспортное средство. Авторитет у местных он заработал как-то сразу. Частенько его можно было увидеть солидно беседующего с мужиками постарше, а те внимали ему с интересом и уважением. Видимо, благодаря его влиянию, на мои чудачества и нестандартные поступки местные смотрели снисходительно.