Виктор Каменев - Абы не в пекло (СИ) Страница 11

— С чёртом поручкайся, — предложил я ей. — Любила пакости творить, отвечай теперь.

— Исповедоваться, — выдохнула старуха, закатывая глаза.

— Напишешь свою исповедь в пекле, в трёх экземплярах.

Всё это старуху доконало. Её душа, вся в чёрных пятнах, с шумом вылетела из тела и ударилась в потолок. К ней устремились Философ и невесть откуда взявшиеся черти, которых я по наивности считал выключившимися из игры.

Нам с Философом пришлось основательно поработать кулаками. Затем он бросил меня и вплотную занялся старушечьей душой, изловив её и засунув в специальный чемодан. Я прикрывал ему тылы.

Чертей было больше, но они никогда не служили в Советской армии, а вот мне приходилось.

Потеху прервало появление внучки покойной со священником.

— Батюшка, исповедуйте её, пожалуйста! — умоляла со слезами несчастная девочка.

Старушечья душа взвыла и принялась рваться из чемодана. Черти кинулись врассыпную, правда один из них перед исчезновением успел плюнуть попу на голову.

— Уходим, — распорядился Философ.

Он пробил дыру в потолке, через которую мы и вылетели.

— Давай к лифту, — сказал Философ

— А чего это мы от попа шарахаемся? — удивился я. — Зачем понадобилось бить дыру в потолке?

— Не от попа, а от креста на его пузе, — терпеливо объяснил Философ. — Так положено по инструкции, утверждённой Царём Небесным. Черти вон тоже убежали, а ты думаешь, они креста боятся?

— А разве нет?

— Да перестань. И вообще, самое удачное место для наведения порчи — это церковь. Если не веришь, спроси у колдуньи. На лучше чемодан понеси.

Старшина забрал старушечью душу и пообещал за работу списать с нас по пять чёрных меток. Я ничего не успел сказать в ответ: Философ оперативно вытолкал меня в коридор.

— В чём дело, ты, дурень? — сердито спросил он. — Чего ты на него так вытаращился?

— Какие ещё чёрные метки?! — накинулся я на него. — За что нам их ставят?

— Водочку любишь лакать? Сигаретки, пивко? А расплачиваешься чем? Здесь всё находится под строгим учётом. Старшина обязан за каждое богохульство ставить тебе чёрную метку в личное дело. Вот списывать их он как раз права не имеет и делает это на свой страх и риск.

— Я этого не знал.

— Так спроси, прежде чем на людей кидаться.

— Ладно, Философ, виноват, исправлюсь. А сколько надо меток, чтобы попасть в Чёрный Список Чёрного Списка?

— На меня намекаешь? Не знаю, зависит от индивидуума. Вообще-то приказ о включении кого-либо в Чёрный Список Чёрного Списка выдаёт лично апостол Пётр по каким-то только ему известным признакам.

— О чём разговор? — вдруг вмешался проходивший мимо Священник.

— О чёрных метках. Молодой только что с первого задания вернулся.

— Серьёзно? Так это надо отметить.

— Сейчас сбегаю за чёртом, — сказал я.

— Подожди, зачем? К нам с Философом они сами приходят, мы у них постоянные клиенты. Эй, чёрт!

На его зов явился торговец и скороговоркой предложил:

— Сигареты, спиртное, наркотики.

— Пару бутылок водки, — заказал Священник.

— Лучше три, — поправил я его. — Чтобы делить легче было.

— Пусть так, — согласился Священник.

— Пятнадцать богохульств, — сказал чёрт.

— Платить буду я.

— Да перестань, молодой, — вмешался Философ. — Скинемся.

— Ничего подобного, — твёрдо ответил я. — Это моё первое дело. Разве не событие? Прости меня, тётя.

Вслед за тем я взял чёрта за ухо и прошептал ему туда пятнадцать богохульств. В руки мне упали три бутылки водки.

Мы уединились в моей комнате, Философ принёс стаканы, я разлил.

— Первое дело, — заговорил Священник. — Я уже своего и не помню.

— Ты ему расскажи про своё первое серьёзное, предложил Философ. — Поучительная история.

Священник ничего не ответил.

— Это по поводу того, из-за чего Винниус называет тебя рыцарем? — полюбопытствовал я.

— Да, — неохотно подтвердил Священник.

— Расскажи, — попросил я.

— Ладно, — вздохнул Священник. — Слушайте.

РАССКАЗ СВЯЩЕННИКА

Это было даже не королевство, а скорее группа племён, объединённых монархом, размещённая на небольшой территории без каких-либо чётких границ. Было у них несколько деревень, три крупных замка (один из которых занимал король), земли. Сам король не представлял собой ничего интересного — типичный феодал, зато жена его на то время считалась довольно передовой женщиной. Вообще-то ей надлежало родиться не в пятом веке, а в восемнадцатом, но какие-то ишаки в отделе воплощений положили её документы не в ту папку.

Королева была образованной и умной. Кроме того, она не терпела глупости, ханжества и тому подобных вещей, никогда не упуская высмеять тех, кто этим увлекался. С таким характером королева просто не могла не нажить врагов. И она их нажила.

Всё бы ничего, но в тех краях появился маг. С какой-то радости король пригласил его в свой замок.

К несчастью, это был не какой-то там шарлатан. Он тоже был умным и образованным. Вскоре их с королевой и палкой нельзя было разогнать.

Ко всему прочему её величество недавно стала христианкой, а в ту пору в той местности погоду делали языческие боги. Король смотрел на увлечения своей жены сквозь пальцы, любил он её очень.

Но что-то встревожило остолопов, которые сидели в комиссии по контролю за обстановкой, они обратились к апостолу Петру. Тот, недолго думая, распорядился отправить туда меня.

В те времена при постройке замка внимание уделялось прежде всего надёжности данного сооружения. Это уже королева распорядилась посадить во дворе деревья и цветник, что несколько оживило мрачную планировку замка. Но расширить хоть немного окна король ей категорически не позволил, поэтому в залах даже в самый ясный и солнечный день стоял полумрак. Взамен королева вытребовала ковры и подсвечники в жилых помещениях, прислуге под угрозой порки было запрещено сквернословить, а ещё в замке появилась отдельная комнатка под молельную, куда взгромоздили большое деревянное распятие и внесли столик, на котором лежали две рукописные душеспасительные книги.

В тот день, с которого всё началось, лил дождь, небо заволокло низкими облаками. Король, королева и их свита находились в помещении, которое позднее назовут тронным залом. Из нижних этажей уже были убраны боевые кони королевских дружинников, да и сами они теперь редко допускались к монарху.

Итак, на улице лил дождь, и все, кто находился в зале, убивали время разговорами. Помещение освещалось, в основном, факелами, укреплёнными на стенах, и огромным камином, где огонь яростно пожирал толстые поленья. Король разговаривал со своим главным приближённым по военной части — бароном Готвиком. Во время войны войска вёл в бой сам монарх, но ему нужен был заместитель, командовавшиё армией в мирное время.

Барон выглядел настоящим гигантом — в его кольчугу свободно вместились бы король с королевой (а его величество истощённым не выглядел), ни одна дверь в замке не была приспособлена под его рост; он голыми руками ломал толстые доски, гнул подковы и проделывал ещё немало тому подобных вещей. Барона уважали.

Королева же общалась со своим ненаглядным магом. В данный момент он рассказывал ей о своей работе:

— Я постоянно сталкиваюсь с примитивным упрощением моих действий в глазах непосвящённых. Им почему-то кажется, что достаточно промычать какое-то заклинание на тарабарском языке да взмахнуть руками — и всё исполнится. Но в таком случае магом мог бы стать любой. Да чего там! Все вокруг были бы магами.

— И вы поделитесь со мной секретами своего мастерства? — спросила королева.

— От вас, ваше величество, у меня никаких тайн нет. Я охотно вам расскажу, как проделать то или иное магическое действие.

— Будьте так добры.

— Допустим, мы хотим превратить благородную даму Гризельду в лошадь… Хотя тут, кажется, кто-то поработал до меня.

Королева не удержалась и прыснула в кулак. Вышеупомянутая благородная дама, славная своими тупостью, тугоумием и мужиковатой внешностью, обернулась на этот звук, справедливо полагая, что смеются над ней. Но королева, не любившая обижать своих подданных без нужды, успела к тому времени справиться с собой и обрести серьёзный вид.

— В следующий раз я вас стукну! — шёпотом пригрозила она магу.

— Силы небесные! — ответил тот. — За что? Ведь я всего лишь выполняю вашу просьбу, Ну хорошо, оставим благородную даму Гризельду. И кого же нам тогда превратить в лошадь? Ага! Вон у огня греется благородная дама Янина.

— Жалко.

— Мне жальче конюха, которому придётся с ней возиться. И вообще, мы ведь делаем это гипотетически.

— Хорошо, давайте.

— Масса любой лошади во много раз превышает массу благородной дамы Янины, а их плотность примерно одинакова. Нам ведь нужна настоящая лошадь, а не надутая воздухом подделка, правда? Поэтому мы должны увеличить массу благородной дамы Янины.