Андрей Бондаренко - Славянское реалити-шоу Страница 12

Когда до предупредительных табличек оставалось метров семьдесят-восемьдесят, Егор резко махнул рукой:

– Всё, привал! Отдыхайте, родные, перекусывайте. А мы пока с Наташей сходим на развлекательный променад.

Пошли вперёд, предварительно сняв с ног лыжи, вооружившись длинными булатными штырями, которые служили их предкам чем-то вроде современных шампуров.

– Стоп, командир, – прошептала Наталья, когда до первой предупредительной таблички осталось метров десять-двенадцать. – Давай-ка, проверим на вшивость эти кочки, какие-то они – совсем «свежие»….

В данном случае Егор со своей напарницей был полностью согласен: создавалось устойчивое впечатление, что ещё вчера здесь бегала целая куча людей, завершая в срочном порядке какие-то очень важные работы, порученные им какими-то не менее важными людьми, облачёнными нешуточной властью…

Егор осторожно «поработал» с кочкой заострённым булатным прутом, положительно кивнул головой, мол: – «Давай, действуй дальше!».

Натка понятливо подмигнула, вынула из ножен широкий и длинный бронзовый клинок, ловко срезала верхний слой дёрна. Обнажился толстенький стальной диск мины с ввернутым в его тело взрывателем.

– Можно, командир? – выдохнула одними губами Наташка. – Я обязательно справлюсь! Тут работы-то – полная ерунда, на сорок секунд! Можно?

Как в таких случаях и полагается, Егор этот вариант не одобрил и первые три мины обезвредил лично, а потом махнул рукой:

– Потренируйся, чего уж там!

Четвёртая мина, пятая, седьмая…. До берега реки, ограждённого высоким забором с колючей проволокой, оставалось метров двадцать.

Егор призывно махнул рукой и сообщил подошедшим товарищам:

– Сейчас будем форсировать реку, а потом – перебираться через забор. План операции следующий…

Сглазил, понятное дело. Громкий и мужественный голос, многократно усиленный мощным китайским мегафоном, жёстко произнёс:

– Всем отойти от речного берега! Я что сказал, мать вашу? Отойти немедленно, висельники! Кто у вас банкует?

«Я и банкую», – насмешливо подумал Егор. – «Двадцать метров до берега реки. Чагодища – сама по себе – река не велика, метров пятнадцать-восемнадцать. Что же, пора взглянуть, кто там у нас прячется…».

– Ложись! – заорал Егор и – что было сил – метнул единственную гранату, стараясь попасть непосредственно в забор, обнесённый колючей проволокой.

Рвануло очень качественно, часть забора исчезла, предоставляя право беспошлинно обозревать – через десятиметровую пробоину – северные осенние леса.

Дым рассеялся, вологодское эхо где-то испуганно спряталось, претворяясь, что его и не было никогда…

Из густого белёсого тумана на противоположном берегу реки, в проёме, освобожденном от проволочного заграждения, показалась наглая и сытая морда в полевой военной форме. На сутулых плечах незнакомца красовались полковничьи погоны.

– Ловите инструкцию, идиоты свинские! – насмешливо провозгласила морда, и сильно швырнула в их сторону серый громоздкий комок.

Егор, соблюдая элементарное самоуважение, неторопливо подошёл к упавшему предмету, подобрал. Понятное дело – продолговатый булыжник, завёрнутый в бумагу.

– Ну, и что тут у нас? – сам у себя спросил Егор, отбросил камень в сторону, разгладил на коленке мятый бумажный листок и начал читать – размеренно и громко, чтобы слышали все члены отряда: – Уважаемые россияне! В районе вашего проживания произошла техногенная катастрофа! На территории района объявляется строгий санитарный карантин! Выход за пределы земельного участка, огороженного забором с колючей проволокой – строго запрещён! Все попытки несанкционированного ухода из заражённого ареала будут жёстко пресекаться – вплоть до физического уничтожения несознательных граждан! Срок действия санитарного карантина – один год, начиная с пятого сентября текущего года. Просим проявлять сознательность и благоразумие! Чрезвычайная временная Администрация.

– Сознательность и благоразумие? – разгневанно удивилась подошедшая Наташка. – Уроды малосольные! Шутники хреновы! Да я вас всех, козлов безрогих, включая эту долбанную чрезвычайную Администрацию, имела многократно! Да я вас…

– Стоп, девушка! – непреклонно заявил полковник, и манерно поднёс к своим глазам бинокль – словно Берия – пенсне. – Если не ошибаюсь, перед нами находится мадам Натали Нестеренко – собственной персоной?

– Не ошибаешься, гнида в погонах!

– Тогда, огонь! – полковник решительно махнул рукой.

Невидимые стрелки нажали на невидимые спусковые курки своих невидимых автоматов, несколько коротких очередей слились в одну, и Наташка, изрешечённая ни одним десятком свинцовых пуль, плавно опустилась на кочковатую землю…

– Нет! – тоненько и страшно закричал её муж Петька и бросился к обмякшему телу жены, обнял её за уже мёртвые плечи. – Нет!

– Всё понятно, упрямые недоумки? – высокомерно и презрительно спросил полковник. – Будут ещё желающие – проявить своё неуважение к Властям? – секунд десять-двенадцать подождал ответа, не дождавшись, грозно рявкнул: – Пошли вон, мутанты сраные! Убирайтесь в свою грёбанную Алёховщину, грязные уроды! Через год встретимся! Вопросы?

– Тело можно с собой забрать? – спокойно спросил Егор.

– Забирайте!

Наталью похоронили на маленькой, идеально круглой полянке, густо покрытой тёмно-бордовой перезрелой брусникой. Ножами и топорами выкопали в каменистом грунте неглубокую и неровную яму, бережно опустили в неё тело, завалили землёй и камнями, между которыми установили крест, использовав для этого Наташкины же лыжные палки.

Отошли от свежей могилы на полкилометра, заночевали у походного костра.

– Что же это такое делается, командир? А? – тоскливо и обречённо, пряча глаза, спросила Вера Попова. – Как же так? У него же на плечах были офицерские погоны…. Почему они сразу начали стрелять?

Егор задумчиво почесал правую бровь:

– Нам дали очень жёстко понять, что покидать означенную зону нельзя. Почему? Может, мы действительно страшно и непоправимо заразны. А, может, просто планомерно и настойчиво грузят различными загадками и непонятками…

– Зачем – «грузят загадками»? – удивился Сеня Браун.

– Вышел приказ: – «Грузить!», вот и грузят, – доходчиво объяснил Егор. – А сейчас где-то прямо над нами висит беспилотный самолёт, и кто-то очень подлый и коварный слушает – через хитрую аппаратуру – все эти наши разговоры и самодовольно потирает грязные ручонки…. Вот такое вот реалити-шоу, блин славянский!

Ранним утром следующего дня они неспешно двинулись назад, по направлению к Алёховщине. Когда до деревни оставалось километра два с половиной, Вера Попова насторожённо вскинула вверх руку:

– Слышите? Там собака лает…

Глава четвёртая

Ни кола, ни двора

Дальше отряд двинулся вперёд очень медленно, максимально соблюдая осторожность, Егор и Санька сняли пистолеты с предохранителей. Скоро к собачьему лаю присоединились и другие подозрительные звуки: размеренный стук топоров, противный визг пил, громкие голоса людей. Можно было предположить с большой степенью уверенности, что деревню Алёховщину посетили нежданные и незваные гости.

– Это ведь очень хорошо, что там люди? – робко и неуверенно улыбнувшись Егору, спросила Юля Федонина. – Правда, ведь – хорошо, командир? И дело веселей спорится, когда вместе, когда – сообща. Я права?

Он только неопределённо пожал плечами:

– В теории это так. Но всё зависит от того, что там за люди. И люди ли вообще? Может, там какие-нибудь очередные злобные ублюдки – в человеческом обличье – встали на постой? В этих благословенных краях, судя по событиям последних дней, всякого можно ожидать…

Когда путники вышли к мосту через ручей Боровой, стало окончательно ясно: вокруг двух домов, уцелевших во время недавнего торнадо, были беспорядочно разбросаны шесть больших армейских, грязно-зелёных палаток, везде суетились люди – в форме защитного цвета и в непонятных чёрных робах. Всё это говорило о том, что незнакомцы решили обосноваться в Алёховщине надолго и в серьёз.

На узкой морковной грядке сидел невероятно худой человечек, одетый, по меньшей мере, странно: чёрный замызганный ватник, на голове индивидуума красовалась новёхонькая пыжиковая шапка, на ногах – ярко-голубые кальсоны и низенькие светлые валенки с неуклюжими чёрными калошами. Человечек за длинную ботву усердно выдёргивал морковь из мокрой земли, наспех мыл в мятом жестяном ведре и тут же жадно поедал, зловеще чавкая и безостановочно икая.

– Эй, морда наглая! – тут же высказалась Галина Быстрова, которая, похоже, уже полностью смерилась со смертью мужа и снова была готова ругаться со всеми подряд – по поводу и без. – Кончай жрать наши овощи, рожа протокольная! Ты сажал эту морковь? Сажал, я тебя спрашиваю? Нет? Да я тебя сейчас в порошок сотру! – Галка нагнулась и, недвусмысленно усмехнувшись, подобрала с земли толстую берёзовую палку.