Александр Афанасьев - Силовой вариант ч. 2(СИ) Страница 13

Вот стол. На столешнице насыпан песок. Попробуй смахнуть его ладонью так, чтобы не осталось ни одной песчинки с первого раза. Не получается? Учись. Все делай тщательно, неторопливо, самым лучшим образом.

Скворцов подобрался к врагам настолько близко, насколько мог — пятьсот с чем-то метров. Ближе — не было удачной позиции. Кроме того, они выставили двоих наблюдателей — и эти парни знали свое дело. Они не курили шмаль, не пялились в небо — они постоянно осматривались. Знали, что глаз лучше всего замечает неладное боковым зрением. Их головы — никуда не находились в покое, они поворачивались из стороны в сторону с ритмичностью метронома.

Он тоже наблюдал. Ни в кого не целясь, ни на ком не задерживая взгляд — он знал, что опытный человек может почувствовать чужой взгляд и тем более — перекрестье прицела. Он пока оставил винтовку в покое и наблюдал через половинку морского бинокля. У них была морская подзорная труба — да Шило ее разбил.

Белые европейцы. И не совсем белые.

Он понял, кто это. Солдаты армии США. Самые настоящие. Двое — негры, еще как минимум трое не совсем белые — низенькие, со смуглой кожей, как наши кавказцы, не черные и не белые. Такое не может быть в пакистанской и любой из европейских армий. Только в американской.

Скворцова это не испугало — скорее озадачило. Спецназ готовился действовать именно против американцев, правда на западноевропейском ТВД. Искать ракеты, мобильные установки, взрывать штабы, устраивать саботаж на объектах жизнеобеспечения, поддерживать контакт с агентурой и сочувствующими из местных коммунистов. Они понимали, что им будут противостоять в основном американцы — в Европе было несколько американских дивизий, в Рамштайне было складировано американское ядерное оружие, готовилось размещение ракет средней дальности с ядерными боевыми частями. Понимали и были готовы противостоять им. Вопрос в том — что эти американцы делают здесь…

Разведывательные признаки. Он увидел за спиной одного из солдат винтовку с типично американской ручкой для переноски вверху — М16, короткий вариант. Он сам стрелял из такой на полигоне спецназа. Форма — американская, даже знаки различия есть… совсем охренели в атаке. Как говорили хулиганы, нарываясь на драку — по ногам как по асфальту. Тут — по чужой стране как по проспекту и тоже нарываются. Точно со Стингерами — он насчитал три позиции и запомнил где они — этих в расход в первую очередь. Он увидел пулеметчика — пулемет был немного не таким, какой он видел в учебнике, но похожим — тоже американский, наверное, новый. Знаки различия соответствуют морской пехоте США, силам, базирующимся в Японии. Совпадает… перебросили тех, кто был под рукой. Скорее всего — по воздуху, затем машинами — и вышли сюда.

Он не нашел человека в пакистанской военной форме или просто проводника — пакистанца — это не значило, что его нет, но это было хорошо. Дело в том, что если их нет — очень может так, что морские пехотинцы здесь на таких же птичьих правах, как и они сами. И им — стоит опасаться не меньше, чем советским и помощь к ним — быстро не придет.

Ракетчики, пулеметчики…

Потом он заметил командира. Или офицера, возможно сержантского состава. Опознал его по проседи в коротко стриженых волосах и по тому, как один из солдат явно спросил у него, что делать дальше. Похоже, офицер лютый, пистолета нет, такой же как у всех автомат за спиной, знает что к чему, не высовывается. Ну… как говорится, не обижайтесь, мистер, но если начнется — вы первый в расход и пойдете. Уж что-то слишком серьезно вы выглядите…

Единственное, что мешало ему принять решение — это то, что он не понимал, что происходит.

В принципе — их можно было выбить и на рассвете. Одного за другим. Шило подберется ближе и будет глушить из бесшумки, он — отработает по вспышкам. Если и не выбьет всех — то засаду однозначно обломает и возможный переход на афганскую сторону — тоже. Почувствует, что дело дрянь — отойдет, шарахаться по горам и искать его они не будут. На звуки боя — сбегутся местные, тут по первичным данных — до двадцати банд в приграничье, общей численностью две — две с половиной тысячи человек. Тогда еще вопрос — кто от кого бегать будет. И кому проще уйти — двоим или двадцати с убитыми и ранеными…

Но он ничего не понимал.

Они не пошли через границу. Если бы пошли — он бы последовал за ними и выбил на ровной местности одного за другим. Они не пошли. Они выдвинулись в пограничную зону ночью, чтобы быть здесь к рассвету. Зачем? Скорпионы днем уходят, зато появляются разведывательные самолеты. Его сбить? И какой в этом прок? Неужели один самолет — разведчик стоит четырех Стингеров и целого подразделения — ведь получается, это американцы рискуют международным скандалом, посылая сюда морскую пехоту? А если… даже разведчик их сфотографирует? А если они ввяжутся в бой с местными? Понесут потери, а то и вовсе будут разгромлены, кого-то возьмут в плен, пригласят репортеров — это что будет?

Какого хрена они остановились именно здесь. Какого хрена копают окопы и маскируются. От кого?

Единственно, что можно понять — они занимают оборону на восточной стороне холмов, фронтом на запад. В сторону афганской границы. Значит, объект их интереса — находится с той стороны, в Афганистане.

Что это может быть? Вертолет пограничного патруля? Чушь. Встречают агента? Сразу двадцать с лишним человек?

Нет, что-то реально непонятное. А раз непонятное — надо разобраться. Как сказал один умный человек — никогда не делай того, что хочет враг, даже если ты сам хочешь этого. Остается самая малость — понять, чего хочет враг. Какого черта ему надо.

Мелькнула дурацкая мысль — может, это наша разведгруппа, ждет вертолетов? Но какого хрена они переоделись в американцев, не в пакистанцев, не в моджахедов. Ведь это надо форму достать, оружие, документы. И негров еще…

Голова кипит. Отползти бы, выйти на связь, передать. А вдруг эфир слушает кто-то?

Хотелось пить. Но он лежал и смотрел. Увидев все, что ему надо, он просто лежал в состоянии полунебытия, не двигаясь даже пальцем…

Потом он услышал вертолеты.

Первой мыслью было — вызвали вертолеты, где-то засветились и теперь — поисковые вертолеты начнут прочесывать местность, искать их. Второй — по звуку… звук винтов не был похож ни на один из известных ему вертолетов…

Из-за холма — он не видел вертолетов до тех пор, пока они не подошли совсем близко. Это были русские вертолеты, спаренные винты — конструкция Камова, транспортно-десантные Ка-29 используются отрядами спецназа именно на юге, у них дальность в полтора раза больше, чем у милевских «восьмерок» и более мощное вооружение, позволяющее обходиться без сопровождения МИ-24. Ни с каким другим вертолетом эти короткие, широкие, до зубов вооруженные вертолеты спутать было невозможно, и нигде, кроме как в СССР их не было. Так все таки — ряженая разведгруппа. А как же негры?

Он заметил, что один из зенитчиков — прячется за гребнем холма и разложил решетку. У Стингера сбоку на пусковом устройстве есть складывающаяся антенна, перед пуском ее надо разложить. Разложенная антенна — признак готовности выстрелить в любой момент, на наведение — требуется несколько секунд, не больше. Он по миллиметру повернул винтовку и посадил голову зенитчика на пенек основной марки прицела.

Только попробуй, ублюдок. Только, с…а попробуй.

В Советской армии снайперов учат прицеливаться с одного глаза, так же и в спорте. В Афганистане давно поняли, что целиться надо с двух глаз и это едва ли не единственное из стрелкового дела, чему Скворцов научился в армии, а не в СДЮШОР — школе олимпийского резерва. Сейчас он целился именно так — нужно просто уметь сосредотачиваться на том, что видишь одним глазом и «смотреть, но не видеть» вторым. Как переключатель в голове — смотришь то вооруженным глазом, то невооруженным. Сейчас он посмотрел левым — и увидел, что один из вертолетов завис и по тросу спускается человек. И еще он увидел цветной дым от шашки. Сигнал, обозначили посадочную площадку. Это может значить, что вертолеты летели, не зная точно, где им придется высадить десант. Обычно, если площадка заранее подобрана — ее обозначают менее заметными способами, тем более — на чужой территории…

Он уже не целился. Он смотрел невооруженным глазом — и видел, как из вертолета спустился еще один человек, а потом — спустили что-то вроде длинного мешка.

Большого.

Он начал отползать назад. Потому что не видел со своего места, что происходит на склоне холма, над которым завис вертолет. А видеть — должен.

Надо спешить.

Он рискнул — начал отползать быстрее. Если бы наблюдатель смотрел на него — он бы его мог обнаружить. Но наблюдатели тоже были людьми — их внимание было нацелено на вертолеты, они смотрели в небо.

Понятно одно — своих с готовым к бою Стингером — не встречают!