Андрей Шандаров - Время Сварога. Грамота Страница 13

– Вот тебе витамины. Подкрепляйся. Я, с вашего разрешения, подожду снаружи.

Он оставил мешок с фруктами и тактично вышел из палаты. Я смотрел на дорогое мне лицо и не мог наглядеться. За время расставания пришло некое переосмысление. Бездумное порхание по цветочному полю жизни теперь выходило на совершенно новую стадию. Мне уже не хотелось только получать, мне захотелось отдавать и наслаждаться этим. Безумно сложные вещи вдруг стали простыми и понятными, словно пелена упала с глаз и кто-то разрешил узнать очевидное.

– Я люблю тебя! – признался я искренне.

– Неужели? – говорила она, улыбаясь.

– Ты знала? А как же свадьба?

– Какой же ты еще дурачок! Нет никакой свадьбы. Нет, и не будет!

– Тогда почему ты ушла?

– А ты не понял?

– М-м! Да!

– Балда! – передразнила она меня. – Вот в этом все и дело!

– Да, но если…

– Молчи.

Она положила мне на губы свою ладонь, теплую и невесомую. Я целовал ее, закрыв от блаженства глаза. В этом мире у меня было все.

В дверь постучали, вошел ротный и предупредительно кашлянул.

– Ну что, голубки, наворковались? – спросил он деловито, – Игорь, прости, что прерываю, но нам нужно серьезно поговорить!

Он подхватил стул, стоявший у порога, и придвинул к кровати.

– Мне выйти? – спросила Лена.

– Останься, тебя это тоже касается!

Ротный помолчал, обдумывая с чего начать. Но я опередил его и попросил выслушать меня первого. Я поведал обо всем, что со мной приключилось за последние несколько дней, припомнив события в деревне но, естественно, скрыв отношения с женой майора Богданова.

– Короче, у меня осталось совсем мало времени, прежде чем они снова сделают еще одну попытку! – закончил я свое повествование.

Пока я говорил, все молчали, не перебивая. Капитан хмурился все сильнее, девушка дышала глубоко и часто, комкая в руке кусок одеяла. От волнения у нее зарумянились щеки.

– Я подозревал нечто подобное, – после долгой паузы произнес ротный. – Но дойти до такого беспредела! Это слишком круто, чтобы казаться правдой.

– Но это правда, – негодовал я.

– Я понял.

– Нужно что-то делать! – заговорила девушка. Она переводила взгляд то на ротного, то на меня.

– Тебе нужно на время исчезнуть, пока я не разберусь с твоим делом. Это единственное правильное решение на сегодня, – заключил капитан. – Но вот куда? Да еще в таком состоянии.

– Я знаю куда! – решительно заявила Лена. – У меня есть дед. Он живет в тайге. Он лесник. К тому же он знахарь. Вот он сможет поставить Игоря на ноги и искать его там никто не будет. Это уж точно!

– Это далеко? – спросил я.

– Я пойду с тобой. Не беспокойся. – Лена сжала мою руку.

– Хорошо. На этом и порешим.

Капитан хлопнул ладонью по коленке и поднялся.

– Сегодня, ровно в семь, как стемнеет, будь готов. Будем тебя вызволять! Одежду, транспорт, сухой паек и связь я организую. Выходить будем через дыру в заборе, о которой ты говорил. Вопросы?

– Никак нет.

– Да, появится прокурорский дознаватель, постарайся его «подинамить». Елена – за мной, у нас много дел.

Они покинули палату, подарив мне надежду.

Глава пятая

– Маня. Ты скоро? Неси воды.

Ванятка – младший братишка открыл черную от нагара дверь и выглянул из бани, выпуская густые клубы пара. Он глянул на сестру, которая только что вылезла из воды и стояла на деревянных мостках, обсыхая. Мокрые расплетенные волосы упругими кольцами спадали ниже пояса и казались спутанными и грязными от золы и яичного желтка.

– Сейчас принесу, – ответила девушка, не обращая внимания на ворчливый голос матери, доносившийся из глубины дверного проема.

Дверь быстро захлопнулась, тут же послышались сухие шлепки веника и сдержанные вздохи после каждого удара.

Банный день для всех был священным днем. Над берегом Тверцы, сплошь усеянным мыльнями, стоял едкий дух сгоревшего дерева, перемешанного со свежестью душистых трав. Каждая уважаемая семья в городе имела баню. В ней не только мылись, но и рожали детей, а также обмывали покойников, провожая их в бесконечный мир Нави, но и, конечно, ворожили, призывая в помощь потусторонние силы.

С утра Маня с матерью носили воду из реки, а отец с братом рубили дрова на растопку. После того, как баня прогрелась, а дым выветрился, пол и лавки отмыли от копоти и застелили их свежей травой. Мать приготовила гостинец банному духу, сдобрила его редькой и принесла в дар, прочитав молитву – ведь дух не только заботился о благосостоянии рода, но и защищал его от хвори.

Бани всегда строили отдельно от основного жилища, ближе к воде. Строить дом на бывшем погосте или на месте старой дороги, а также где стояла баня – считалось делом опасным. Такие места зачастую привлекали духов из мира мертвых. А уж как те поведут себя с домочадцами, было неясно. Возможно, утащат за собой раньше времени.

Однажды Маня стала свидетелем разговора двух плотников на базарной площади, которые искали работу. Те сидели на земле, под телегой, и вечеряли скудными запасами странников. Маня напоила их молоком бесплатно. Пожалела. Уж больно изможденные у них были лица. Почему она вдруг запомнила их? Тогда ее поразили синие глаза молодого плотника. Они были, как чистое небо в ясную погоду, и хотелось смотреть в них бесконечно, не отрываясь. Старый и опытный мастер поучал его, делился секретами мастерства. Из всего разговора Маня хорошо усвоила главное: для строительства дома бревна нужно подбирать с умыслом. Зачастую в ход шла сосна, ель и лиственница. Эти деревья, с длинными ровными стволами, удобно ложились в сруб, плотно примыкали друг к другу, хорошо удерживали внутреннее тепло, долго не гнили. Однако выбор деревьев в лесу тоже требовал соблюдения множества правил, нарушение которых могло превратить дом во врага. Так для сруба нельзя было брать «священные» и «проклятые» деревья – они могли притянуть в дом смерть. Запрет распространялся на все старые деревья. По поверью, они должны умереть в лесу своей смертью. Ни в коем случае не рубились сухие деревья, считавшиеся мертвыми. Люди знали, что бревна старых или высохших деревьев обрекали жильцов на «сухотку» – болезнь, без причины унесшую многие жизни. Большое несчастье случалось, если в сруб попадало «буйное» дерево, то есть дерево, выросшее на перекрестке или на месте бывших лесных дорог. Такое дерево могло разрушить сруб и задавить хозяев.

Мастер рассказывал так красиво, что Маня заслушалась. Ей вовсе не хотелось уходить, но и оставаться долго рядом с ними она не могла. Ей все время казалось, что окружающие смотрят на нее осуждающе. Почему? Она не могла объяснить, вдруг застыдившись собственных мыслей. После девушка часто вспоминала лицо молодого плотника, его синие небесные очи. Но лишь до вчерашнего дня.

Маня оторвала взгляд от спокойной поверхности реки и посмотрела по сторонам. Справа и слева, за спутанными ивами, купался народ. Банный день был в разгаре. Мужики и бабы, стар и млад по традиции мылись вместе и теперь целыми семьями отдыхали после купания, расположившись на берегу. Обремененные повседневными заботами люди редко находили возможность для общения, и только здесь, отдохнувшие и спокойные, они делились последними новостями, обсуждали цены на соль и товары, говорили о войне, которая стояла на пороге и костлявой рукой уже стучалась в каждый дом. Где-то затянули песню. Красивый девичий голос полетел над рекой, за ним подтянулись голоса мужские, и вот стройное многоголосье стремительно ушло ввысь, в чистое, словно умытое небо. Маня заслушалась, но вдруг вспомнила, что ее ждут, нагнулась за ведром.

Рядом, из соседнего строения, выскочил мужик и с громким ором пронесся мимо, плюхнулся в реку, обдавая девушку брызгами. За ним неторопливо вышли бабы. Первая вела за руку малыша и подталкивала его к воде. Это был Танаско с женой и снохой. Их семейство были добрыми соседями Мани, их двор находился рядом.

После того, как родного брата убили на войне, Танаско взял в дом жену убиенного и их малолетнего ребенка, несмотря на то, что жили те в другой местности и были чужаками.

Сноха, что вела ребенка, вошла в воду первая и протянула руки за малышом. Тот испуганно забил ногами, но кричать не стал. Мать несколько раз окунула его с головой, что-то ласково проговорила ему на ушко. Тот прижался к ней, улыбаясь.

– Мань, что стоишь, айда к нам, – крикнул из воды сосед. – Давненько я девок не щупал. А ты уже совсем невеста! Вон грудка-то отросла! А, Мань?

– Я тебе пощупаю! Охальник! – вторила ему вслед жена, со смехом брызгая водой.

Их голые тела блестели в прозрачной воде, словно огромные рыбины, готовые выброситься на берег.

– Не могу, я за водой, – кивая на ведро, показала девушка.

– Так ты отнеси и возвращайся, – сказала соседка.