Татьяна Сорокина - Мыколка Страница 14

Вся дворовые высыпали на улицу, и рассматривали огромных зверей. Те, кто храбрее подходили и дотрагивались до нервно вздрагивающих животных. В свете факелов, Илья Игнатьевич увидел знакомое лицо, и хотел крикнуть

— Андрей! — но вовремя остановился, — какой Андрей? Шеховской уже лет пять не может выбраться из дома из-за подагры. И лицо было совсем молодое.

Он вновь глянул в ту сторону. Рядом с волками стоял Николка Лазарев в его старом наряде, который провалялся десяток лет на антресолях и сейчас, так напоминал его давнего друга, что у Вершинина прошли по спине мурашки.

— Неужели Катенька права? И может, ли быть этот Николка сыном Шеховского? Но как это могло случиться?

— Ай, ерунда это все, просто игра теней, отблеск факела, и вообще показалось, и все, — сказал он сам себе и пошел в дом. За его спиной дюжие егеря легко подняли волков на палках и понесли в клетки, где тем придется сидеть до натаски борзых.

Ночью, он внезапно проснулся. Рядом с ним тихо спала Фекла, Ей было жарко в натопленной спальне, она откинула одеяло со своей стороны кровати, ее красивая грудь белела в лунном свете, проникающим под прозрачное покрывало балдахина.

Как только он пошевелился, Фекла также открыла глаза.

— Ты что не спишь, Илья, — тихо спросила она, — может тебе квасу принести? Или хочешь чего другого, — и ее рука скользнула к нему в низ живота и осторожно погладила член.

— Нет Феклуша, — ответил Вершинин, — просто не спится, мысли разные в голову лезут. Вот все думаю, показалось мне или нет, вроде Николка на Шеховского сильно смахивает в молодости. Как ты смотришь на это, ведь князя не один раз видела?

— Не знаю, Илюша, я ведь его в молодости не видывала, тебе лучше знать, но сходство некоторое имеется. А к чему ты спрашиваешь?

— Да, понимаешь, мне ведь даже сегодня показалось, что Андрей собственной личностью здесь стоит, до того похож парень. Я сейчас думаю, может, я из-за этого к нему так отнесся, он то мне Андрея напомнил, а я даже сразу и не сообразил.

— Может это сын его внебрачный, — несмело предположила Фекла, — мало ли на охоту он к тебе приезжал в те годы часто. Вот и сладил дело.

— Хм, а может, быть и так, — заключил Вершинин, — завтра бабку его разговорю, может старая карга и вспомнит чего.

Но сразу уснуть ему не удалось, он все крутился в постели, тогда Фекла вздохнула и опустила голову к нему на живот. Вершинин почувствовал, как теплые губы втянули в себя его естество, и тихо застонал от наслаждения.

Утром, когда он проснулся, Феклы уже в постели не было. Он вздохнул и повернулся на другой бок. Серый мрачный рассвет настраивал на продолжение сна. Но какое-то беспокойство не оставляло его. Илья Игнатьевич тяжело вздохнул и встал. Накинул шлафрок и как есть прошествовал в нужник. Выглянув в окно, увидел, как во дворе раздает зуботычины Карл Францевич, а рядом с ним стоял Николка, который был выше немаленького немца почти на полголовы.

— Ага, вот из-за чего я проснулся, — сообразил Вершинин, — мне эта схожесть покоя не дает. Он подошел к секретеру стоявшему в углу спальни и начал перебирать содержимое ящиков. Наконец в самом нижнем он нашел, что искал. В руках у него была миниатюра, на которой были изображены рядом два бравых гусара в расстегнутых ментиках и доломанах. Один из них, который был повыше ростом, держал в руках кивер, оставив открытыми кудрявые белокурые волосы.

За его спиной раздались шаги.

— Что случилось, Илья Игнатьевич? — спросила Фекла, — что ищешь, может, я помогу найти.

Вершинин, слегка покряхтывая, поднялся на ноги и показал миниатюру своей любовнице.

— Посмотри, не видишь ли здесь кого знакомого?

— Ну, вот это ты, конечно, — сообщила Фекла, — а вот это Николка? Нет, погоди, неужели это князь Шеховской? Сколько же вам тут лет?

— Э-хе-хе, — вздохнул Вершинин, — давненько это произошло, как раз в Париже нас художник зарисовал. Уж тридцать лет тому назад дело было.

Он снова взял у Феклы миниатюру и, приложив лорнет к глазам, начал внимательно рассматривать изображение.

— Нет, ты только подумай! — воскликнул он, — похоже, и в самом деле Николка то его сынок будет, ну, Андрей, каков молодец! Оказывается, он у меня здесь охотился не только на кабанов и девок, но и замужних не пропускал. Все сегодня я эту старую пройду расспрошу, пусть расскажет, что там и как у них в семье было.

Тут он повернулся к Фекле.

— Послушай Феклуша, знаю, ты язык свой на замке держишь, но всякий случай говорю, никому пока ни слова не сболтни. Мало ли чего, надо остеречься.

Фекла послушно кивнула и в глубокой задумчивости вышла из комнаты.

— Надо же, что в жизни бывает, — думала она, — прямо как в поговорке из грязи да в князи. Неужто действительно деревенский дурак князем окажется?

Она хорошо узнала своего хозяина за восемь лет, которые она с ним прожила и знала, что если он решит для себя, что Николка сын его приятеля, то ни в чем другом его уже не переубедить, даже если сам Шеховской отопрется от всего.

— А чего отпираться, — мелькнула холодная рассудочная мысль, — наследников у него нет, живет одиноко, как сыч. А парень его копия в молодости, красив, умен, за несколько дней научился по-французски балакать, а она вон за восемь лет несколько слов одолела.

Хотя кто его знает, старик ведь уже, что у него в голове никто не знает.

И с этими мыслями она отправилась заниматься своими ежедневными делами.

Глафира прибралась в комнатке, и одевалась, собираясь отправиться на кухню, когда к ней быстро вошел барин, одетый только в шлафрок. Бабка рухнула на колени и чуть не стукнулась лбом в деревянные полы от усердия.

Вершинин сел на табурет около стола.

— Ну, бабка, давай, как на исповеди признавайся, кто Николкин отец? Я все знаю и так, но и ты давай правду говори.

— Ой, барин, не вели казнить, не виноватая я ни в чем! А что касаемо Николки, так матушку его твой гость в те годы на сеновал увел. Мой то Егорка в извозе был. Ну, а военный приметил бабу пригожую и уговорил. Я то и не встревала, тем более он серебра отсыпал пригорошню. А опосля понесла Анька, а ведь с Егоркой то она уже два года, как жила. Ну, мы с ней скрыли все это дело и вроде, как ничего никто не узнал. Вот только отцу Василию я покаялась на исповеди, так он на нас епитимью наложил. А господь все же разгневался на Анну, вишь, дурака то она и родила.

Вершинин слушал бабку с непроницаемым лицом.

— Так, что старая, получается отец Василий о грехе невестки твоей знает?

— Знает, батюшка, знает, как не знать.

— И получается он, зная это все, в церковную книгу запись внес, что отец у Николки — Егор Лазарев?

— Истинно так батюшка, как в воду ты глядишь, не вру нисколечко, вот крест целую на этом.

— Ладно, старая, иди, куда шла, и смотри мне, если сболтнешь хоть слово кому, мало не покажется, поняла? — сказал Илья Игнатьевич.

— Поняла батюшка барин, поняла, молчать, как кремень буду, — сообщила бабка, продолжая усердно кланяться.

Барин вышел и пошел к себе, а бабка еще осталась в комнате и стоя перед иконой красном углу неслышно молилась за всех родственников живых и мертвых.

Вершинин пока переодевался, велел передать Ефиму, чтобы седлали коней, дескать, надо сегодня в Чугуеве побывать, дело там неотложное имеется.

За завтраком он был необычно напряжен и тревожен, что не преминула отметить про себя Катенька, но промолчала. Мадам Боже, которая обычно присутствовала при чаепитии и постоянно третировала свою воспитанницу ценными указаниями, сегодня отсутствовала. И Катя наслаждалась чувством свободы, когда можно было болтать ногами, фыркать в чашку и заниматься сотней других дел, которые обычно пресекала мадам Боже на корню. Папеньке же эти нарушения этикета были до фонаря, а сегодня и вовсе он не обращал на нее почти никакого внимания.

— Папенька, — не выдержала, наконец, Катя, — что с тобой сегодня, ты как будто меня за столом не видишь.

— Что ты, моя прелесть, очень даже вижу, — рассеянно сказал Вершинин и вновь замолчал.

— Ага, — пробурчала про себя барышня, — заметно, как ты меня видишь. Даже не потрудился сказать пару слов.

— Ну, прости мой свет, — повинился отец, все же заметивший нахмуренное лицо Катеньки, — дело у меня неотложное появилось. Вот его все и думаю. Сейчас уеду я на целый день, так, что не скучай без меня. Мадам Боже слегка приболела, сегодня ее не будет, ты уж сама тут дело себе найди. Погуляй по кленовой аллее, или книжку почитай. Я ведь тебе последнее издание стихов лорда Байрона привез, очень говорят, волнующе для женщин пишет.

Катенька уныло кивнула головой, а Вершинин вышел из-за стола и прошел в вестибюль, где за ним уже бежал слуга, держа наготове верхнюю одежду для верховой езды.

На улице уже крутились на лошадях всадники, застоявшиеся в конюшне лошади, с удовольствием бежали друг за другом.