Александр Афанасьев - Меч Господа нашего-3 [СИ] Страница 14

Пили. Вспоминали. Снова пили. Сауна не приносила отдохновения, а водка не приносила забвения — поэтому, продолжали. Никто не знал, что будет дальше, никто не знал, что происходит сейчас в городе — все просто хотели забыть. Никогда. Ничего. Больше. Не помнить.

— Старшой? — спросил один из братьев, капитан полиции, служивший в ГИБДД.

— Чего?

— Почему так, а?

— Ты чего?

— Вот почему так, а? Что этим тварям не живется, а?

— У них спроси.

— Не… Я их мочить буду

Мочилу вовремя остановили, не дали выйти из-за стола.

— Сиди. Выпей еще…

Налили. Распили еще по одной. Не отпускало.

— С..и. Где они прокололись, где… — один из братьев чуть не плакал

— Где-где… — сказал второй, прошедший Чечню — у них уже не спросишь. Так бывает… не все в одни ворота…

— Надо мстить идти. Мечеть этим с…м сжечь.

— Э…

— А ну, хорош! — раскатистый рык командира покрыл ворохнувшийся было шум — с духами разберемся. Но кого у мечети увижу — лично разбираться буду. Мы не шпана подзаборная…

Неизвестно, к чему бы это пришло, настроение было реально скверное. Но тут — зазвонил телефон. Командир поднял трубку…

— Нашли. Вышел на нас сам. Едем — сообщил знакомый голос

— Добро.

Командир нажал на отбой. Мельком заметил разомкнутый замок на экране мобильного — защита снята, работает СОРМ. Но и это его — не отрезвило, хотя должно было бы.

— Что?! — спросил один из братьев

— Ничего. Сиди — разберусь.

Двое — подобрали в городе Алмаза и повезли его сюда. Про Алмаза — знали очень немногие люди и по трезвой голове — знать о нем было и необязательно вовсе. Но трезвых то голов в этот момент — как раз и не доставало…

До дачи — добирались проблемно. На Воткинском — пробки, которых тут отродясь не бывало — а теперь есть. Шмонают только так…

Напротив заводоуправления давно умершего завода — УАЗ-Патриот свернул с дороги, плюхнулся в подсыпанную, немного размытую дождями канавку, перевалился через нее, подкатил к обшарпанному забору. Водитель вышел, поджал засов в нужном месте — что-то звякнуло и ворота открылись. УАЗ въехал внутрь, где его уже ждали…

— Вылазь! Давай, давай…

Алмаз… одетый в тонкую ветровку, черные, тренировочные штаны под Адидас, кроссовки — вылез. Его уже ждали — человек семь. Заведенные, на адреналине, водке и горе.

— Ну… здравствуй, друг любезный… — начал Старшой, который в свое время отмазал этого оборота от тюрьмы…

Алмаз сделал шаг вперед — и бывший ФСБшник, даже пьяный, смурной и злой, с совсем не соображающей головой вдруг понял, что сейчас произойдет. В глазах агента было то, что бывает в глазах человека, который шел долго, очень долго — и наконец, одолел весь путь до конца и пришел к цели.

— Аллах Акбар! — торжествующе сказал Алмаз и сунул руку в карман.

В следующий момент, голова Алмаза взорвалась, исчезла как целое, как моментально исчезает пробитый пулей воздушный шарик. Вместо головы — на его плечах вдруг оказался страшный, обломанный, брызгающий кровью обрубок — и лучший информатор Ижевской группы повалился «под себя» как подкошенный со звуком, с каким мешок зерна падает на асфальт.

Выстрела никто не слышал.

— Ложись! — запоздало крикнул старшой — и все растянулись на асфальте. Водитель — бросился за машину и залег.

И… ничего.

Только гул крови в ушах да какое-то, на грани слышимости, шипение…

Старшой поднял голову первым, огляделся.

Котов — вечно трезвый, умный и злой — стоял на балконе соседнего дома, который он недавно купил в кредит и держал в руках тот самый, полуавтоматический штурмовой Вепрь с самодельным глушителем…

Старшой начал подниматься

— Лежать! Не трогать ничего!

Котов — скрылся на втором, мансардном этаже своей дачи. Через пару минут — он появился уже здесь, с небольшими ножницами и универсальным инструментом. Склонился над трупом террориста, разрезал одежду.

— Твою мать… Какую резать?

Еще несколько дней назад — здесь было не припарковаться, гульбанили и в бывшем казино на первом этаже и даже в летнем кафе, которое организовали в массивной бетонной чаше самого стадиона. Гульбанили и в будние дни, что говорить о выходных… Теперь — здесь были только машины ментов… господи, никак не привыкнешь полицейских, которым в этот момент давал про…ться первый замминистра МВД республики и оперативников УФСБ, которые в это время не были «в полях», не трясли агентуру. Увеселительные заведения были закрыты, проезд на эту улицу с одной стороны перекрыл бронетранспортер, с другой — пост ГИБДД. Такие меры безопасности были вызваны тем, что только что поступил анонимный звонок и молодой голос сообщил о предстоящем ночью штурме здания УФСБ. Сейчас — в город уже входили части Национальной гвардии, снайперы заняли позиции на зданиях по Пушкинской, на многоэтажке отеля Парк-Инн на Центральной площади, на зданиях Правительства, Администрации президента и Администрации города. В городе — действовали планы Перехват-333, Вихрь-Антитеррор и Поиск. Решался вопрос о введении комендантского часа — но и без этого молодежи на улицах было немного.

Как всегда — конюшню запирали только после побега лошади.

Старший опер отдела по борьбе с экстремизмом и терроризмом Дмитрий Башлыков подрулил к ближайшей стоянке, когда на часах было два часа дня. Только изощренному бюрократу — могло прийти в голову собирать в этот момент оперативное совещание с участием пашущих в полях оперов. Собирать их со всего города, с окрестностей, гнать в центр города. Но увы — оперативную беспомощность завсегда подменяли служебным рвением.

На своем телефоне он сменил карточку. Как только пришло условное сообщение — а спецы, отвечавшие за этот сектор всегда предупреждали своих — он сразу поставил СИМку, купленную у кавказцев на рынке. Не все разговоры — стоило слышать начальству.

Совещание планировали в актовом зале Министерства внутренних дел, он распложен совсем рядом, буквально в здании пристроенном к зданию ФСБ. На входе — нацгвардейцы, в бронежилетах, с автоматами, собака. Улица перекрыта, машины со стоянки перед зданием, которая была маленькая, но очень престижная, тут даже министр парковался — убрали.

В зале — аншлаг как на десятое ноября.[18] Менты, ФСБшники — пробираются на свои места, приглушенный шум разговоров, шарканье ног. В президиуме — начальник службы, министр внутренних дел, кто-то из правительства, остальные — похоже москвичи. Все полны собственной значимости, осознания важности и нужности происходящего. Своего места здесь, на которое никто не смеет покуситься. Спектакль должен быть разыгран до конца — с грозными словами, с насупленными бровями, с выступлениями с мест, с раздачей ценных указаний и киванием в знак того, что поняли, осознали, готовы выполнить, рвемся в бой. Иногда — Башлыкову хотелось на таких вот коллективных камланиях — встать и заорать во всю глотку — просто чтобы убедиться, что он еще в своем уме. Конечно, выгонят… да и хрен с ним.

Он сел на свободное место… неудобное то и дело надо будет вставать, чтобы пропустить кого-то. Потом — на свое место пошел начальник наружки, пришлось встать. Потом — прошел еще кто-то. Сел — встал. Сел-встал.

Ванька — встанька. Твою мать.

Немного потряхивало. Хотелось, несмотря на жару — купить в ларьке самой дурной водки и дерябнуть прямо из горла.

Он пошевелился, отыскивая на более комфортную позу для сидения — и вдруг понял, что в кармане у него звонит привычно поставленный на минимальную громкость телефон.

Этот номер не знал никто.

Он осторожно вытащил трубку

— Алло.

— Живой?

Черт…

— Что надо? Я занят.

— Приезжай.

— Я сказал — я занят.

— К нам наведались.

За шиворот — как кусок льда сунули. После того, что он видел на пляже — он понимал, что прежним уже никогда не станет.

— Ты где?

Видимо, совещание уже началось, из президиума недовольно посмотрели в сторону стоящего, разговаривающего по телефону и нарушающего сценарий офицера — и со всех сторон моментально отреагировали, на него зашикали, а кто-то больно пихнул в бок.

— Сядь! — громкое, начальственное шипение сзади.

— Я сейчас буду!

По ногам — Башлыков принялся выбираться из зала. Пока что — он был здоров…

Свою подержанную Оптиму, приобретенную по случаю — он едва не загнал. У нового здания ГИБДД на Воткинском шоссе — за лихачом, охренев от такой наглости погнались гайцы[19] — но увидев ксиву с мечом отстали…

Башлыкова встретили на въезде — хмурые, злые. Проводили до места. Он выскочил из машины — сразу бросилась в глазах уже подсохшее темное с белесыми брызгами пятно на асфальте. Он знал, что это может быть такое.