Виктор Каменев - Абы не в пекло (СИ) Страница 14

— За вас, — сказала она.

Короче говоря, ближе к вечеру, мне пришлось тащить её, смертельно пьяную, спать. Затем я решил посетить змеиное гнездо, находившееся, по моим расчётам, в покоях канцлера.

Я снова прошёл сквозь стены. Благородный хранитель королевской печати имел много мебели, так что спрятаться было где. Я юркнул под кровать. Кроме меня присутствовали: хозяин покоев, лекарь, казначей, благородная дама Гризельда и тётка его величества — благородная дама Гретхен. Именно она и держала речь, когда я вполз под кровать через стену:

— …ни к чему хорошему. Он хоть и король, но всё-таки мой племянник, я его на коленях укачивала! Кому, как не мне видеть, что эта дамочка совершенно задурила ему голову!

— Тише, благородная дама! — испуганно шикнул канцлер. — Вы говорите о её величестве!

— Ну и пусть, — упрямо продолжала королевская тётка. — Она мне не нравится. Сначала деревья и цветы в замке, потом эта мазня, именуемая ею живописью, на стенах, а что дальше? Что дальше, я вас спрашиваю?!

— Нетрудно догадаться, — заметил казначей. — А дальше мы все будем ползать на коленях перед деревянным изображением полуголого дикаря, висящего на кресте. Её величество не стыдится прпbsp; — Последую вашему совету, благородный рыцарь, дождусь, когда меня вытолкают в шею.

оделывать подобные вещи даже прилюдно.

— Я тоже так считаю, — заметил канцлер. — Но вправе ли мы предпринимать какие-то действия?

— Для чего же вы тогда нас собрали? — поинтересовался казначей. — Мы здесь все свои. И знаем, что его величество во всём потакает жене, к каким бы последствиям это не привело в дальнейшем.

— Вот именно, — заметила благородная дама Гризельда. — Сколько можно её терпеть? Пора приступать к решительным действиям!

— Например? — спросил канцлер.

— Яду ей подсыпать!

— Вы хотите, чтобы ваша голова красовалась надетой на копьё у ворот замка, благородная дама Гризельда? — вкрадчиво спросил канцлер.

Благородная дама осеклась и побледнела, но тут за неё вступился лекарь:

— Ваши интриги заведут нас туда же, благородный канцлер. Хватит темнить и ходить вокруг да около. Для чего вы нас собрали?

— Чтобы убедиться в том, что мы все хотим одного и того же.

— Смерть ей, — тотчас же прошипела благородная дама Гретхен.

— Пусть идёт к своему Христу, — добавила благородная дама Гризельда.

— Полностью с вами согласен, — сказал казначей.

— Мне жаль королевы, но надо, в конце концов, спасать королевство, — высказался лекарь. — Вы удовлетворены, благородный канцлер?

— Теперь — да. Итак, я могу говорить открыто. Да, нам следует избавиться от её величества. Но яд мы ей подсыпать не будем — подозрение сразу падёт на нас. Есть более верные средства. К примеру, её величество имеет привычку ясными ночами смотреть на звёзды вместе с магом с крепостной стены. Думаю, никого не удивит, если они однажды свалятся оттуда и разобьются насмерть.

— С чего бы им сваливаться? — проворчал лекарь.

— Люди добрые помогут. Есть у меня один на примете.

— Кто? — нетерпеливо спросил казначей.

— Королевский дружинник Гвидо. Он — лучший среди товарищей в том, что касается владения оружием, но редкостный мерзавец. Говорят, сам барон Готвик его опасается.

— А он пойдёт на такое дело? — усомнилась благородная дама Гризельда.

— Ради денег — да. Впрочем, мы сейчас его спросим сами.

Верный слуга канцлера сходил за дружинником и привёл его — рослого, сильного, обросшего рыжей бородой. Заговорщики налили ему вина и принялись осторожно рассказывать о том, какие беды ожидают королевство, если не отыщется смелый и решительный человек…

— Что мне делать? — перебил их Гвидо.

Ему сообщили, тщательно подбирая слова.

— Сколько? — спросил дружинник.

Такого не ожидал даже канцлер. Все аж рты разинули. Гвидо, видя подобную нерешительность своих нанимателей, понял, что железо надо ковать, пока оно горячо, и запросил тысячу золотых. Опомнившийся канцлер предложил ему сто. Гвидо выразил свою уверенность в том, что его принимают за дурака. Канцлер возразил. Гвидо сказал, что сам готов заплатить сто монет тому, кто спихнёт со стены этого жирного гада Готвика. Канцлер попросил дружинника не вмешивать уважаемое собрание в свои личные проблемы. Последующий торг окончился тем, что все, кроме благородной дамы Гретхен, обещали сброситься по сотне. Королевская тётка дала двести. Гвидо получил задаток и ушёл.

Теперь осталось дождаться ясной ночи.

Я был в недоумении, и, оставаясь в нём, вернулся в себе и сказал:

— Ангел небесный, приди ко мне. Ну? Ангел небесный, я кому говорю?

Тотчас у меня в комнате появилось двое — Винниус и незнакомый мне транспортный ангел.

— В чём дело? — спросил я. — Здесь происходят обычные интрижки. Зачем сюда вызвали специалиста из Отдела по борьбе с нечистой силой?

— Ну, так получилось, — пробормотал Винниус.

— Не темни, Винни. Я ни черта не буду делать. У меня нет никакого желания насаждать здесь христианство.

— Это ещё почему? — возмутился ангел.

Но тут вмешался транспортник:

— Кстати, о христианстве. Пространство просто кишит враждебными богами, нам лучше поскорее отсюда убраться.

— Пусть тогда Винни рассказывает, зачем меня сюда прислали. В конце концов, я имею право это знать.

— Ну, апостола Петра попросили, — неохотно ответил Винниус.

— Кто?

— Какая тебе разница? Можешь считать нечистой силой канцлера, лекаря и этих двух благородных дам.

— Ладно, тогда я кое-что придумал. Ты можешь сделать так, чтобы барон Готвик утром проснулся не в настроении?

— Это тебе зачем?

— Винни, ну если я чего-то прошу, то мне это нужно. И ещё одно. Слушай внимательно…

Утро выдалось ясным и солнечным. Тем страннее было видеть благородного барона Готвика, вставшего, похоже, не с той ноги. Его раздражало всё: звуки, цвета, запахи. А увидев меня, он просто взорвался.

— Проклятие! — рявкнул барон. — Разве я разрешал вам, благородный рыцарь, выряжаться подобно петуху?!

Дело в том, что на мне был надет ярко-красный камзол, такие же штаны (всё это расшито золотом), короткие сапоги с позолоченными шпорами и огромными пряжками, инструктированные ножны меча. Венчала всё это массивная золотая цепь на шее. Вообще-то моему начальнику, вместо того, чтобы ругаться, следовало бы поблагодарить меня за то, что я отказался от первоначальной идеи нацепить берет с павлиньим пером. В любом случае, ему не стоило так со мной обращаться, пусть его одежда и выглядела скромнее.

— Вы, кажется, что-то сказали, благородный барон? — осведомился я.

— Сказал! А теперь извольте сходить переодеться, благородный рыцарь!

— Благородный барон, когда мне понадобится консультация по вопросам одежды, я непременно её у вас попрошу.

— Если вы сейчас же не переоденетесь…

— То что? — перебил я.

— Ваше величество! — проревел барон. — Кажется, у нас сегодня будут похороны!

Король пробурчал что-то неопределённое. Я тоже обратился к нему:

— Ваше величество, мне порядком досаждает тот факт, что все в этом замке, а благородный барон в первую очередь, не принимают меня всерьёз! Я вынужден настаивать на поединке.

— Что?! — заорал барон. — Да я тебя!!!

И он бросился на меня. Я уклонился, шагнул назад; его огромные кулаки просвистели перед моим носом, не зацепив меня.

— Благородный барон, ведите себя прилично! — звонко крикнула королева.

— Ну что ж, поединок, так поединок, — громко сказал король. — Но не лучше ли решить дело мирным путём?

— Ну нет! — высказался барон. — Если этот типчик настаивает на поединке, то я готов дать ему удовлетворение прямо сейчас!

— Ну не здесь же, — ответил король. — И я всё-таки попросил бы вас биться не до смерти.

— Это уж как получится, — обнадёжил его барон.

И мы, сопровождаемые королевской свитой, вышли во двор. Поскольку завтрак так и не состоялся, слуги несли за нами подносы с едой и кувшины с вином.

В замке имелось ристалище, где проводились тренировки и поединки. Бывало, что король со всей свитой наблюдал за ними. Ради таких случаев у ристалища построили навес, под которым стояли кресла для их величеств и лавки для остальных. Пока все рассаживались, королева что-то эмоционально втолковывала барону, а тот лишь упрямо мотал огромной головой. Ко мне пробралась благородная дама Янина и сунула в руку цепочку, на которой болтался талисман в виде ухмыляющейся рожи какого-то местного божества.

— Это вам, — сказала она. — Талисман защити вас в бою.

Похоже, она сама себе не верила.

Я охотно принял дар и повесил его себе не шею. Благородная дама Янина, мило улыбаясь, пожелала мне победы и отправилась под навес.