Алексей Рюриков - КОНТИНЕНТАЛЬНЫЙ СОЮЗ Страница 14

"Какого черта этому Ежову не сиделось? — подумал он. Секретарь ЦК, нарком. Но ведь несравнимая со Сталиным, да хоть и Косиором тем же, фигура. Вообще не понятно, на что они с Лазарем рассчитывали. Может, за ними действительно Троцкий стоял? Того как раз за несколько дней до заварушки грохнули. Потому может, и сорвалось у них".

Слухи о том, что за Ежовым и Кагановичем стоял убитый за неделю до переворота Троцкий, до хозяина Ленинграда доходили. Цену молве он, конечно, знал, как и то, что распускает слухи частенько соответствующее ведомство. Но версия представлялась логичной. Ни Ежов, ни Каганович на роль главы СССР не годились. А вот "Лев революции" вполне. И внезапное, перед самым путчем, убийство в Мексике бывшего второго человека в Советском Союзе, и непонятное Андрею Андреевичу бездействие заговорщиков после удачного покушения на Сталина – все работало на этот вариант. Срочная ликвидация Троцкого, в таком раскладе могла быть следствием получения чекистами информации о готовящемся перевороте, убийство Сталина и его окружения – безнадежной попыткой оставшихся заговорщиков довести дело до конца. Впрочем, сейчас это значения уже не имело.

Тем же поездом, в отпуск выехал и замнаркома внутренних дел, начальник ГУРКМ НКВД, комиссар ГБ 2-го ранга Бельский. Отправленный в 1934 году Ягодой "чекизировать" милицию, с поставленной задачей Лев Николаевич справился, сумев одновременно улучшить работу правоохранителей, и сейчас занимал свое место вполне по праву. В майских событиях он не участвовал, но и против Агранова никогда не выступал, сторонникам Косиора дорогу не переходил, и в целом за свою судьбу не опасался. Вопросы у него, конечно, возникали, рассказы о происходившем в ночь переворота на Лубянке он слышал, и в рассказах этих с официальной версией стыковалось не все. Но, зная не понаслышке, какая неразбериха может твориться во время серьезной операции, да еще в условиях цейтнота, в целом в официальной версии Бельский не сомневался. Предполагая, правда, что некоторые детали победы над блоком Ежова-Кагановича могли с объявленной линией и не совпадать. Последнее, впрочем, его не особо тревожило.

Замнаркома давно знал Берию, секретаря ЦК Грузии, и воспользовавшись августовским затишьем, решил съездить отдохнуть к бывшему коллеге.

В это же время, маршал Буденный, решив на время перемен в стране укрепить поддержку в армии, объезжал округа с инспекторской проверкой кавалерии. Буденный пользовался среди военных не меньшей поддержкой, чем Якир с Гамарником, а сослуживцев по Конармии он проталкивал вверх еще с 1925 года. При содействии, правда, Сталина и Ворошилова, ныне, увы, покойных. Но Косиор с Якиром менять его людей пока не осмеливались. Пока. Сейчас этого казалось мало, и потому бывший командующий 1-й Конной начал поездку с Северокавказского военного округа. Здесь он планировал обсудить майские перемены с командующим округом Кашириным и его начальником штаба Вакуличем, которые в армии считались входившими в достаточно влиятельную группу Седякина.

Внезапный наплыв на курорт людей из высочайшего руководства, не мог, разумеется, остаться без внимания местных властей. 15 сентября, всем отдыхающим пришло приглашение от местного хозяина, секретаря ЦК Грузии. Берия приглашал гостей на ужин на дачу, расположенную неподалеку. Еще бы, Калинин, Мануильский, Жданов, Буденный – и все на его территории. Да и Бельский, несмотря на ранг пониже, без внимания остаться не мог, не то ведомство представлял. Тем более во времена перемен.

В принципе, такие ужины были традиционными. Отказываться от приглашения республиканского руководства, было не принято: человека обидишь – врага наживешь, да и скажут, что от народа отрываешься.

Собрались на даче к восьми часам. Калинин на ужин не пошел, сказался больным. Ему уже, в общем-то, все равно было, что местное руководство о нем подумает, он не рассчитывал на продолжение политической карьеры. Стол был традиционно обильным, местный коньяк способствовал свободе общения. Тем более в компании были только свои. И разговор, разумеется, не мог не зайти о недавних событиях – смерти Сталина и приходе к власти Косиора. А потом и "разоблачении" Тухачевского.

Мануильский уехал в отпуск расслабиться. В заговор против Сталина он влез по большому счету случайно, и не раз уже об этом пожалел. Раньше боявшийся попасть под волну сталинских чисток, сейчас он был убежден, что это были надуманные страхи. Зато теперь обстановка в стране накалялась, и начавшаяся в стане бывших соратников борьба пугала гораздо сильнее, чем умозрительное недовольство прошлого вождя, а дело Тухачевского наводило на мысли о дальнейших перетрясках. Если при Сталине вплоть до последнего времени оппозиционеров снимали с должностей, исключали из партии, высылали, то Косиор сразу начал круто. Дмитрий Захарович не был наивным гимназистом и убитые при перевороте Молотов, Ворошилов, Ежов и прочие его не смущали. Расстрелы людей окружавших Сталина – это тоже было понятно. Но вот столь быстрая расправа с одним из своих, вождей заговора, страшила.

К тому же новый генеральный оказался явно более слабой фигурой, чем старый. Внешней политики он не знал и не понимал, заграничные компартии считал такими же подразделениями ВКП(б), какой была его компартия Украины, во внутренней жизни страны разбирался слабо. Сам Мануильский как человек образованный, учившийся в Петербургском университете и окончивший Сорбонну, даже не будучи хозяйственником, осознавал, что растущая экономика огромной страны требует постоянного контроля и тщательного баланса, угрожая в противном случае пойти вразнос. Косиор и его люди, способными заниматься экономикой не выглядели. Вместо этого, они активно делили посты, пропихивая наверх своих. Как правило, таких же выходцев из партии, необразованных и совершенно не желающих вникать в тонкости порученного дела.

Секретарь Исполкома Коминтерна прекрасно помнил, с чего начиналась революция в 1917 году. Пренебрежение к положению в стране могло вызвать что-то подобное, чего совершенно не хотелось. Сейчас он уже совсем не был уверен, что майские события не приведут к кровавой сваре в стране.

В застольном разговоре, произошло нечто, до сих пор неясное исследователям событий тех лет. Да, из участников ужина, воспоминания оставили трое, но их мемуары, выходившие в разное время, отражают, скорее, линию партии на день выхода книг и подробностями не балуют. Как известно, Буденный вообще не упоминал о разговоре на даче, ограничившись фразой: "во время проверки Северокавказского военного округа, я узнал о страшном злодеянии и обмане…", после чего переходит к последствиям. Сам Мануильский, в узнаваемом стиле чистосердечного признания тех лет, описал свои муки совести и потребность раскаяться перед партией, при этом настойчиво декларируя, что партию он уже тогда представлял исключительно в лице лично и непосредственно Жданова, что с учетом времени выхода мемуаров неудивительно. "Дневники…" Берия опубликованы позже остальных, когда писать разрешили более открыто, и там излагается иная версия. По словам Берии, он сразу, еще в мае 1937 года, заподозрил неладное в официальной версии смерти Сталина, а в сентябре, за ужином, он и Бельский, подозревая Мануильского, в присутствии Жданова и Буденного устроили секретарю Исполкома Коминтерна неофициальный допрос, в ходе которого и выведали правду о заговоре Косиора.

Учитывая, что Мануильский до самой смерти оставался несменяемым закулисным шефом международного коммунистического движения, занимал высшие посты в СССР, и оказался единственным участником двух верхушечных заговоров 1937 года, вероятность того, что он действительно в сентябре смог просчитать развитие событий, поставить на Жданова и привести его к власти, существует. Хотя, предположения о том, что Мануильский стал "серым кардиналом" направлявшим Жданова, относятся к области конспирологии и не имеют под собой оснований, но отрицать его блестящие способности аналитика и мастерство аппаратной игры, невозможно. В принципе, он действительно мог вывести политическую игру на новый уровень, а Жданов в те дни выглядел, пожалуй, единственной кандидатурой среди членов не ангажированной Косиором и готовым вступить в борьбу. Но может оказаться ближе к истине и версия Берии.

В любом случае, фактом следует признать, что в тот день, во время ужина, Мануильский умышленно или неосторожно, дал понять, что знает о майской смене власти больше остальных присутствующих, и его слова не пропустили мимо ушей. Фактом, подтвержденным дальнейшими событиями, является и то, что Мануильский сообщил собравшимся коллегам по партии о заговоре против Сталина и перевороте – операции "Пер".

Открытие такой тайны, должно было ошеломить и напугать, и первым опомнился Жданов, ставший главным лицом в собравшейся группе.