Алексей Рюриков - КОНТИНЕНТАЛЬНЫЙ СОЮЗ Страница 15

В любом случае, фактом следует признать, что в тот день, во время ужина, Мануильский умышленно или неосторожно, дал понять, что знает о майской смене власти больше остальных присутствующих, и его слова не пропустили мимо ушей. Фактом, подтвержденным дальнейшими событиями, является и то, что Мануильский сообщил собравшимся коллегам по партии о заговоре против Сталина и перевороте – операции "Пер".

Открытие такой тайны, должно было ошеломить и напугать, и первым опомнился Жданов, ставший главным лицом в собравшейся группе.

С рассказом Мануильского надо было что-то делать, иначе он превращался в приговор. Если сейчас, на месте, не повязать круговой порукой участников "тайной вечери", в которую превратился обычный ужин, то Косиор и Агранов про утечку узнают. И вычистят услышавших. С другой стороны, сведения могли стать козырем, которого Жданову так не хватало для противостояния Косиору. Опираясь на эту информацию, он внезапно получал некий рычаг, оставаясь секретарем ЦК, ведь Секретариат в советском раскладе мог потягаться и с Политбюро. Роль преемника Сталина, разоблачившего его убийц и по праву мстителя ставшего наследником коварно убитого вождя Жданов примерил на себя моментально, не умевшие мгновенно принимать решения рядом со Сталиным долго не задерживались, а не имевшие амбиций до таких постов не дорастали. И немедленно послал за Калининым. Теперь он рассматривал собравшихся в банкетном зале как союзников в будущей драке, и усилить коалицию еще одним кандидатом в члены Политбюро не мешало.

Бывший помощник вождя не предполагал в остальных ярого стремления мстить за Сталина. Впрочем, он и для себя не рассматривал месть как серьезное основание. Но как один из факторов, заставляющих других пойти за ним, это вполне годилось. Другими причинами были опасения ликвидации носителей опасных сведений и наоборот – шанс взлететь для них же. Лидером нового заговора он стал по умолчанию, Мануильский выбрал в качестве "патрона" именно его, и, как показало будущее, не прогадал. Так же поступили остальные. Решение готовить переворот против Косиора стало общим, и наверное в той ситуации, единственно возможным выбором, остальные варианты представлялись еще более опасными, а с учетом уверенности в том, что хоть один, но донесет – даже смертельными. Никто из участников ужина не принадлежал к людям Косиора, но все они занимали сильные посты. Не высшие, но весомые. Пока… А потому провести смену власти следовало не позднее съезда партии, поскольку большинство не было уверено в сохранении своего положения.

Там же, на перешедшем в совещание банкете, решили, что Буденный прозондирует настроения в армии, Жданов в партии, Бельский в НКВД.

Оказавшийся в центре событий почти против своей воли Калинин, тоже решил высказать свое мнение. Являясь авторитетной и популярной в стране фигурой, но давно уже не имея реальных рычагов власти, Михаил Иванович давно научился использовать для продвижения своих идей те минимальные возможности, которые предоставляло советское законодательство. Кроме того, по своему богатейшему опыту революционера-подпольщика, толк в пропаганде он знал. И предложил интересный ход:

— Надо с Вышинским переговорить – сказал он. С прокурором Союза. Для придания законности нашей задумке, он совсем даже не лишний будет. И подход к нему есть, давний он мой знакомец, еще по Кавказскому подполью. Да и не только мой, они с Иосифом Виссарионычем в девятьсот третьем в одной камере сидели, в тюрьме Баиловской. Там и сдружились.

Жданову мысль понравилась. Он знал, что Вышинскому, в прошлом меньшевику, но главное – ревизору косиоровской Украины в середине 30-х и выявившему массу нарушений, при новой власти ничего хорошего не светит.

— А что? — отреагировал он. Хорошая мысль. Андрей Януарьевич твердым сталинцем всегда был.

— Не помешала бы его поддержка – кивнул, осторожно вмешиваясь в разговор "небожителей" Бельский. Под его прикрытием и я куда свободнее действовал бы. Мало ли, какие поручения прокурор милиции дать может? Никто и проверять не будет.

Мануильскому было обещано полное прощение и сохранение всех постов, после чего он, в присутствии Жданова, Калинина, Буденного, Берии и Бельского составил ставший впоследствии знаменитым "меморандум Мануильского", на двадцати трех листах которого подробно описал заговор, убийство Сталина и переворот. Документ заверили присутствующие, после чего каждый получил по экземпляру. Меморандум стал компроматом, основываясь на котором можно было идти дальше. И одновременно повязал всех участников общей тайной. Смертельной, в случае разглашения. Пользуясь этими экземплярами, вернувшиеся в Москву заговорщики начали вербовку сторонников.

Новая оппозиция спешила. Вернувшись в столицу, Калинин и Бельский, под предлогом обсуждения работы милиции на Дальнем Востоке немедленно встретились с Вышинским. После разговора с давно знакомым Калининым и прочтения признаний Мануильского, Андрей Януарьевич задумался. У него были неплохие отношения с Калининым и Ждановым, но крайне натянутые – с группой Косиора, от потери поста прокурора спасало пока лишь то, что должность в советских представлениях не считалась ключевой. Примкнуть к заговору он согласился. А согласившись, принял активное участие:

— Мануильского приводите – буркнул прокурор. Будем оформлять.

— Что оформлять? — не понял Калинин.

— Документацию. Вот это – Вышинский потряс меморандумом, — филькина грамота. А вот если это все в приличный, процессуальный вид привести, так на съезде очень хорошо сыграть может. Если найдем кому озвучить с трибуны. Представляешь, какое впечателение произведет?

И заметив, что Калинин колеблется, улыбнувшись, добавил: да не волнуйся ты, Михаил Иваныч. Все в надежном месте до поры будет, нас с тобой тайникам учить не надо. А ему – он кивнул на Бельского, — ему я помогу.

Уже через два дня, в присутствии членов Политбюро Жданова и Калинина, в полном соответствии с советским законодательством, прокурор СССР принял у Мануильского официальную явку с повинной. Процессуально оформленное признание действительно стало отличным компроматом и вполне убеждало новых участников оппозиции. Теперь Вышинский в любой момент мог (а в принципе вообще был обязан сделать это немедленно) возбудить в отношении Косиора и остальных заговорщиков совершенно законное уголовное дело. По обвинению в убийстве, государственном перевороте, измене Родине. Да, в нынешних условиях, возбуждение такого дела стало бы самоубийством. Но при любых чуть более удачных обстоятельствах, материалы могли стать маленькой, но необходимой соломинкой, ломающей спину верблюда.

Жданов предполагал использовать эти документы на XVIII съезде для привлечения делегатов на свою сторону и снятия Косиора. Все же у покойного Сталина в стране хватало преданных людей. И многие делегаты надвигающегося съезда были еще из них.

До съезда, новая оппозиция успела многое. Достоверно известно, что Жданов, в том числе используя разоблачающие документы, перетянул на свою сторону членов Политбюро Межлаука и Микояна, кандидата в члены Политбюро Постышева и бывшего члена Политбюро, а ныне наркома водного транспорта Андреева.

Постышев, до переворота занимавший пост секретаря ЦК КП(б) Украины, тем не менее в группу Косиора не вошел и сейчас его положение выглядело шатким. Косиор всегда считал его человеком Сталина, посланным приглядывать за украинцами, что, впрочем, полностью соответствовало действительности. На хорошее отношение нынешней власти Постышев рассчитывать не мог.

— С секретарей-то тебя не снимают еще? — спросил товарища по опале Жданов.

— До съезда и не снимут – криво усмехнулся Павел Петрович. Сам понимаешь, Киев – косиоровская вотчина, я у них под полным контролем там. В аппарате в глаза ухмыляются, знают – ответить не могу. Вот съезд пройдет…

— Смотря как пройдет – в тон ответил секретарь ленинградского обкома. На, почитай – и протянул досье Вышинского.

Читал Постышев быстро.

— Убойная вещь – закончив чтение, взвесил он подборку на ладони. Только вот, само по себе оно Стаса не свалит.

— Факт – кивнул Жданов. А кто сказал, что само по себе? Хотя, можешь просто съезда подождать. Сейчас тебе просто ухмыляются, а после… Тухачевскому не ухмылялись, хотя он-то для них вообще своим был. А мы с тобой чужие. Вот и смотри.

Спорить было сложно. Постышев и не стал – согласился.

С Межлауком было не тяжелее. Нарком тяжёлой промышленности, основы экономической мощи страны, до февраля 1937 бывший заместителем Молотова в СНК и председателем Госплана СССР, тоже ждал снятия с должности. Внесший огромный вклад в создание и развитие производства, базы авиационной и танковой промышленности, автор работ по вопросам военной промышленности, строительства и снабжения войск, он имел серьезные расхождения с Якиром и Косиором, пришедшими к власти с отнюдь не хозяйственных должностей и не желающими заниматься скучными цифрами показателей роста выплавки чугуна и выпуска станков. По вопросам промышленности у них немедленно возникли склоки. Косиор и его окружение не хотели медленного поступательного развития. А экономика никак не желала ходить строем, даже по команде ЦК. Объяснить причины можно было человеку, расположенному разбираться в вопросе. Но Косиора цифры и графики утомляли. Не связывались у него с лозунгами партии и количеством танков данные о расходе валюты на закупку станков, количестве бетона для промплощадок и балансе активов. Новый председатель СНК Чубарь, Межлаука наоборот оценивал высоко. Но это судьбу наркома только ухудшало, у новоиспеченного шефа была своя, киевская, команда. И держать у трона такую фигуру он не хотел – не нужна ему была конкуренция.