Владимир Поселягин - Командир Страница 15

— В чем дело, лейтенант? Мы спешим.

Козырнув, я ответил:

— Извините, герр унтерштурмфюрер, но дальше русскими окруженцами сожжен мост. Сейчас рота нашего батальона прочесывает все вокруг. Пока их не поймали. Вот и поставили меня тут на перекрестке всех предупреждать.

Офицер спрыгнул с подножки на дорогу и, доставая сигареты, подошел ко мне.

— Лейтенант, мне срочно туда надо, понимаешь?! Срочно! — Предложив мне сигарету, унтерштурмфюрер продолжил в ответ на мое пожимание плечами: — Ну и когда вы их поймаете?

— А чего нас ловить, мы уже здесь! — И мощным ударом колена между ног я свалил немца.

Загрохотали автоматы с обоих грузовиков. Вскинув свой автомат, дал очередь по кабине, но этого уже не требовалось. Сияя свежими сколами и дырами в кузове, «Опель» стоял, накренившись набок на простреленных шинах. Из кузова тонкой струйкой текла кровь.

— Контроль! — заорал я и ударом ноги в голову оглушил офицера, который уже начал приходить в себя.

Спрыгнув с кузовов, несколько бойцов кинулись к расстрелянной машине. Пулеметчики с машин их прикрывали. Стоя наготове около тела офицера, я дождался, когда проверяющие кузов бойцы доложатся о зачистке. Прозвучало два выстрела из «Вальтера». Обойдя грузовик, ко мне подошел, засовывая пистолет в кобуру, Васильков:

— Все в порядке, товарищ капитан. Этих ублюдков живых нет. Бойцы собирают трофеи. — Махнув рукой, прерывая сержанта, я велел связать офицера и закинуть его в кузов моего грузовика.

Подойдя к своей машине, я спросил водителя, сможет ли он утащить расстрелянный грузовик подальше и спрятать.

— Да, товарищ капитан. Силенок хватит, утащим.

Прицепив грузовик к нашей машине, мы бодро покатили в сторону, куда направлялись эсэсовцы. Проехав около двух километров, скинули грузовик в глубокий овраг, попавшийся по дороге.

Стукнув несколько раз по щекам офицера, Васильков успеха не добился.

— Слишком сильно вы его, товарищ капитан, приласкали, — сказал сержант, вытирая пот со лба. Отодвинув его в сторону, я подошел к лежащему немцу. Присев, взялся за палец офицера и хладнокровно сломал его. Немец дернулся и застонал, после второго попытался лягнуть меня ногами, но я был начеку и ушел в сторону от удара. Через полчаса, стоивших немцу трех пальцев, он все-таки сломался и, пуская кровавые пузыри разбитыми губами, начал говорить. Сержант аккуратно записывал, а я вел допрос:

— Куда вы направлялись?

— Деревня Выселки!

— Что вам там было нужно?

— По приказу гауптштурмфюрера Зорге мы должны были задержать прячущуюся у родственников семью одного из командующих ваших армий!

— Как вы их должны были найти?

— Второй дом слева от начала улицы!

— По какой именно улице?

— Там одна улица!

— Как их узнать?

— Женщина лет сорока пяти, трое детей, восьми, одиннадцати и четырнадцати лет, все девочки! Больше я о них не знаю!

— Как вы о них узнали?

— Был взят в плен русский офицер, капитан, адъютант этого генерала. Он сам рассказал о них. Он должен был их вывезти, но занимался какими-то своими делами и не успел, наши победоносные войска пришли раньше!

Задав еще несколько десятков интересующих нас вопросов, я велел сержанту добить немца и спокойно пошел к машинам, около которых нас ждали бойцы. Сзади сухо щелкнул выстрел.

— По машинам! — скомандовал я, увидев подбегающего Василькова.

Завывая двигателями, мы выехали из леса на дорогу. Пропустив на перекрестке автоколонну, повернули к деревне Выселки. Отдавать семью советского генерала мясникам из СС я не собирался, поэтому мы и направлялись в Выселки. Не доехав до деревни, приказал остановиться. Собрав вокруг бойцов, объяснил им ситуацию и распределил роли, хотя некоторые бойцы были не очень ими довольны. Объехав небольшой пруд, раздавленную противотанковую батарею и сгоревший на окраине T-II, мы въехали в деревню.

— Вроде этот дом, товарищ капитан. Второй слева. Остановиться?

Кивнув, я вылез на подножку машины и осмотрелся. Это была обычная деревушка на окраине небольшого леса. Нужный нам дом как раз упирался огородом в опушку. Окинув взглядом деревушку, понял, что немцев здесь нет, хотя их присутствие было отчетливо видно. Поваленные заборы, следы гусениц и колес на улице, пустые собачьи конуры показали, что немецкие войска останавливались здесь на ночевку. Испуганная бабка, косясь на нас, прятала в сарай брехливого кобелька. Еще раз осмотревшись, я заметил, что улицы в деревне стремительно пустели; видимо, крестьяне уже отведали немецкого порядка. Хотя насколько помню, они в начале войны вели себя более или менее прилично. Спрыгнув на землю, я негромко приказал подошедшему Василькову:

— Действуем по плану. Занимай со своими оборону.

Вскинув руку в нацистском приветствии, Васильков вернулся к своей машине. Операция была разработана наспех, времени на тщательную проработку у нас просто не было: два бойца сержанта, спрыгнув с машины, разбежались в разные стороны по улице. Встав на одно колено, они вскинули к плечу МП-38, пулеметчик установил на кабине МГ-34 и стал контролировать улицу по ходу движения. Оставшиеся в кузове бойцы тоже внимательно следили за обстановкой.

Убедившись, что бойцы Василькова заняли оборону, скомандовал своим, чтобы выгружались. Спрыгнув с машины, мои бойцы, распределившись и прикрывая друг друга, направились к дому, в котором кто-то был. Я видел, как дернулась занавеска в окне. Такой спектакль объяснялся просто: мы уйдем, а хозяева останутся, и не хотелось бы их подставлять перед немцами. Подождав около крыльца, пока мои бойцы осмотрят все помещения, я, сделав надменное выражение лица, вошел в дом. В хате около печи сидел крепкий мужик с цепким взглядом, костыль рядом с ним, пустая штанина и Георгиевский крест на груди показывали, что мужик успел где-то отметиться на просторах нашей Родины. Причем награду он не прятал, хотя, насколько я помню, носить их было не принято. Окинув взглядом комнату, бывшую и кухней, и спальней, и залом, я заметил за занавеской трех девочек, сидевших на кровати и прижавшихся друг к другу. Их контролировал один из моих бойцов, красноармеец Вяткин, присоединившийся ко мне с группой майора Даниличева. Матери видно не было. Сзади, в дверь из сеней заглянул один из бойцов и молча показал бинт со следами крови.

Ясно, хозяйственные постройки пусты. Бойцы их осмотрели, нашли только бинт со следами засохшей крови. Молча наблюдающий за нами хозяин помрачнел и бросил свирепый взгляд на занавеску. Вздохнув, я сел на лавку и, закинув ногу на ногу, спокойно произнес:

— Если вы еще где-нибудь и пулемет прячете, кроме семьи советского генерала и раненого, то… — Я покрутил кистью руки в воздухе. — …Вообще расстрельная статья. Можно сразу к стенке ставить.

— Вы кто? — спросил бледный хозяин и, достав платок, вытер крупные капли пота на лбу.

— Сын своей родины! Ну а если серьезно, то мы перехватили солдат СС, которые ехали к вам, и любезно с ними пообщались. Так и узнали про семью генерала…

— …Соколовского, — продолжил усмехнувшийся хозяин.

— Вы это так спокойно признали. Удивительно, а если бы мы действительно были немцами? — поинтересовался я.

Насмешливо улыбнувшийся хозяин ответил:

— То, что вы не немцы, я понял сразу.

«Черт, где я прокололся?» — мысленно изумился я.

Что я и поспешил узнать у хозяина:

— Где мы прокололись?

— Глаза, они у вас другие. Немцы смотрят на нас как на мясо, безразлично. А вы нет, так и мелькнет что-нибудь сострадательное. Особенно ваш боец вас подвел — слишком добрый взгляд.

Хмыкнув, я подумал: «Ну ничего себе, это у меня-то добрый взгляд?!»

Покачав головой, встал, вскинул руку к фуражке и представился:

— Командир механизированной группы, капитан Михайлов. Готов вывезти семью советского военачальника за линию фронта. Не сразу, но вывезу.

Хозяин взял костыли и, встав, попросил:

— Документы покажи.

Достав свое удостоверение, я протянул его хозяину. Придирчиво поизучав его, хозяин вернул удостоверение со словами:

— Сейчас можно все подделать. — Повернувшись к детям, крикнул: — Ольга, молоко принеси из погреба!

Средняя из девочек шустро выскочила из хаты. Проводив ее взглядом, я сказал:

— Нам некогда, времени совсем нет. Нужно поторапливаться.

Подробно расспросив о последних днях в деревне, мы попили холодного молока, и я вытер губы рукавом. Внимательно наблюдающий за мной хозяин улыбнулся и сказал:

— Немец бы платком губы вытер.

Улыбнувшись в ответ, я спросил:

— Что с раненым?

— Перелом ноги и сквозное ранение в руку. Он летчик, неудачно приземлился после боя. Софья сейчас за ним ухаживает.

Поговорив с хозяином о своей задумке и получив его полное согласие на спектакль, я узнал, что Софья — это жена генерала Соколовского. При этом выяснил, что старшую дочку зовут Машей, а младшую Тоней. Послал Ольгу предупредить о нас в небольшую землянку, где находился летчик, остальные девочки начали собираться. Я велел бойцу помочь им, пока разговариваю с хозяином.