Алексей Вязовский - Эпоха Воюющих провинций Страница 15

Разговор с Абэ у нас сразу пошел если и не на повышенных тонах, то очень напряженный. И Хотта, и его сын Хосокава оказались весьма религиозными буддистами. Причем принадлежали другой школе, чем Хоккэ. Монастырь исповедовал школу Нитирэн-сю из ветви махаяна. Если коротко, то основатель религиозного движения Нитирэн считал, что все люди без исключения обладают природой Будды и могут достичь просветления в этой жизни. Путь к просветлению лежит через повторение особой сутры «Наму Мёхо рэнгэ кё!» («Слава Сутре Лотоса благой Дхармы!»). Нитирэнцы изучали историю сутры, повторяли ее день и ночь (практика даймоку), медитировали на образ Белого Лотоса, соблюдали посты и ограничения. И что самое главное, требовали всего этого от других. В том числе от своих столь же религиозных соседей. Проблема была в том, что Абэ принадлежали к иной школе буддизма — дзэну. В дзэне мало внимания уделяется внешним религиозным обрядам. Считается, что просветления можно достичь, лишь «выйдя» волевым усилием за пределы ума, который ограничивает персональный опыт жесткими рамками.

Будучи в Японии, я немного изучал это весьма мистическое направление буддизма, и мне запомнился ответ одного монаха на вопрос «Что такое дзен?». «Это значит — пить чай, есть рис… любоваться потолком, любоваться горами. Какое безмятежное спокойствие и чувство!» Дзен-буддисты также практикуют медитации, как и другие буддисты, но есть у них и особенные методы достижения просветления. Это так называемые коаны — парадоксальные загадки, которые должны помочь ученику внезапно выскочить за рамки разума. Самый известный коан вопрошает: «Что есть хлопок одной ладонью?»

Кроме религиозных распрей, Абэ сетовали на земельные споры с монастырем. Настоятель Хоккэ прирезал себе несколько сотен чужих тё. Мой отец успел назначить дату выездного суда, но был убит. Теперь Хотта-сан апеллирует ко мне, как правопреемнику клана Сатоми. Это мне в плюс. А что в минус? Морковки нет.

Глава 8

ОРДЕН ЯЦУФУСЫ

Продолжай пришпоривать скачущую лошадь.

— Отчего у вас на лбу повязка с головой оскаленной собаки? — интересуюсь я у Хотты.

И тут мне Абэ выдают такую историю — хоть стой, хоть падай. Жил-был мой далекий предок Сатоми Ёсидзанэ. Дайме, все дела… Однажды он узнал, что в соседней деревне случилось чудо — пес мужского пола родил щенка. Второго чуда не произошло, и вскармливать щенка отдали енотовидной собаке-тануки.[44] Дайме послал своего вассала в деревню выяснить подробности, а тот, рассудив, что диво произошло в землях Сатоми, значит, щенок должен принести клану удачу, забрал его в замок. Ёсидзанэ назвал пса Яцуфусой — Восемь Пятен, так как на белом теле щенка действительно было восемь пятен в форме пиона. После чего подарил чудо дочке по имени Фусэ. Дочка, надо сказать, была больная, но щенок быстренько ее подлечил. Тут на Сатоми наехал соседний клан. Возглавлял этот клан злобный и хитрый дайме Андзай. Узнав, что добрый Ёсидзанэ раздал по случаю засухи крестьянам рис из амбаров, он тут же осадил замок.

Дальше — больше. Осада длится, защитники голодают, замок вот-вот падет. Ёсидзанэ сел на измену и крикнул своим самураям: «Кто принесет мне голову Андзая, за того я выдам свою дочь!» И что бы вы думали? Ночью пропадает Восемь Пятен. А наутро он притаскивает в зубах голову Андзая. Враги в панике бегут, Сатоми торжествуют. Конечно, Ёсидзанэ хотел соскочить и не платить по долгам. Но дочка у папы вся порядочная такая — раз отец пообещал, надо выходить замуж за собаку. А надо сказать, что у Фусэ был возлюбленный — Дайскэ, который, как водится, был в отъезде.

Ага, знаем мы эти отъезды:

Муж возвращается из командировки. На кухне сидит здоровенный мужик.

— Люся, а это еще кто?

— Помнишь, ты мне кухонный комбайн дарил? Так вот знакомься — это наш комбайнер…

Ну, Фусэ выходит замуж за собаку и духовным образом — Хотта Абэ специально выделил слово «духовным» — беременеет. Ура! Никакой зоофилии. Узнав о беременности, девушка идет топиться. Конечно, кому приятно мутантов рожать. Яцуфуса, жалобно подвывая, тащится вслед за Фусэ. И что бы вы думали? Сюрприз, сюрприз. Они оба встречают Дайскэ. Да еще вооруженного новомодной аркебузой (чую поздние правки в эпосе). Дайскэ все с ходу понимает, стреляет. Одним выстрелом убивает комбайнера-собаку и ранит свою невесту. Та, умирая, разрезает себе живот — и оттуда во все стороны вырываются восемь сияющих рубинов с изображением пионов.

Дайскэ сначала хочет покончить жизнь самоубийством, но его останавливает подоспевший к самой развязке Ёсидзанэ. А давай, говорит дайме, найдем разлетевшиеся рубины. Ведь это духовные дети Яцуфусы и Фусэ! Зашибись! И вот несостоявшийся папаша Дайскэ берет обет безбрачия и ходит по провинциям Сатоми, ищет детей с родимыми пятнами в форме пиона. Находит, похищает их или выкупает, после чего воспитывает воинами-псами.

У каждого воина-пса есть татуировка с головой собаки Яцуфусы или в форме пиона. Тут Хотта опускает ворот кимоно, и я вижу на плече цветное тату в форме красного пиона. И каждый воин-пес посвящает свою жизнь защите клана Сатоми.

Вот такой воинствующий орден собачников нарисовался в уезде Сануки. Двести пятьдесят с лишним бойцов элитной подготовки, в которую входила стрельба из лука, кэндо, владение копьем и нагинатой, вольтижировка, умение скрытно передвигаться по местности, рукопашный бой. Оказывается, в родовой деревне Абэ под говорящим названием «Восемь Пятен» жил и преподавал великий мастер дзю-дзюцу Сагава Юкиёси. Школа семьи Абэ включала в себя почти шестьсот подростков, в основном сирот, которых до сих пор последователи Дайскэ собирали по всей равнине Кванто.

— Неужели у всех детей родимые пятна в форме пиона? — Мне стало любопытно.

— Нет, — ответил самурай, — годится любая круглая родинка.

Хорошо устроились. Кроме того, воины-псы, оказывается, умеют устраивать засады, проводить облавы, стрелять из ружей — именно для них в оружейную замка закуплены у португальцев аркебузы, порох. Мой отец хотя и поддерживал орден Яцуфусы, но ко всем их «задвигам» относился скептически и фактически отстранил от участия в военных кампаниях. Ну и правда — как доверять людям, которые ведут свой род от собаки и воруют детей у родителей?! Впрочем, у меня особого выбора нет, и я назначаю семейство Абэ своей гвардией. Конечно, такой вопрос хорошо бы согласовать с генералом, но, судя по тому, что у него на груди тату собачьей головы, возражать он не станет.

У старого Хотты загораются глаза, Хосокава улыбается во весь рот. Пока казначей Сабуро Хейко, который параллельно выполняет функции секретаря, составлял мой первый указ, пока мы его отмечали — начинает темнеть. На прощание я прошу выделить мне из школы пятьдесят самых крепких учеников для изучения порохового дела. Абэ удивлены, но соглашаются. Уходят. Я же прошу охрану запускать провинциалов по двое.

Уезды Иодзан и Иино. От первого — Масаюки Хаяси, от второго — Хонда Хосима. О, еще одна говорящая фамилия. Оба самурая очень примечательны. Масаюки, худой как палка мужчина, пришел: а) без меча; б) с выбеленным лицом и вычерненными зубами! На голове прямоугольная шляпа. Я в шоке. Прямо аристократ проездом из Киото. «Автомобильный магнат» тоже любопытен. Старый, лысый, квадратный, с кустистыми бровями и мозолистыми руками. Мацукэ на ухо докладывает ситуацию. Хонда, пятьдесят семь лет, женат, имеет детей и внуков, привел три сотни бойцов, но может и больше. Хосима — богатейший самурай Сатоми после дайме. Во владениях двенадцать тысяч тё, почти все земли под рисом. Крупнейший продавец риса, имеет долю в торговом доме Таиша. Ведет операции с несколькими провинциями. Сам из бывших крестьян, получил мечи после восстания «черноногих», когда во время ключевой битвы переметнулся со своим отрядом на сторону моего отца. Начинаю разговор с магнатом. Интересуюсь видами на урожай, проблемами «села». Аккуратно подвожу к идее севооборота и удобрений. Разные виды растений вытягивают из почвы разные виды минеральных веществ, и посевы надо чередовать, минеральные вещества восстанавливать. Выбеленное лицо Масаюки выражает удивление, и «аристократ» начинает прислушиваться к разговору.

— Господин, я не знаю, про какие вещества вы говорите, — пожимает плечами пожилой самурай. — Тысячи лет крестьяне выращивают на полях рис. И еще тысячи лет будут выращивать.

— Но ведь бывают неурожайные годы!

— Будда дал — Будда взял. Если боги послали засуху или наводнение, что можно сделать? Что делать, если сезон тайфунов начался раньше и рис лег?

— Да, с погодой не поспоришь, — соглашается Хаяси.

— Нет, так дело не пойдет, — начинаю я горячиться. — Прочел я в одном древнем китайском трактате, что если чередовать посев риса и пшеницы, то урожаи будут больше. Энергия ки начинает правильно функционировать в земле.