Элоиза Джеймс - Герцогиня-дурнушка Страница 16

– Да, конечно, но… Думаю, я пока не чувствую, что готов к браку. Но в любом случае я бы никого не хотел в жены, кроме тебя.

– А мне бы очень не хотелось быть женой рабочего, так что я рада, что ты граф и станешь герцогом. Было бы слишком утомительно самой готовить, убирать в доме и разводить огонь целый день. А затем, проснувшись на следующее утро, делать все то же самое. Я предпочитаю планировать производство керамики. А что ты думаешь насчет моего замысла возобновить на фабрике «Рейбернские ткачи» производство узорчатой ткани, которую они выпускали во времена королевы Елизаветы?

– Думаю, это блестящая идея. А мне больше всего хочется находиться на свежем воздухе, а не задыхаться в смехотворно закрученных шейных платках. Терпеть не могу накрахмаленные галстуки.

– Мы такие разные! – воскликнула Тео; хотя она знала об этом всю свою жизнь, это снова и снова ее удивляло. – Знаешь, мне нравится размышлять об одежде. Думаю, что разумное использование крахмала может дать великолепный эффект. Мы с мадам Ле Корбье, моей модисткой, придумали замечательный способ закреплять мелкие складочки плиссировки на отдельных деталях одежды с помощью синего крахмала. Она пришьет плиссированные манжеты и воротник к прогулочному платью из шелковой тафты вишневого цвета, отделанному шнуром, что придаст ему сходство с мундирами офицеров Королевской конной гвардии.

– Что-то я не припомню никаких складочек у них на мундирах… – протянул Джеймс. Он чуть наклонил жену в сторону от себя, и она почувствовала, что он ловко расстегивает пуговицы у нее на спине.

– Джеймс, мы не должны это делать, – сказала она, глядя на него через плечо.

– А что мы делаем? Мне очень хочется посидеть со своей женой, когда на нас нет никакой одежды. Знаешь, есть религиозные секты, в которых люди все время ведут себя подобным образом. По-моему, одна из них называется «Семья любви». Кузен рассказал мне о ней на днях в нашем клубе.

– Не твой ли это кузен Пинк[5]? – спросила Тео, стараясь говорить как можно спокойнее, сердце ее бешено забилось при мысли о том, что она будет сидеть на коленях у мужа совершенно обнаженная.

– Он предпочитает, чтобы его называли Пинклер-Рейберн, – ответил Джеймс, расстегнув последнюю пуговицу и спустив платье с ее плеч.

Тео стянула платье дальше, чтобы освободить руки.

– Не выношу его, – пробурчала она.

– Но почему? В конце концов, он ведь тоже интересуется модой, как и ты.

– Нет, ничего подобного. Он просто бездумно следует чужим идеям. И выглядит нелепо. На свадьбе его воротник был так высок, что он даже не мог повернуть голову. А ты видел тот ужасный фрак, в котором он пришел? Фрак был на розовой атласной подкладке, и твой кузен постоянно вертелся, чтобы все это увидели.

– Он, конечно, денди до мозга костей, но все же неплохой парень, если узнаешь его поближе, – сказал Джеймс. – Почему ты не носишь какой-нибудь из этих новомодных корсетов?

– Мне это не нужно, – ответила Тео с гордостью. – Они предназначены, чтобы стягивать живот, а у меня его нет.

– Есть, – возразил Джеймс. Он повернул жену спиной к себе, затем провел ладонью по ее сорочке от шеи до груди. – Вот прямо здесь. – Его ладонь скользнула ниже. – Это как дорога, ведущая туда, где больше всего хочет оказаться мужчина.

Тео в смущении поежилась; ей хотелось ощутить его ладонь еще ниже – и в то же время хотелось высвободиться.

– У меня… идея, – прошептала она задыхаясь.

– Какая? – Его ладонь еще немного опустилась.

– Ну, гадкий утенок в конце концов превратился в лебедя, так ведь?

Рука Джеймса на мгновение замерла. Затем он чуть приподнял жену и, стащив с нее платье, бросил его на пол.

– Как снимается твоя сорочка?

– Там всего две пуговицы, – ответила Тео и подняла вверх волосы, чтобы показать их.

– Расскажи мне про лебедя, – сказал Джеймс, снова усаживая ее к себе на колени.

– Не могу поверить, что мы делаем это, – пробормотала Тео. Она решила сменить тему. – Я думала над этим долгие месяцы – с тех пор как состоялся мой дебют. И мама заставляла меня носить все эти белые оборки и кружева.

– Как то платье, которое ты выбросила в окно? – Проворные пальцы Джеймса откинули ее волосы, после чего заскользили по телу, оставляя за собой обжигающий след.

– Да, как мое свадебное платье, – ответила Тео, чуть наклонив голову. – Ты действительно расстегиваешь мою сорочку? – «Какой глупый вопрос», – промелькнуло у нее.

– Да, расстегиваю.

– Но Амелия может войти в любой момент! – Тео охватила паника. – Должно быть, подошло время переодеться к ужину.

– Я сказал моему камердинеру, чтобы никого не пускали сюда, пока мы не позвоним. Мы будем ужинать здесь.

– Ох!.. – При одной только мысли о том, что они будут ужинать в такой интимной обстановке – хотя, конечно же, им придется снова одеться, – сердце Тео вновь заколотилось. – Так вот, я намерена разработать свой собственный свод законов моды, – продолжала она, меняя тему. – В противоположность твоему кузену Пинку, который просто подражает другим.

– Свод законов – звучит солидно, – одобрил Джеймс. Он уже расстегнул сорочку и начал снимать ее.

Тео внезапно запаниковала, но тут же успокоилась. А Джеймс, потянув сорочку вверх, мгновенно стащил ее с жены. Затем, не говоря ни слова, прижал Тео спиной к своей груди (теперь на ней оставались лишь короткие кружевные панталончики).

– Очень милый наряд, – сказал он, пробежавшись пальцем по кружевам.

– Это я сама придумала, – сообщила Тео. – Они из шелка. Это двустороннее кружево.

– И каковы же они, эти твои законы? – прошептал он ей в ушко, в то время как его ладонь опустилась на ее обнаженное колено.

Тео молчала; ее завораживал контраст между загорелой рукой Джеймса и ее белым коленом. В этот момент она действительно ощущала себя бело-розовой, по крайней мере по сравнению с мужем.

– Один из законов гласит: обратите внимание на греков.

– Не надо, – возразил Джеймс. – У них, Дейзи, как правило, уйма волос на лице. Кроме того, ты теперь моя жена, поэтому не должна заглядываться на других мужчин.

В его голосе отчетливо проскальзывали собственнические нотки, отчего Тео почувствовала себя до смешного счастливой.

– Речь не о мужчинах, – хихикнув, сказала она. – Я имела в виду греческие платья. – Тео еще острее ощущала свою наготу, так как Джеймс все еще оставался в халате, только немного распахнутом. Правда, она явственно чувствовала под собой кое-что…

– Ты точно не крошка Дик, – заметила она.

– Верно. – Джеймс весело рассмеялся. И чувствовалось, что он был очень доволен собой.

Тут Тео соскочила с его коленей и, развернувшись, подбоченилась.

– Может, пора тебе сбросить свой халат? – спросила она.

Было очень приятно видеть, как муж прямо-таки пожирал ее глазами. Пожалуй, она сможет выжить в мире, где все считали ее уродливой. Ведь у нее есть Джеймс! Шагнув к нему, Тео наклонилась, чтобы развязать пояс на его халате. В его пылавших страстью глазах она видела мучительное желание.

– Да, это явно не крошка Дик. – Тео с лукавой улыбкой погладила его жезл, моментально взметнувшийся вверх, как только она откинула полу халата.

Джеймс хрипло рассмеялся.

– Можешь называть это, как тебе нравится, но если ты продолжишь… – Голос Джеймса прервался.

А Тео, пробежавшись пальцами по его восставшей плоти, присела на корточки, чтобы лучше видеть.

– Даже намного больше, чем мне показалось ночью… – пробормотала она в растерянности, внезапно ощутив легкую боль между ног. – Великан Дик, я бы сказала.

– Но мы прекрасно подошли друг другу, – сказал Джеймс, прерывисто дыша. – Может, снимешь свои панталоны, раз уж мы оба раздеваемся, а, Дейзи?

Тео медлила. Она предпочла бы больше не подпускать к себе этого Великана. Но ведь ее попросил Джеймс… И она, молча кивнув, поднялась на ноги. Когда же она наклонилась, чтобы расстегнуть маленькие металлические крючки, удерживавшие панталоны, из горла Джеймса вырвался хрип, похожий на судорожный вздох. Краем глаза она увидела, как Великан вздрогнул, устремляясь вперед – он вовсе не считал ее уродливой.

Но Тео не торопилась расстегивать панталоны; внезапно выпрямившись, она принялась вытаскивать шпильки из волос, и вскоре они упали ей на грудь потоками локонов цвета меда и янтаря.

– О, Дейзи… – восторженно прошептал Джеймс.

– Мои панталоны удерживаются очень маленькими крючочками, – произнесла она, пряча улыбку. – Нужно расстегивать их осторожно, чтобы не порвать кружево.

И она медленно, очень медленно извлекла первый крючок из петли, спустив кружевной предмет туалета чуть ниже. Затем – еще один крючок. И еще один. Потом – взгляд на Джеймса из-под ресниц. А с третьим крючком шелковая вещица заскользила вниз по бедрам, но Тео тотчас же придержала ее.

– Отпусти их, – прохрипел Джеймс; он дрожал от нетерпения.