Юрий Корчевский - Ушкуйник Страница 16

Костя живо порезал поросёнка боевым ножом, Мишке, как виновнику торжества, большой ломоть преподнёс, на пирог положив. Тарелками-то не пользовались! Суп или щи ели из мисок, а для мясного или рыбного вместо тарелок использовали кусок хлеба или пирога, который тоже съедали.

Отяжелел Мишка после поросёнка, незаметно пояс на две дырки ослабил. А Косте хоть бы что! Ест и пьёт, как только что с улицы пришёл.

Домой Мишка вернулся уже за полночь — пьяненький. Едва дорогу нашёл. Видел ведь свой дом только днём да на трезвую голову. Лиза не спала — помогла ему валенки стащить да тулуп снять. Мишка чуть не уснул у неё на руках. С трудом, но Лиза дотащила его до перины.

Глава 4

После пира по поводу новоселья прошло несколько дней. Мишка, вспомнив о приглашении, отправился к Косте. Тот был весел и приветлив.

— Садись, мой юный друг! Как дела, как здоровье?

— Не жалуюсь — не старик я, чтобы болеть. Ты чего мне в трактире сказать хотел?

— Есть одно важное, но тайное дело. Знать о нём не должен никто.

— Разве я похож на болтуна?

— Ладно, слушай. Ты не хотел бы на ушкуе на полдень сходить, поторговать?

— Помилуй Бог, Костя! Какой ушкуй? На дворе снег ещё не сошёл, лёд на реке.

— Не сейчас же, это понятно. Только начинать готовиться к походу исподволь надо.

Что-то он темнил.

— Вот что, Костя. Не хочешь — не говори, только и в дураках меня держать не след.

— Экий ты нетерпеливый да обидчивый! Слушай тогда, но если рот откроешь, я тебе самолично язык отрежу, не посмотрю, что ты мне друг. Задумали мы столицу ордынскую, Сарай, пограбить, забрать у них то, что нам принадлежит. Не их это богатство. У стариков наших беззащитных, у жён отобрано. Не один век грабили, столько добра из русских городов натащили к себе — с жиру лопаются. Слышал я от верных людей, что век тому назад новгородские ушкуйники делали уже такой набег. Злата-серебра увезли тогда — немерено. Заметь — почти без потерь ушли. И как хитро поступили — подгадали время, когда войско татарское в набег ушло. Уверовали ордынцы в свою непобедимость, в то, что убоятся другие народы напасть на их гнусную столицу.

Костя взглянул на Мишку — понял ли, какие дела затеваются?

— А теперь скажи: раз новгородцы смогли, то почему мы, вятские, не осилим? Только прознать надо, какова охрана города, где ворота, сильны ли укрепления. Ну, как перед любой осадой крепости, только нам нельзя осаду держать — войско хана вернётся, а суметь хитростью проникнуть за стены.

— Откуда знаешь, что войско их уйдёт?

— Так они, почитай, каждое лето грабить уходят. Надо только момент подгадать.

— Через земли Казанского ханства идти придётся, а они — союзники Орды.

— А зачем непременно через земли идти? Мыслю так: собрать суда — ладьи, ушкуи, струги, посадить на них рать малую. Рейд должен быть неожиданным, внезапным. Ударили, как ножом в подбрюшье, забрали ценности и — назад.

— Казань на Волге стоит, не пропустят татары войско речное. Слышал я от купцов, что Волгу они цепью перегородили. Ни одно судно без досмотра да налога не проскочит.

— Правду слышал. Кстати, татары Волгу Итилем называют. По Вятке до Камы пойдём. Сама Кама в Волгу ниже Казани впадает, так что цепь нам не преграда. И ещё: перед стрелкой Камы и Волги думаю пластунов-лазутчиков вперёд послать. Если и встретим силы татарские, то небольшие. Снимем без шума и по Волге вниз двинем.

— Ой, рискованно!

— Не спорю. Всё продумать надо, пронюхать. Потому и прошу тебя в Сарай сходить.

— Я не воин, как смогу узреть слабые места крепости?

— Так я с тобой простым гребцом пойду. На вёслах сидеть буду, и ты ни словом, ни жестом не покажешь, что я не обычный гребец. И спуску ты мне ни в чём не давай. Недоволен чем будешь — можешь даже ударить в наказание. Но никто ничего заподозрить не должен.

— А самих-то нас в рабство не возьмут в твоём Сарае?

— О! У татар да монголов закон такой есть — купцов трогать не моги. За нарушение смертью карают.

— А везти чего на продажу? Не идти же пустым?

— Из нас кто купец — я или ты? Поговори с людьми, узнай, что в Сарае спросом пользуется. Пока несколько дней с ордынскими купцами торговать будешь, я город осмотрю. Одно учти — христианам там нельзя оружие иметь.

— Да как же без сабли-то?

— А ты саблю-то спрячь хорошо на судне. Пока время есть — устрой тайник.

— Подумать надо.

— Вот чудак-человек! Конечно, надо. Потому и сказал заранее, чтобы время на раздумье и подготовку было. А теперь дай слово, что никто о разговоре нашем не узнает, что бы ты ни решил, даже если отказаться надумаешь.

— Даю, буду молчать как рыба.

Исподволь Михаил начал разговаривать с купцами — кто бывал по торговым делам в Сарае. Всё оказалось более сложным и запутанным, чем он себе представлял.

Оказывается, городов с названием Сарай в Орде было два. Один, Сарай-Берке, был разрушен войском Тимура или, как его ещё называли, «Железного Хромца». Второй, Сарай-Бату, находящийся на одном из притоков Волги, утратил былую красоту и силу, хирел. Собственно, сама Орда, или улус Джучи, распалась на десяток мелких самостоятельных ханств. Правил Большой Ордой — самым сильным ханством — хан Ахмад, сын Кичик Мухаммад-хана. Ханство сильно кочевыми народами — монголами и асами, кыпчаками. Из оседлых — волжские булгары, марийцы, мордва, хорезмийцы. В городе было полно русских холопов из пленных, а также свободных людей — купцов, ремесленников. Также узнал кое-что интересное — купцы из обоих Иранов, Египта, Сирии, а также их товары, находились на особом, огороженном участке.

Даже выяснил, что стены крепости, так же как и дома — глинобитные, из обожженной глины. Поскольку леса вокруг не было, брёвна приходилось доставлять судами. И по товарам, что спрос там имеют, Михаила просветили купцы: можно лес или доски везти и всё, чем богата Русь — воск, мёд, меха. Рыбы там и своей хватает, а вот свинину жители и вовсе не едят. Мишка мотал на ус всё услышанное, запоминал, чтобы потом с Костей обсудить. Костя пришёл к нему сам.

— Пошли хоть в лавку, чтобы без посторонних поговорить.

Михаил дверь в лавку изнутри запер. Устроились на скамье. Он и выложил всё, что узнать успел.

— Нового я от тебя не услышал — сам уже с купцами да с недавно выкупленными невольниками разговаривал. Много знаю. Препоны есть, как и в любом деле. И основные из них — люди, которые здесь, среди нас крутятся. Слишком много в городе ушей любопытных. Наместник казанского хана Ибрагима, что на Филейской горе обосновался, не дремлет. Доносчиков пригрел, за полезные сведения серебром платит. Вятчане тоже хороши. Если ты не в курсе, скажу — верхушка хлыновская пополам разделилась. Одни — и я в их числе — хотят под руку великого московского князя отойти, другие хотят независимости и от Москвы, и от Казани. Только не бывать этому! — сдвинул брови Костя. — Слишком Хлынов слаб, какая-то сторона непременно его вассалом сделает. Если бы соседи поддержали — так нет же. Ещё полета лет назад устюжане с вятичами побоище устроили в Раздерихинском овраге — ну, где сейчас часовня архангела Михаила стоит.

— Бывал уже там.

— И получается — нет у нас крепких союзников в походе на Сарай. Москве бы сейчас самой от татар отбиться да в Новгороде вольницу обуздать. Она сейчас нам не помощник. Устюжане, может, и помогли бы, да выставят отряд малый, а добычи половину потребуют. Людей у нас немного, вот в чём беда, — тяжко вздохнул Костя.

Михаилу показалось, что тот не столько для него говорит, сколько сам с собой рассуждает.

— Наёмников ежели позвать, так они же деньги авансом потребуют да и болтливы больно. А ну как казанский баскак проведает о наёмниках? Да и не проведёшь скрытно такое количество воинов. Вот и приходится изворачиваться.

Костя встал и нервно зашагал по лавке.

— А разведать, что в Сарае правители замышляют, в любом случае надо, без этого в набег отправляться никак нельзя — слишком многое на кон поставлено. Ошибись я — люди жизнями заплатят. На пути к Сараю — Казань, случись у нас болтун — перехватят по пути. У татар сил несравнимо больше, исход может быть печальным.

Он подошёл к Мишке, положил руку на плечо.

— Ладно, всему своё время. Закупай пока товары для плавания.

Долго раздумывал Михаил, что купить, чтобы не прогореть и распродать быстро. Остановился на лесе. Купил ошкуренные брёвна, которые и сложил на пристани. А после Святой Троицы Костя решил, что пора отправляться в путь.

Погрузили брёвна на палубу, стянули их верёвками. Кормчий поглядывал на груз неодобрительно — из-за высокого его расположения ушкуй стал менее остойчивым. Как бы не перевернуться на крутой волжской волне.

Вышли из Хлынова ранним утром. На месте гребца сидел Костя, одетый, как все корабельщики. Так же как и другие гребцы, усердно работал вёслами, отводя ушкуй от причала. Дальше плыть стало легче — течение помогало да попутный ветер, парус подняли.