Алексей Борисов - Смоленское направление. Кн. 3 Страница 16

(Ермоген рассуждает сугубо с экономической точки зрения. Великие Вержавляне, ежегодно в виде налогов платили по тысяче гривен серебром. Торопец — четыреста. Всего налогов собиралось, приблизительно три тысячи сто гривен. Выражаясь современным языком, потеря третьей части бюджета неизбежно ведёт к дефолту).*

— Ваше Преосвященство, всего два вопроса. Откуда это всё известно? Я, например, даже о попытке подобной не слышал, а вы досконально маршрут знаете.

Ермоген рассмеялся. За ним стал улыбаться Иннокентий.

— Во-первых, это несложно предположить. После разгромного поражения, Венгрия осталась без армии, но с ещё сильными соседями под боком. Если бы Даниил немного думал, то мог бы уже откусить приличную провинцию. Во-вторых, за некоторыми реликвиями, так глупо потерянными вами, византийцами, мы пристально наблюдаем. Дальнейшее уже не интересно. Хоть ты Алексий, уже больше наш, русский, чем никеец, всё равно, некоторые вещи должны оставаться тайнами. Какой второй вопрос?

— Исполнителей убьют?

— Возможно, — епископ скривился, врать не хотелось, — Хочешь своих спасти — придумай что-нибудь. Тогда и решим.

Как ни здорово сработала разведка, а многие нюансы, касательно количества охраны и конечной точки маршрута, остались, не выяснены. Мы только могли предположить, кому везут золото и сколько его будет. Ермоген лишь обмолвился, что человек, выведавший эту тайну, послал своего сына вслед за обозом, а уж тот, как-нибудь известит.

Второй темой разговора стало обсуждение налогов и чеканка монеты. Село, в котором хозяйничал Свиртил, если считать детей, разрослось до тысячи человек. Политика выдачи пяти гривен в качестве подъёмных давала результаты. Многие литвины перевезли своих родичей, но основную долю мигрантов составляли беженцы с юга Руси. Земля, как говорится, слухами полнится, а русский народ весьма охочий до дармовщинки. Священнослужителей в первую очередь интересовала церковная десятина, которая высчитывалась после оплаты основных налогов. Полагаться на сознательность — было не принято, а данные, подаваемые старостой, как-то не увязывались с текущим положением дел. Один только колбасный цех приносил в год шестьдесят гривен чистого дохода, а ещё была мельница, пилорама, кирпичный завод, кузница, птицефабрика и мастерская по пошиву одежды. По подсчётам помощников Иннокентия, в казну епископа должно было отправляться семьдесят гривен, вместо заявленных тридцати. И дело всё упиралось именно в меркурьевцев. Село обеспечивало себя полностью, но содержание войска сжирало почти всю прибыль. Этого, посланные из Смоленска монахи, и не учли, подавая свои отчёты. И тут, выяснилось, что заблуждался именно я. Церковь требовала оплатить единый налог, с валового дохода. Портить отношения не хотелось, и мне пришлось принести сундучок с монетами.

— Это образцы монет, которые можно чеканить в Смоленске. — Сказал я, открывая сундучок, — Не знаю, приживутся ли они? Посмотрите, каждый номинал завёрнут в бумагу.

Иннокентий вытащил первый, попавшийся под руку столбик с монетами, раскрыл упаковку, взял два кружочка достоинством в четверть гривны и протянул один из них епископу. Следующий свёрток содержал одну пятидесятую часть гривны. Вскоре, четыре образца монет лежали на широкой ладони Ермогена, а пятая, размером с копейку, оказалась на столе.

— Качество чеканки превосходное. Только нужны монеты мелкого достоинства, гривной и по старинке расплатиться можно. Да только не каждый смолянин её имеет. Вот эти, самые маленькие, с белкой, подойдут.

— Не согласен. Вы даже не представляете, сколько сейчас в обращении 'липовых' гривен. Прутик отливается из серебра пониженной пробы и только сверху приливается тонкий слой серебра высокопробного. На это просто пока не обращают внимания, но поверьте, когда-нибудь, это всплывёт. Княжеству необходимы свои монеты, и желательно, разнообразного достоинства. Чем крупнее монета, тем сложнее её изготовить, следовательно, и подделать.

В то время монеты чеканили вручную, с помощью штемпелей и молотка. Одного удара по заготовке для крупной монеты было явно недостаточно. Монеты большого диаметра просто отливали в специальных формах, а затем, вручную доводили шероховатости. Именно на изготовление гривен и рассчитывал я. Винтовой пресс уже лежал в ящиках, оставалось только собрать и установить механизм и мне было непонятно, отчего моё предложение не нашло поддержки.

Иннокентий ловко подбросил монетку большим пальцем руки, поймал её и положил на стол ребром, покатывая насечками гурта по деревянной поверхности.

— Алексий, всё это хорошо. Наличие монет укрепляет власть, но где взять серебро для чеканки? Допустим, князь издаст указ, по которому, любой житель сможет принести своё серебро и получить взамен готовую монету, за вычетом одной пятидесятой от веса. Кто возьмётся чеканить, и понесут ли люди свои богатства?

— Вам известно, что я ездил в Моравию. Сейчас, там полным ходом идёт разработка восьми шахт. Долевое участие Гюнтера Штауфена позволяет получать около девятисот пудов серебра. Два раза в год, слитки будут отправляться морским путём в Орешек, оттуда в Новгород, ну а затем в Смоленск, где ювелир Барух и станет чеканить. Поначалу, конечно, возникнут сложности, но, думаю, со временем всё утрясётся.

— Не утрясётся! — Воскликнул Ермоген, — Думай, что говоришь. Я не позволю иудею заниматься чеканкой княжеской монеты.

— Да какая разница, какого вероисповедания ремесленник?

— Чеканкой должны заниматься мы! И только мы. Люди должны доверять новой монете, быть абсолютно уверенными, что она соответствует всем утверждённым параметрам. А это сможет гарантировать только церковь. Ты же предлагаешь, прямую дорогу в никуда. Иудей уже через год, станет делать их более лёгкими, а затем и вовсе порченными. Знаю я их подлое племя, там, где есть выгода, своего не упустят.

— Да уж, приехали. Ваше Преосвященство, никто в мире, не заинтересован в том, чтобы Русь укреплялась. Я просто предложил свой вариант помощи. Решать вам. В сундуке серебра на сто гривен. Это десятина с моих земель.

Монеты вновь оказались под крышкой сундучка, Иннокентий запер его на ключ и мы отправились спать. Если уж Ермоген не понимает, какие выгоды ему были предоставлены, стараясь взять под контроль монетное производство и получать свой "Schlagschatz"*, то, что говорить об остальных?

("Schlagschatz" (сокровище, добытое от чеканки), которым обозначали чистую прибыль производителя, полученную от реализации монетной регалии. Доля чистого дохода от чеканки монет по отношению к общему тиражу монет была очень различной. В Нюрнберге, например, она в 1385 г. составила 1,45 %, на средневековом монетном дворе в Вене — 5 %. Ермоген, естественно не хочет упускать возможность получить дополнительный доход для церкви).

Утро следующего дня ушло на подбор очков для епископа. Ещё вечером, я заметил, что Ермоген сильно щурился, когда рассматривал мелкие детали. Сначала я предложил ему посмотреть через увеличительное стекло на ползущую гусеницу, а затем, рассказал об очках. Обрадовавшись, что зрение вновь позволило читать, священник заявил:

— Я тут поразмыслил немного и пришёл к выводу, что Евстафию по силам взять под контроль монетное производство. Место для мастерской я ему выделю на Подоле. Пусть приступает к работе и нанимает мастеров по своему усмотрению. Но церковное серебро, он переделает в монеты бесплатно.

— Согласится ли Евстафий? Насколько я знаю, у него прекрасно отстроенное подземелье, места дам предостаточно. Зачем строить отдельное здание?

Ермоген посмотрел на меня особым, как смотрят на юродливого, с капелькой сожаления взглядом и развёл руками.

— Алексий, я понял бы, если твой вопрос задал инок или служка. Но от тебя…, не ожидал. Власть с её князьями переменчива, лишь только церковь вечна. То, что выставлено на показ, не всегда есть суть. Мелочь будут клепать на Подоле, а всё серьёзное — в надёжно укрытом месте.

— Ваше Преосвященство, извините, отстал от времени. Как-то об этом не подумал. Зато теперь, я знаю, куда надо везти золото, если всё будет удачно.

— Вот таким, ты мне больше нравишься. А то, нёс вчера всякую чепуху, Баруха в дело захотел взять.

Теперь мне стало понятно, почему Ермоген настаивал на производстве под своим контролем. Дело было даже не в новых технологиях и попытке насытить монетой княжество. Священника устраивало существующее положение дел. Епископ просчитал наперёд возможные варианты с золотом и даже придумал, как его использовать с пользой для дела. Что касалось изменчивости власти, с её приходящими и уходящими князьями, то и тут, он был прав. Вещи, которые ускользают от взгляда обывателя, лицо, наделённое властью, видит очень отчётливо.

Ермоген уезжал в Смоленск, везя за собой четыре подводы с будущим монетным цехом. И как часто бывает, второстепенное, оставленное про запас или на всякий случай — становится основным. Современные нумизматы часто спорят о безмонетном периоде в истории нашего Отечества. Отчего на протяжении почти двухсот лет, Русь отказалась от чеканки? Думаю, что именно из-за самостийных князей, не видевших дальше своего носа. Количество денариев и дирхемов, попадавших в их княжества за счёт торговли с соседними странами, их вполне удовлетворяло, а внутренний рынок, тем временем перешёл практически на весовую систему счёта. Это сейчас понятно, что вливание инвестиций оживляет экономику, а тогда, речи о каких-либо существенных проектах практически не велось. И вот, настал момент, когда импорт настолько превысил экспорт, что вместо притока монет, начался их отток. Что в это время делали князья, обязанные заботиться о своём народе? Ровным счётом ничего. Есть серебряные слитки — ими и пользуйтесь. То, что эти гривны у соседей стоили гораздо меньше их эквивалента в монете, князей-отцов ничуточки не волновало. В итоге, монеты вовсе исчезли из оборота. Их прятали, откладывали на 'чёрный день', как потом денежные знаки звёздно-полосатой державы, а сырьевая экономика катилась тем временем в тартарары. Это и обсудили мы с Ермогеном перед его отъездом. Епископ отнёсся к моим словам с пониманием, выдавив из себя с трудом давшуюся ему фразу: