Алексей Борисов - Смоленское направление. Кн. 3 Страница 17

Ермоген уезжал в Смоленск, везя за собой четыре подводы с будущим монетным цехом. И как часто бывает, второстепенное, оставленное про запас или на всякий случай — становится основным. Современные нумизматы часто спорят о безмонетном периоде в истории нашего Отечества. Отчего на протяжении почти двухсот лет, Русь отказалась от чеканки? Думаю, что именно из-за самостийных князей, не видевших дальше своего носа. Количество денариев и дирхемов, попадавших в их княжества за счёт торговли с соседними странами, их вполне удовлетворяло, а внутренний рынок, тем временем перешёл практически на весовую систему счёта. Это сейчас понятно, что вливание инвестиций оживляет экономику, а тогда, речи о каких-либо существенных проектах практически не велось. И вот, настал момент, когда импорт настолько превысил экспорт, что вместо притока монет, начался их отток. Что в это время делали князья, обязанные заботиться о своём народе? Ровным счётом ничего. Есть серебряные слитки — ими и пользуйтесь. То, что эти гривны у соседей стоили гораздо меньше их эквивалента в монете, князей-отцов ничуточки не волновало. В итоге, монеты вовсе исчезли из оборота. Их прятали, откладывали на 'чёрный день', как потом денежные знаки звёздно-полосатой державы, а сырьевая экономика катилась тем временем в тартарары. Это и обсудили мы с Ермогеном перед его отъездом. Епископ отнёсся к моим словам с пониманием, выдавив из себя с трудом давшуюся ему фразу:

— Пока нет единой Руси, придётся подражать схизматикам, иначе мы дадим лишний повод.

Слабы мы ещё, очень слабы. Вот будет у Смоленска десять тысяч закованных в броню всадников, тогда и начеканим своих монет, а пока, ограничимся 'белками', - подумал про себя епископ.

Через день после разговора с Ермогеном, в крепость у камня примчался Евстафий. Купец прибыл не один, а с тремя отроками, как позже выяснилось, отправленными Пахомом Ильичом на стажировку в Смоленск. Двое из них были сыновьями Ивана и Ефрема, а третий — знакомый мне корел Валит.

— Надо учить молодых, от стариков сейчас проку не будет. Времена меняются. — Сообщил Евстафий, представляя мне молодцов, выстроившихся по росту.

Мальчики были одеты на ливонский манер. Синие застиранные котты, доходившие практически до колен, с рукавами на завязках, чуть не вызвали у меня смех. Дело в том, что на груди, с левой стороны, красной нитью были вышиты имена отроков, видимо, специально для меня. На ногах стажёров карбатины с обмотками, а ремни с жёлтыми бляхами, помимо кошельков несли длинные ножи в деревянных, обшитых чёрной кожей ножнах. Через плечо, у каждого отрока была перекинута сумка, судя по пухлости, предназначенная для экстренной эвакуации, когда в неё запихивают всё, что попадётся под руку. Главное объём.

— И чему ты их учишь? — Спросил я у Евстафия.

— Как чему? Известное дело — торговле. А сейчас, вот, так сказать, в духе нового времени, искусству чеканки монет. Помимо этого, они умеют стрелять из арбалета и владеют мечом.

— Ага. — Обратился я к отрокам, — Молодые люди, сейчас идёте к причалу, там дядька Ратибор рыбу удит, скажите, что Лексей прислал, дабы вы воинское мастерство своё показали. А мы с уважаемым Евстафием в теньке отдохнём, да понаблюдаем за вами.

Как только отроки убежали, мы с Евстафием отправились в беседку, где Пин Янг попивал чай, наслаждаясь шумом листвы, растущей рядом берёзы. Китаец после путешествия в Моравию стал всё чаще вспоминать свою родину, постоянно что-то рисовал и старался быть незаметным, медитируя то в беседке, то выходя к обрыву, где река с шумом ополаскивала два валуна.

— Скажи мне, Евстафий, почему ты решил выбрать мальчишек?

— То не я. Ермоген попросил. Сказал привлечь только надёжных людей. А кого мне было выбрать, как не их? К торговле у них душа не лежит, я это чувствую. Гордые слишком. Может, чеканке обучатся?

— Я тебе механизм послал. Его обслуживать инженер должен, а молотком по штемпелю стучать любой подмастерье кузнеца сможет. Так что, не тех ты привёз.

— Вот зараза! Как знал, что проку не будет. Куда мне их теперь?

— Оставь. Посмотрим, вдруг, сгодятся на что? Тем более что я как-то обещал Валиту обучить его новому ремеслу.

В это время во дворе раздались звуки ударов палки о юношеские тела. Ратибор, заложив левую руку за спину, ловко уклонялся от выпадов мальчишек, и каждый раз наказывал их хлёстким ударом за нерасторопность. Впрочем, отдавая должное, ребята неумехами не были, кое-что они могли и иногда уворачивались от палки опытного воина, пробуя напасть одновременно, с трёх сторон.

— У меня к тебе просьба, Евстафий. Недавно, в Дерпте, тамошний епископ Герман, очень нехорошо обошёлся с моим знакомым, Игорем Васильевичем. Это купец из Пскова.

— И в чём заключается просьба, приобщить купца к делу?

— Нет, он сам справится. Епископ оболгал его и приказал казнить. Слава богу, только это между нами, мы его вытащили, казнили другого, но должок остался. В Дерпте появились фальшивые монеты, и мне кажется, епископ Герман причастен к этому. У тебя много друзей, поведай им об этом случае. Торговать там опасно, если честных людей отправляют на костёр только за то, что он отказался принимать фальшивки в качестве оплаты.

— Вот как? Обязательно поведаю. Мы каждую субботу собираемся у меня. Пивка попить, да о делах потолковать. Безобразий не учиняем, всё очень пристойно. Так что, в ближайшую встречу я своим товарищам всё расскажу.

Весьма размытое понятие 'у меня', означало привилегированную харчевню, напоминающую закрытый от посторонних клуб. Терем в два этажа Евстафий выкупил ещё в апреле месяце, а к середине июня, немного перестроенный дом уже принимал первых гостей. Приглашались только именитые купцы и торговые гости. Вскоре, среди торгового люда, вошло в моду посещать это заведение, где на мягких диванах можно было поговорить в приватной обстановке, либо обменяться новостями в общем зале, пробуя изысканные блюда и редкие вина. Среди постоянных посетителей был выбран староста, в обязанности которого входило: ежемесячный сбор членских взносов и право приёма, а также исключения из списков клуба. Купцов собиралось немного, человек пятнадцать, но это были те люди, чьи возможности позволяли регулировать цены на внутреннем рынке и вершить экономику княжества. Одной из услуг, предоставляемых членам клуба, была срочная почта. Помимо этого, вёлся бюллетень сообщавший о ценах на профилирующие в торговле товары в разных городах. По большому счёту, Евстафий открыл первую биржу на Руси.

— Это хорошо. Пусть люди узнают правду. Теперь следующее, необходимо наладить закупку золота. Обмолвись среди своих друзей, что в этом году, в Смоленск выгоднее всего везти этот металл. Понятно, что привезут крохи, но информация должна просочиться.

— Да нет Лексей, насчёт крох это ты ошибаешься. Только за этот месяц, я положил в скотницу полпуда. А вообще, если быть точным, семь пудов золотого песка уже имеется.

— Это откуда такие богатства?

— Миленко привёз, — немного смутившись, ответил Евстафий, — Он специи оптом продал, да стекло в терем своего короля вставил.

— Что ж ты мне раньше не сказал?

— Сам же просил золото копить. Знаешь, как тяжело? Я б на это золото давно товаров бы накупил. Во вторник, степняки, табун лошадей трёхлеток в триста голов пригнали, — купец понизил голос и добавил, — Только сдаётся мне, краденые они, но сейчас, лучшего вложения и не придумать.

— Сколько есть в наличии серебра?

— Гривен сто, не более. Князь в долг десять тысяч взял, до начала зимы. Нельзя было отказать, Ермоген гарантировал возврат. Ярослав что-то затевает, вот, смоленский князь и старается. Вместо того чтобы каменные башни в городе строить, да дружину увеличить, он ему серебро отослал.

Получилось, что Евстафий дал в долг двухлетний, если не трёхлетний доход от налогов со всего княжества. Вернуть такое количество денег Всеволод Мстиславович самостоятельно не сможет, значит, Ярослав задумал поход, надеясь, что добыча покроет все заимствования. А раз так, то зимние события будущего года уже стали готовиться, либо Великий князь стал укреплять восточные рубежи, не полагаясь на свои договорённости с кочевниками. Как бы там ни было, деньги шли на пользу Руси. Но почему Ермоген выступил гарантом займа? Обманывать Евстафия он бы не стал, но если он заранее знал, что смоленскому князю отдать долг будет нечем, то чем он собирался расплачиваться? Уж не венгерским ли золотом? Интересная постановочка вопроса, хочешь вернуть долг — так пойди и забери. Не доверяет мне Ермоген, ох, как не доверяет.

— Евстафий, ты сможешь обменять наш товар на лошадей?

— А что им взамен предложить? Стекло им без надобности, от перца — только чихают, если только паволоку или бархат…, хотя, попробую им шёлковые рубахи всучить. Очень они глазели на них, когда в моём магазине были.