Валерий Самохин - Мой милый жандарм Страница 16

– Например? – Жорж скептически изогнул бровь.

Наверное, мне стоило промолчать. Но какой-то вредный чертик внутри дернул меня за язык.

– К примеру, вы открываете в разных банках депозитные счета на небольшие суммы, после чего в одном из них предъявляете к оплате чек на сумму, вдвое превышающую остаток. Для покрытия недостающей суммы в качестве вклада выписываете чек на второй банк. Во втором банке вы повторяете операцию, используя чек из третьего банка. И так далее. Пока чеки путешествуют из банка в банк для погашения, у вас в запасе будет неделя-другая, чтобы воспользоваться удвоенными средствами. Вы кладете их на процентный депозит в очередной банк, после чего вся операция начинается по кругу, но уже с возросшими вдвое суммами. Когда набирается приличный капитал, мошенник испаряется.

– Ваши разъяснения для меня непонятны, – после долгой паузы признался Жорж.

Ну и глуп же ты приятель, в очередной раз констатировала я. Несколько минут мы шли молча. Пройдя аллею и будку постового с шлагбаумом, окрашенным во все цвета национальной пестряди, мы уткнулись в летнее кафе. Жорж царственным жестом пригласил меня за ближайший столик.

– Чего изволите-с? – бесшумно возник перед нами вышколенный официант.

Я ограничилась восхитительным мороженным с тертым шоколадом, наотрез отказавшись от шампанского. С аппетитом поглощая жареную на углях индейку, Жорж невнятно пробормотал:

– Право, я чувствую себя неловко: вы даже к вину не притронулись. Плата общая, а вам это убыточно.

Я едва не подавилась холодным комочком: пригласил, что называется, девушку. Не сунь мне Петр Трофимович в карман перед уходом мелкие ассигнации, как бы я сейчас выглядела?

– Осмелюсь спросить, какие еще тайные способы вы знаете? – продолжал как ни в чем не бывало Жорж.

Вот что бы мне прикусить язычок? Так нет, захотелось поставить на место зазнавшееся финансовое светило.

– Вот представьте, я прихожу в ваш банк и предъявляю к оплате поддельный, но солидно исполненный чек "Чейз Манхэттен банк". Показываю договор с компанией "Рога и Копыта", согласно которому она произвела оплату означенным чеком… Что произойдет дальше?

– Чек примут к погашению, но прежде проверят, – осторожно ответил Жорж. – И займет это не одну неделю.

– Правильно, – кивнула я. – Теперь слушайте дальше. Через два дня я вновь прихожу в ваш банк и требую вернуть чек, объясняя это разрывом соглашения с компанией, выдавшей его… Что в этом случае предпримет банк?

– Мы не сможем вернуть вам чек, так как он уже подшит к погашению. Таков внутренний регламент всех банков.

– Абсолютно верно! И каковы будут ваши дальнейшие действия? Не забывайте, что "Рога и Копыта" могут предъявить мне иск за убытки, причиненные задержкой по возврату чека. А я в свою очередь предъявлю иск уже банку.

Напряженно наморщив лоб, Жорж с отрешенным взором перебирал варианты. Наконец, он просветлел лицом.

– Мы будем вынуждены выписать вам наш собственный чек взамен предъявленного… – не удержавшись, он восторженно хлопнул себя по ляжкам. – И он уже будет самым что ни на есть настоящим!

Дальнейшие попытки Жоржа выудить еще что-нибудь интересное я пресекла на корню. Хватит с тебя и этого, любознательный мой аферист. Что-то мне подозрителен твой внезапный интерес. И так лишку наболтала. Рассчитавшись с официантом (свою долю я оплатила сама, да еще и чаевые пришлись на мой счет), Жорж с мольбой взглянул на меня.

– Мне очень неловко затруднять вас просьбой, но не могли бы вы помочь мне советом по финансовой части.

– Говорите, не стесняйтесь, – подбодрила я его, в душе проклиная себя за излишнюю отзывчивость.

– Дело в том, что один мой знакомец оказался отъявленным плутом и негодяем, – глотая слова, зачастил Жорж. – Год назад я ссудил ему солидный капитал под честное слово, и не могу истребовать обратно.

Ну что ж, мы в ответе за тех, кого приручили.

– Расписок нет? – уточнила я.

– Ни единого документа… Разве что свидетелей подговорить.

– Ерунда, это не поможет. Даже если вы сможете с ними безупречно обговорить всю сцену, суд едва ли примет это доказательством. К тому же, умный оппонент не будет опровергать показания свидетелей, предоставив со своей стороны дюжину очевидцев, кои клятвенно подтвердят, что сумма вам возращена полностью… Классика жанра: слово против слова.

Честно говоря, умный оппонент никогда не признает долг, если нет документального тому подтверждения. А в гражданских спорах законодательство не допускает свидетельские показания в качестве доказательств при отсутствии расписки, если речь идет о крупных суммах. Но всего этого я не стала сообщать горемыке-кассиру.

– Значит, ничего не выйдет из этой затеи? – пригорюнился Жорж.

– Посмотрим… – обнадежила я его. – Безвыходных ситуаций не бывает, и на вашего плута найдем управу.

Если бы я знала, чем обернется моя доброта! С трудом отбившись от настойчивых попыток проводить меня до парадного, я, заложив два пальца в рот, оглушительно свистнула. Жорж шарахнулся в сторону, а моментально очнувшийся от дремы Пахом одобрительно подмигнул мне.

На мой разбойничий свист обернулась праздная парочка: элегантная красивая дама и… И кареглазый жандарм, с каким-то мальчишечьим восхищением взглянувший на меня. Стыдливо опустив глаза, я густо покраснела. И вновь, подчиняясь неведомой силе, посмотрела в манящие глаза. Отчего-то в сердце кольнула ревность и появилось желание о мимолетной, случайной встрече. Когда он будет один, без своей потрясающей спутницы.

Желание, как водится, вскоре исполнилось. Но обстоятельства, при коих произошла очередная встреча, меня не порадовали. Спустя неделю, мой кареглазый жандарм допрашивал меня по обвинению в тяжком преступлении.

Глава восьмая

Вечером я встретил Анну.

Поначалу я не признал ее. Оглянувшись на пронзительный посвист, коим мальчишки гоняют голубей, я с недоумением воззрился на стройную барышню в модном эпатажном наряде. И мгновенье спустя потонул в знакомых смеющихся глазах. Мило покраснев, Анна резко развернулась и едва ли не бегом кинулась к легкой коляске с нетерпеливо пританцовывающим вороным.

– Ваша знакомая? – томный голос моей спутницы вывел меня из оцепенения.

– Довелось общаться по службе, – сухо ответил я.

– Смотрите, я не потерплю соперниц! – с капризной ноткой пригрозила Жозефина, повисая у меня на руке.

Я промолчал.

Обманчиво-прозрачное августовское небо быстро темнело, накрывая вечерний город прохладой близкой осени. Весь долгий тоскливый день, прошедший в суете и спешке, меня не покидало волнующее чувство нечаянной радости. Лишь теперь я догадался, что было тому причиной. Бросив прощальный взгляд на коляску, исчезающую в полумраке переулка, я тяжело вздохнул – отчего-то вдруг сердце заполнилось щемящей грустью и непонятной тревогой.

– Не молчите же, Деян! – с обидой воскликнула Жозефина.

В рождении ее крестили Пелагеей, но по агентурным спискам она числилась под псевдонимом. Единственное чадо богатого киевского бакалейщика, легкомысленная, ветреная и до крайности рисковая особа. В белокаменную она прибыла на учебу не далее двух месяцев назад, и сразу же впуталась в весьма неприятную историю, связавшись с подпольщиками. Такие случаи не редкость в среде молодежи, и часто мы ограничиваемся простым внушением, но на заметку берем обязательно.

Жозефине не пофартило. Революционный кружок оказался в тесной связи с боевиками и в разработку всех его членов взяли крепко. Помог случай. Несмотря на всю тщательность конспирации, социалисты частенько допускают роковые ошибки. Жозефина мельком слышала о предстоящей операции и запомнила лицо связного с боевиками. О том, что она брала уроки живописи, эсеры не подозревали. Для сыскного отдела этого оказалось вполне достаточным – имея на руках искусно выполненный портрет, вычислить голубчика не представлялось делом особой сложности. По цепочке добрались и до боевиков.

Начальство закрыло глаза на шалости экзальтированной особы, наше управление получило очередного сотрудника, а вашему покорному слуге досталась малая толика неземного наслаждения, со временем перешедшая в приятную необременительную связь. Как и любой представитель сильного пола, я не чужд женской ласки. Впрочем, клятвенных обещаний мы друг другу не давали, и возможное расставание перенесли бы с легким сердцем.

– Вы сегодня невыносимо скучны! – надула губки Жозефина. – Весь вечер витаете в облаках… Ваши мысли заняты чем угодно, но не мною. Вы меня разлюбили, belle amie?

Прогнав тросточкой настырного воробья, норовившего проверить клювом на прочность мои и без того поизносившиеся штиблеты, я сделал слабую попытку увильнуть от скользкой темы:

– Дело не в вас, cherie, виной тому неразрешимая головоломка.