Юрий Валин - Самый старший лейтенант. Разведгруппа из будущего Страница 17

От Луцка до Камень-Каширского добирались на «УАЗе»-«буханке». Шел холодный весенний дождь, было заранее холодно и неуютно. Промелькнула статуя гипсового рабочего с протянутой рукой, установленная на въезде в городок. На ходу пили чай из термоса, Катерина разговаривала с умным, исторически подкованным водителем, утверждавшим, «що в войну усе дело поляки скаламутили».

До Межесыти едва добрались — дорогу жутко развезло. Зато в селе проблем не возникло. Попили чаю с малиновым вареньем в хате у гостеприимных теток. Пришел парень-проводник, отправились к знаменитому болоту. Мезина в яркой красно-голубой куртке выглядела замечательно столично. Полюбоваться на гостью вылезла большая часть села. Провожаемые взглядами гости вышли за околицу, шагать приходилось по бурой траве — тропку развезло не хуже искомого болота. Синие резиновые сапоги Катерины мигом потеряли свой глянцевый блеск.

— Хорошие у вас места. Тихие. Но не для попугаев. Хорошо, Чернобыль вас не сильно зацепил, — сказала Катрин проводнику.

— Та нащо нам попуги? — резонно заметил парень. — У нас и гайстеры е, и чапли. Они краше.

Болото оказалось никаким не болотом, а озером. Неторопливо дрейфовали мелкие льдины. Вечерело. Сырой ветерок пробирал до костей.

— Туточки, — проводник гордо повел растопыренными пальцами. — Тут и лежит. Пиднимати будете?

— Мы-то вряд ли. Наше дело — осветить событие. Шутка ли — немецкий психический излучатель. Журнал «Популярный шлямбур» таких сенсаций не пропускает, — Катерина пихнула подчиненного.

Женька вспомнил, зачем, собственно, у него на груди висит надоевший «Кэнон». Нащелкал панораму. Снимать, собственно, было нечего. Водяная гладь, ивняк, метрах в ста начинался неприветливый лес. Никаких существенных ориентиров.

— Слушайте, а самолет точно здесь? — поинтересовался Женька, пряча фотокамеру.

— А як же, вон вишки, — проводник показал на пару рогатин — летом на них явно подвешивали котелок.

— Уха — это хорошо, — одобрила Катрин. — Но самолет-то фашистский точно здесь покоится? Мы журнал солидный, несем полную ответственность за материалы наших публикации. Как бы судебный иск нам не вчинили. За безмерную фантазию. Что-нибудь самолетное мы сфотографировать можем?

— А як же! — Уроженец Межесыти уверенно повел к ивняку.

Женька сфотографировал длинный резиновый уплотнитель, висящий на ветвях. Кусок дряхлой резины, несомненно, мог иметь отношение равно как к Люфтваффе, так и к чему-то сельскохозяйственному, более поздних, мирных времен.

— Здорово! — восхитилась Мезина, позируя рядом с раритетом. — А металлическое что-то найдется? Дюралевое или жестяное, но желательно с облезшим крестом?

Проводник замялся.

— Нэма, — констатировала Катрин. — Ох, доведет эту страну повальное увлечение сбором металлолома. Фашистский антиквариат ведь наверняка на пару миллионов евро тянул.

— Так що? Поднимати литак усе одно нихто не хоче. А если поднимут, так усе равно грошами не поделятися.

Возвращались по опушке — Мезина потребовала запечатлеть знаменитые Полесские пущи, в дебрях которых прятались героические украинские повстанцы. В дебрях было мрачно, местами еще лежал снег. Окончательно стемнело. Сапоги вязли в раскисшей тверди. Наконец журналистская опергруппа выбралась к селу. Катерина скучную самолетную тему давно оставила, расспрашивала туземца о рыбной ловле. Оказалось, в здешние места нужно за плоскиркой[22] ездить.

Снова чай с малиной. Растолкали уснувшего водителя. И опять потянулась условно-проезжая дорога. Наваливалась дрема.

Более-менее Женька проснулся, когда проходили таможенный контроль в Домодедово.

— Покатались, — пробурчала Катрин, наблюдая, как молодая таможенница с подозрением заглядывает в пакет с грязными резиновыми сапогами. — Ладно, будем надеяться, полевой выход пройдет лаконичнее. Полесье мне уже надоело.

— Так там у нас всего два часа расчетного времени.

— Плюйся через плечо, Евгений. Назагадываешь сейчас.

Ввод по времени суток решили синхронизировать. По этому случаю опергруппе пришлось полдня маяться в расположении в режиме общей готовности. Требовалось обносить одежду, а выходить в полевом облачении во двор и шокировать личный состав комендантской роты было неразумно. Женька в последний раз просматривал рабочие файлы и слушал, как наставница дискутирует с руководством.

— Не верю я в эти скоропалительные научные достижения, — Катрин надавила пальцем на матовую упаковку контейнера с оружием. — Не выйдет толка. Все эти нанотехнологии до ума еще доводить и доводить…

— Угу, «это все Чубайс придумал в восемнадцатом году», — поддакнул майор. — Вы не в бой идете. Задача прямо противоположная. По выполнении испытаете стволы. С предельной осторожностью. Полагаю, тебе и самой будет интересно.

— Нет, — мрачно сказала Катрин. — Понимаю, на что намекаешь, но для меня это неприемлемо. Туда не потащу. Всему свое время.

— Спорить не буду. Там ты хозяйка. Но сейчас уж будь любезна…

— Я что, отказываюсь? Просто выражаю свои соображения, — Мезина прошлась по кабинету «полевой группы». Из своих дорогих берцев старший сержант тщательно удалила люверсы, костюм «горка-30», подогнанный и прихваченный утяжками где положено, сидел на высокой девушке отлично. Женька невольно шаркнул ногами — в разношенных сапогах он не сомневался, но вот новая полевая форма клоунски топорщилась, пустая тактическая кобура на бедре все время цеплялась за кресло, и вообще рядовой Земляков приобрел привычный вид рохли-переводчика, причем даже фальшивых очков не понадобилось. А еще жилет придется напяливать. Его-то по размеру так и не подобрали.

Катрин глянула на настенные часы:

— Черт, пойдем мы когда-нибудь или нет? Уже все мысли об обеде. Отвлекают.

— Водички попей, — посоветовал майор. — Тебя что вообще сейчас беспокоит?

— Так говорю же — жрать хочется, — пробормотала сержант.

Женька покосился на начальницу и выключил ноутбук. Что-то чересчур сосредоточена начальница.

— Давай, Евгений, ощупаемся, — Катрин со вздохом шагнула ближе.

Женьку дернули за правую штанину, поправили две утяжки, пенополиуретановую вставку на колене. «Горка» как-то сразу стала удобнее.

— Спасибо.

— Не за что. Тебе бы вязаную жилетку и брюки в клеточку. И галстук-бабочку.

— И что за мода оскорблять младших по званию? — проворчал Женька.

— Действительно, Катерина, товарищ рядовой выглядит на редкость браво, — поддержал Варшавин.

— Угу, — отстраненно кивнула Катрин. — Пошли, что ли?

23 марта 1944 года. 1006-й день войны

Штанги ограждения «стартовой» исчезли, земля ткнулась в подошвы, но на ногах Женька устоял. Да и трудновато было упасть — сапоги мигом увязли. Холод ощутился мгновением позже.

— Блин!!!

Поднимая брызги, опергруппа спешно рванула к берегу. Выскочили на разбухшую неверную твердь. Никакого ивняка вокруг не было, пришлось, оскальзываясь, прорысить метров шестьдесят к опушке.

— Ты знала… — промычал Женька, озираясь. — Стояла вся такая отмороженная.

— Я медитировала, — огрызнулась начальница, укладывая контейнер с оружием на относительно сухое место.

— Значит, плохо медитировала. Промазали мы.

— Цыц! На месте мы. Бди.

Женька, морщась — в сапогах хлюпало, — огляделся. Низкое хмурое небо, почти слившееся с залитым водой миром. Голый лес, торчат черные кости хвороста. В чаще застучал дятел. В принципе ничего страшного. Кроме вопиющего переизбытка воды.

— Слушай, а ты эти, блесенки, не захватила? Самое оно будет.

— Темный ты человек. Одно слово — переводчик. Кто ж во время разлива блеснит? Нет, в принципе можно, но такое специфичное занятие… — Катрин спешно вскрывала контейнер, безжалостно полосуя драгоценную пленку ножом.

— Ты это… откуда? С ума сошла? — ошеломленно пробормотал Женька, глядя на клинок-танто.

— Эксперимент. У нас нынче все такое: новейшая пленка для контейнера, продвинутое оружие, самолет ждем уникальный. Чего же было не попробовать? — начальница сунула нож в ножны.

— Вот, значит, на что медитировала, — догадался Женька. — А сказать товарищу? Вдруг бы ты меня самого этой контрабандой подпалила?

— С чего это? Тереться о старшего по званию ты привычки не имеешь. И вообще, расслабься. Не первый раз железки перетаскиваю. Майор наш всегда страшно возмущается, вот и не хотела его волновать. Что ты торчишь, как дубок подзасохший? Воду из прохарей вылей. Не прерывая наблюдения, естественно.

Сапоги Женька опорожнил, носки выжал. Нельзя сказать, что стало теплее, но малость подсохнут конечности. Начальница сунула ТТ: