Второй полёт Гагарина - Анатолий Евгеньевич Матвиенко Страница 18

- Sapienti sat (для умного – достаточно), - прокомментировала Алла.

Изучавшая в училище латынь, она часто вворачивала цитаты. У других, особенно в двадцать первом веке, меня подобное раздражало, слишком многие прикрывали чужими изречениями собственную бессодержательность. Лепили на своей страничке в соцсети статус, выловленный из дебрей интернета и кажущийся «глубокомысленным». Моя милая не была ни глупой, ни пустой. Знание латыни, подозреваю – довольно поверхностное, для неё служило своего рода фишкой. Она им гордилась, как её отец автомобилем. Пусть себе, далеко не худший предмет для гордости у молодой девушки.

В последний день я забил на работу, хоть остались мелкие мелочи, в частном доме невозможно завершить строительство, получается лишь прервать его на каком-то этапе волевым образом. Мы гуляли практически всё время в обнимку или хотя бы рука в руке.

Я понял, что ей ловчее целоваться со мной, когда сидим на скамейке. Тогда её преимущество в росте не мешает, от попы и до макушки мы одинаковые, но у Аллы длиннее ноги.

Когда прощались, на её глазах блестели ненаигранные слёзы. Ничего не было сказано, но и так понятно: она меня дождётся.

А я? Куда я денусь.

Запрыгнул в кузов попутного грузовика, отправляющегося в соседнюю деревню с Чебеньками, рискуя опоздать к вечерней поверке, до которой у меня отпуск.

Нельзя сказать, что провёл его неплодотворно.

Глава 6

6

Обучать меня пилотированию на МиГ-17 выпало капитану с непростыми русскому уху фамилией-именем-отчеством Ядкар Шакирович Акбулатов. В училище и в полку был представлен советский интернационал. Быть может, не нашлось корейцев, бурят, представителей каких-то малых народностей, зато никто не ущемлялся и не притеснялся по национальному признаку. О принадлежности к нации не забывали, у украинца могли спросить: Петро, сало маешь? Но беззлобно, не унизительно. За дразнилку «армяшка – в жопе деревяшка» шутник получил леща, причём его отвесил виноватому не армянин, а его белорусский друг.

Татары и прочие представители традиционно исламских народностей, конечно, снаружи они стопроцентные комсомольцы-атеисты, спокойно трущили варёное сало, плававшее в супе вместо мяса, в общем-то тоже свиного, харамного. Евреев во взводе не припомню, уверен, точно также лопали бы свинину наравне со всеми.

Русские не держались свысока с представителями нацменьшинств, те тоже не выказывали никакой вражды к славянам. Армяно-азербайджанскую резню в Нагорном Карабахе или происходящее после две тысячи двадцать второго никто не воспринял бы даже в виде фантастики. Спой курсантам "Батько наш - Бандера, Україна - мати, ми за Україну будем воювати!", даже сами украинцы покрутили бы пальцем у виска. Потомки западенцев, воевавших против Красной армии, в авиационные училища вряд ли бы просочились.

Мы были разные, но единые.

Акбулатов, помню, ощупал меня пронзительными азиатскими глазками, проверил шнуровку и спросил:

- Ты – тот самый отличник, что посадил в дерьмо Шевкунова?

- Никак нет, товарищ капитан. Он сам выпрыгнул из исправного самолёта. А когда меня прижали на партсобрании, отбивался как мог.

- Помню. Присутствовал. Не желал бы себе такого подчинённого. В одном ты прав – самолёт нужно беречь и спасать до последнего.

- Так точно.

- Программу полёта знаешь. Ну, раз ты такой удалой, взлетай первым, я – ведомым. Ошибки подскажу по радио.

В какой-то мере ведомым сложнее. Приходится подстраиваться под впереди идущего. В реальном боевом вылете именно ведомый обязан крутить башкой да следить, чтоб не подпустить противника к командиру.

- Слушаюсь, товарищ капитан.

Взлетели. Сходили на пилотаж в зоне. Акбулатов что-то ворчал, не зная, к чему придраться. В следующий раз разошлись, он требовал атаковать его и стрелять, используя фотокинопулемёт и выписывая фигуры высшего пилотажа. Так налетали больше десятка часов.

Я обнаружил, и в том ничего удивительного, что капитан уж очень тщательно и осторожно, ровно по букве наставлений, гонял меня по горизонтальной петле и боевому развороту. Похоже, очень боялся, что курсант влетит в штопор и закончит боевой путь в виде костра в степи.

На земле поспорили. Конечно, я не хамил, считалось, что у Акбулатова огромный опыт и всё такое. Но не удержался.

- В бою надо выжимать из машины её возможности до капли. Товарищ капитан! Предлагаю в следующий раз разойтись и провести дуэльный бой. Кто первым поймает противника в фотопулемёт, сразу заявляет в эфире. На земле посмотрим плёночку.

Капитан, собравшийся было к офицерским хибаркам переодеваться, уставился на меня взглядом, по сравнению с которым взгляд удава на кролика – что нежность матери к ребёнку. Но разговор слышали технари, они точно молчать не будут.

- Ты берега попутал, сопляк?

- Никак нет! Стремлюсь проверить свой уровень подготовки в условиях, приближенных к боевым.

В Штатах, наверно, вся авиабаза делала бы ставки, не менее ста баксов на Акбулатова и в лучшем случае десять центов на меня. В Чебеньках ограничивались пачкой папирос.

Вообще удивляюсь, как командир полка допустил подобный вылет. Наверно, хотел показать всем, что курсантам не стоит себя переоценивать, тем самым обрубить неприятный шлейф от истории с Шевкуновым.

Капитан имел куда больший налёт, чем я в этой и в прошлой жизни вместе взятый. Но он не бывал во Вьетнаме, где лётчики на МиГ-17 крались на малой высоте и малом газу, едва не цепляя брюхом джунгли, а потом давали олные обороты, выпрыгивали из засады и расстреливали ничего не подозревающих наездников на «фантомах» и «тайгерах». Важно было справиться с самолётом, терявшим скорость на подъёме. И этот опыт у меня имелся, правда – на МиГ-21ПФ, когда судьбу боя решали мгновения. Если пилоты «фантома» засекут атаку, то поставят помехи, и на экране радиолокационного прицела – одно светлое пятно. МиГ-17 проще, прицел его пушек не сильно ушёл от применявшихся в Великую Отечественную.

Было самое начало июня, днём жарища, ветер, пылюка. Как не шуровали аэродромные по полосе, вычищая её, всё равно оставался неприятный шанс, что турбина засосёт какой-то мусор.

Поднялись, разошлись. Сближались параллельными курсами, в учебном бою лобовая атака строго запрещена и бессмысленна.

Я начал нерешительно, позволяя сопернику выйти себе в хвост, но не приблизиться на дистанцию прицельной стрельбы. Когда почувствовал – сидит крепко, включил домашнюю заготовку. Полный газ, форсаж, разгон. Ручку на себя, перегрузка вдавила в кресло, резко кабрирую, угол тангажа больше семидесяти. В переводе с авиационного на русский это означает, что самолёт идёт почти