Сергей Пилипенко - Империя Страница 2

Святых душ на Земле не бывает. Это я подчеркну особо и особо тем, кто считает себя святым, по сути же состояния своего таковым не являясь.

Всякая святость возносится в небеса и, причем, только после смерти. Потому, не надо причислять себя к данному определению еще при жизни и, тем более, в образе олицетворения какой-то души времени.

Итак, сказано многое уже и сказано немало. И по этому историческому факту, и по сути существа самих основ жизни – человеческого характера душ.

Но вместе с тем, тяжело разобраться во многом и понять истинную суть обозначения многого в среде просто исполнений людских.

И в этом настоящая беда уползающего от нас времени. Мы все стоим на месте и не развиваемся ни на чуть-чуть.

Ибо, развитие – это есть нечто другое, нежели просто оформление своих желаний, их выражение в среде и осуществление задуманного.

Развитие предполагает большее. И, в первую очередь, развитие самой души благоденствия.

Без оного не будет другого, ибо оное определяет его и дает основу для самого выражения.

Как же развивать ее, эту самую душу и как ее победить, если она слегка очернела и не хочет стремиться к очищению?

Ответ на этот вопрос прост. Он состоит в самом факте жизни, ее преклонениях перед чем-либо, ее казусах, стремлениях, правах и прочему. Все эти составляющие и создают фактуру самой души, и определяют в людях ту самую человечность, о которой везде говорится и мало исполняется.

Не призывая вас ни к чему, не обязывая чем-либо, говорю истинно так, как думаю и как сам все то понимаю.

Жизнь ваша или моя – есть всякое искупление греха, состоявшегося прежде или при самой жизни, и она же – это определение себя среди факта присутствия множеств других исполнений в виде самой человечности вне всякого понимания греха.

Не сотвори его – и будешь искуплен.

Не подтолкни другого – и будешь саморазвит до того предела, что определяет само время развития основ.

Всякое понимание греха остается в ведении самих людей.

Для одного грех не дать «забулдыге» на бутылку.

Для другого грех – это не дать нищему или того подобию.

Для третьего грех – это просто выдумка святого притворца для того, чтобы иметь от него себе подачку.

Так вот. Определяю для каждого свой грех так.

Грех – это есть то, чего бы сам не сделал по своей совести, соображению, уму и всякому тому, что просто именуется разумом и понятием человеческого.

Грех – это самораспространенное наказание людское в силу общих морально состоящих обязательств и в силу собственных состояний качеств ума.

В дополнение ко всему, грех – то составляющая общую фазу развития человека по отношению к его уму.

Ибо, не было бы греха – не было бы и ума в последующем. Всякий ум последующ. Он творится из одного в другое путем предоставления ему жизни и всякого времени.

Если же грех творится повторно или умышленно, то он – это уже не развитие ума, а фаза его завершения.

Потому и говорится, что, совершив грех единожды, совершишь и последующе.

Иначе говоря, при той жизни у человека его уже не отнимешь.

То есть, его не изменишь и можно только удалить из состава среды, в которой он же существует.

Но и это не выход. Это удвоение греха, ибо удалив, вы создаете намеренно силу сопротивления, способную развить тот самый грех до предела и увеличить его выражения в самой среде удаления.

Есть качественные изменения, но они ничтожно малы и требуют уйму человекоумозатрат в исполнении других.

Это то, что называют воспитанием. Но не будем далеко уходить от самой темы содержания и несколько округлим высказывания, завершая такими словами.

Любой грех, сотворимый людьми, не будет таковым являться, если само его убеждение в лице исполнения не будет таковым.

Само понятие греха уже должно быть тягостно каждому, если он человек и исполним мыслью быть им же в дальнейшем.

А теперь, переходим к самому произведению и определим для себя то время, как время будущего нашего дня в полном согласии с сотворимым нами же и в полном единении с силой самой природы.

Еще никому не удавалось до точности предсказать те или иные события. И это понятно.

Всякое предсказание определяют сами «предсказатели» в то или иное время, коими являются самые простые люди с их бытом и их нравами.

Если поведется так, как есть сейчас, и далее, то все подетально сбудется.

Если же нет – то откинется в сторону сама сила и мысль ее осуществления.

На изменение есть некоторое время. Но, к сожалению, отсчет уже начат, и само время побежало вперед на осуществление задуманного. Остановить его можем только мы с вами и кое-что суметь уберечь и спасти.

Как и всякое, зло творится единожды. Его надо опасаться всегда. И то, о чем будет здесь говориться, должно подсказать вам, почуять беду, которая уже самотворится и ожидает своего часа вскормления людьми.

Удачи вам в размышлении, а я перехожу к категории душ, из которых исчленю немногих и придам им статус обретения воли на время моей работы под покровом пока не узнанной всеми силы животворящего солнечного дня.

Глава 1. Сила. Опознание в глубине

Где-то вдалеке застрекотала птица, а небо ответило ей новым светом, добавляя ко дню еще немного того времени, которого извечно недоставало для всякого снадобья ума людского.

Плиний встал и резко потянулся. Что-то хрустнуло внутри, и он замер.

– Что бы это значило? – подумал он сам про себя и задумался над ответом, так и стоя в какой-то развернутой позе.

Спустя время он выдохнул и тихо сел на место. Товарищи еще спали, и заскучавшему Плинию это показалось наиболее скверным.

– Эй, – резко окрикнул он, отойдя в сторону и ухватившись за меч.

Кто-то сонно перевернулся, кто-то что-то сказал, а другие так и лежали, тупо уставившись в небо своими лицами какого-то нечеловеческого происхождения.

– Эй, вы, – гневно окликнул снова Плиний, уже подойдя ближе и занося меч над своей головой.

На этот раз его движения были замечены.

Встрепенулась чья-то нога и больно ударила в то место, откуда у мужчин струей проистекает семя.

– Ой, ой, – закудахтал, как птица Плиний и сел в одночасье на место, опуская свой меч и сворачиваясь калачиком, как дитя.

– Будешь знать, как орать поутру, – ответил на тот стон кто-то и перевернулся на бок, давая понять, что к той боли он относится совсем равнодушно.

Прошло некоторое время. Солнце встало немного выше, и люди сами стали по одному просыпаться.

– Гай, гай, – проронил один из лежавших, прикрывая рукой глаза от светящегося яркого диска, – день хороший сегодня. Как раз для дела задуманного. Не так ли, Плиний?

– Да, – ответил тот быстро и спохватился на ноги, устремляя свой взор туда, откуда шло солнечное тепло.

Человек поднялся с земли и мрачно осмотрелся вокруг.

– Эй, вы, бездельники, – вдруг заорал он, что есть силы, и от его голоса в один миг все проснулись, – а ну, вставайте. День хороший. Пора за дело браться.

Волна человеческих движений прокатилась по тесному ряду, и люди стали подниматься.

Их было немного. Все одеты в одно и то же, а их лица были на удивление похожи между собой. Даже самому человеку, окричавшему подъем, они все казались на одно лицо.

Но все же, он различал их и, подойдя к одному, сказал:

– Фелидов, будешь со мною. А ты, Оаков, пойдешь с ним, – и он указал рукой на Плиния.

– Хорошо, начальник, – ответили два сразу и занялись своими приготовлениями к скудному завтраку.

Человек же, стоявший перед шеренгой других, продолжал давать указания.

Наконец, угомонившись, он обратился к самому Плинию.

– Пойдешь с той стороны. Возьмешь тех, что я указал. Встретимся по ту сторону холма. Смотри, не усердствуй много. Знаю твою охоту.

Плиний, молча, кивнул и так же, как и остальные, сел, чтобы приготовить кушанье.

Галлой, а это был тот самый начальник, и сам потянулся к своему мешку, дабы забить поутру свою утробу и на время забыть, что такое голод.

Спустя час после некоторых сборов вся колонна разделилась надвое и двинулась в путь.

Галлой или Галл, как его звали другие, пошел с одной стороны горы, а Плиний с другой, обходя ее далеко слева и в глубину каких-то небольших кустарников.

Они удалились, а на месте их стоянки вдруг появились двое. Один из них сказал, обратившись к другому.

– Завоеватели? Как думаешь?

– Они, – согласился и вздохнул тот, – надо обогнать их и передать своим.

– Поздно уже, – возразил первый, – да и что толку. Ну, разбегутся, а дальше что? Опять к дому потянутся, их и возьмут. Пусть, лучше сразу привыкают. Может, им лучше будет, когда здесь что-нибудь образуется.

– Ты, Ладний, словно пророк, – сказал другой, – все наперед видишь.

– Зато ты, Гортензий, все на одном толкуешься. Надо головой вперед идти. Что толку стоять на месте. Пошли, пойдем следом. Может и нам что перепадет…