Телега - Дмитрий Филин Страница 2

Немного проехав по дороге, Вася нашёл широкое место, развернул повозку и отправился обратно к перекрёстку.

Покос ещё не закончился, поля потихоньку редели. Солнце развивалось далеко на западе, за спиной Василия: удар в голову подкосил ноги Васи, в глазах поползли пятна, и сильное онемение заставило его рухнуть на землю.

Свет, небесный свет, благодать…

Голос… его собственный голос…

Странная, разукрашенная телега, что стояла у помещика на заднем дворе усадьбы…

Стройная хлябь копыт и шум ливня…

Огонь…

Тление…

Сильный ветер подул в лицо — глаза открылись… свет… глаза снова открылись, и Василий оказался лежащим на земле.

Купец оказался малословным, тяжёлая отдышка и нависший, пропитанный водой кафтан, душили и тянули его к земле. Купец вёл себя скромно — на предложение снять одежду и сапоги легко, с натягом, отказался и снял только кафтан. Разговор начался, когда домашние его взобрались в повозку и она тронулась. Прошло несколько минут, как сам купец прервал нелегкое молчание:

— Тоже бежите от войны? Хорошо, что мы встретили таких добрых людей, — он развёл руки и мысленно приподнял своих домашних.

— Да, спасибо Вам огромное, — поняв намёк мужа, сказала жинка, сидевшая по правую руку от него, — мы молимся за ваше здоровье и обязательно поставим свечки за ваше благополучие, как вернется домой.

Лестные слова бегали, как и её глаза, то к отцу семейства, то к матери. Когда она закончила говорить, последний взгляд упал на старика.

— Спасибо вам, за прия… — фразу оборвал купец, толкнувший в сторону мужика один из сундуков набитый мехом.

— За чудесной спасения, Бог может быть сам оставил нам эти сундуки, чтобы отблагодарить вас.

Глаза отца померкли, и его тело ещё не окрепло от прошлых испытаний, как болезненные ощущения от происходивших событий полезли к голове.

— Спасибо… спасибо, — голос старика дрожал. Несмотря на слабость, он оторвал спину от стены повозки и, расшаркиваясь, подошёл и расцеловал руку купцу и затем и его жене. — Ох, спасибо… спасибо, храни вас господь…

Первый раз в жизни отец почувствовал, что сын может оказаться прав и где-то там есть другая жизнь. Не прошло и секунды, как хозяйка с такими же выкриками поднялась со своего места и ещё с большим почтением выказала свою благодарность.

Минутное преклонение перед гостями было закончено: почувствовалось некоторое спокойствие и облегчение — гости сняли свои мокрые вещи, разложив их по ближайшим сундукам, купец, подбоченившись, занял больше пространства на полу комнаты:

— Что же, вы купцы? — кашель подбил его вопрос.

— Да, — выдавил старик, отчеканив от зубов. Было ощущение, что, если бы вопрос был, — "Вы воры, которые пытаются бежать с земли", — то ответ был бы такой же. Хозяйка подхватила слова мужа и продолжила:

— Мы не ожидали, что бои настигнут нас так быстро, ничего не успели забрать и даже вещи пришлось взять у местных крестьян. Едем из деревеньки Тульцы мы.

— Приятно, а чем же торгуете, если не секрет? Потерять весь товар — большое горе для купца — он улыбнулся старому “купцу”, который вновь сполз на пол телеги.

— Медом, и немного солью, — влезла, перед мужем, жена.

— Очень и очень горюем о потере, очень и очень благодарны вашему подарку…

Купец хрипло закашлялся. На этом разговоры в телеге затихли…

С обморока прошло около недели. Работа в поле не оставляла Ваську. Когда отец заболел, на его плечи легли все обязанности по участку. Мальчишка, его брат, вряд ли бы сильно помог, и Вася с трудом осиливал каждую следующую чету. Пасмурное небо над головой чуть светлело, несколько ярких лучиков пробивались сквозь пелену дождевой тучи. Тонкая серая линия горизонта разорвалась пыльным чёрным дымом над соседней деревней. Вспышка огня блеснула в голове Василия. Он вспомнил всё, что случилось: огонь — пожар нападающих, телега — единственное спасение, а за ним благодать и… дом.

Бросив приросшую к рукам косу, он подхватил брата подмышку и понесся к лачуге.

Через несколько секунд они уже были у дома; когда Вася вбежал в дом, времени на объяснения уже не оставалось:

— Матушка, смерть идёт по наши души, захватчики уже едут к нам, они убьют всех и сожгут!

— Что, что случилось, Васютка?

— Все, все умрём, коль не уберемся! Собери еду и отца, сейчас же уезжаем!

— На чём, на чём же?! — Васька уже выбежал из избы, и прытью понёсся к дому помещика.

Дом помещика поднимался высоко над приземистыми избушками крестьян, что жили в округе. Помещик выехал из усадьбы несколько дней назад со своими домашними в сторону уходящей дружины. При доме он оставил пару слуг, которые должны были дожидаться возвращения хозяина и следить за бытом.

Васька прошмыгнул вдоль забора усадьбы и перепрыгнул его в месте, где тот немного просел от ближайшей зимы. Конюшня была заложена небольшим поленом, которое Васька отодвинул и протиснулся в просторное помещение: в стойлах не было коней, ржание, что всегда доносилось из этой части деревни, не слышалось. Вася прошел почти до конца, как услышал глухое дыхание: в последнем стойле прислонилась к стене старая кляча. Взгляд, некогда сильной лошади, был пустым. Мальчишка отодвинул дверь загона и легко прикоснулся к лошади, провёл по носу и почувствовал тяжёлое болезненное дыхание. Пригладив её, он надел на неё сбрую и вывел из конюшни. Подтянул её к старой расписной телеге, которая стояла там же, возле конюшни, и вывел телегу на улицу.

“Телеги никто не хватится”, — подумал Васька и быстрым шагом привёл клячу к дому. Мать, увидев сына, вышла во двор. Глаза её наполнились слезами, и она бросилась к нему на грудь, чуть не свалив его на землю. Он посадил её и брата в телегу, перенёс вещи, перетащил и уложил отца. С неба упала первая капля, и повозка тронулась от дома.