Алекс Кун - Архангельск Страница 20

Гаврила тяжело вздохнул. Глянул с непонятной тоской на диковинную ладью, пляшущую далеко впереди яхты.

– Страсть как хочу такую диковину мастерить обучиться. Да ты и сам того хочешь. Мы все тут за новым уроком идем. Новому мастеру и звать-то никого не надо было, те, кто в нашем деле понимает, лодью узрев, в ноги бы ему упали, дабы научил. Ты меня, Никифор, не слушай, мыслю просто, одним кораблем государев урок не минует. На изломе себя чую.

Никифор потрепал за плечо внимательно слушающего разговор Федьку:

– Ну а ты как мыслишь, отрок?

Федька выпятил грудь, тем самым четко обрисовав рыбу под рубашкой, и принял вид солидный и раздумчивый. Но не удержался и зачастил:

– Чего тут мыслить, дядька?! Сам глаголил, у хорошего мастера и чисто, и в исправности да под рукой все быть должно… – Федька заметно почесал зад, видимо вспоминая, как дядька убеждал его блюсти чистоту в мастерской, и продолжил: – …Тоды мастер тот, новый, справен. С государем, говорят, с одной плошки ел. С ухватками новыми знаком. Чего еще надоть-то?! Почитай, нас сам царь-батюшка к делу приставил. Чего тут мыслить-то?! Дело справить надобно – и все дела. А год оно или поболе, то не печаль. Говорят, тама и хаты складывать будут, и подъемные дадут.

Никифор многозначительно сказал Гавриле:

– Воооо! – и отправил Федьку обратно к котомке, отдав ему диковинную детальку.

– Все так, родич. Все так… – Гаврила опять отвернулся к борту, вглядываясь в море. – Да непокойно на душе как-то. Чую, не скоро увидим мы козули на блюде.

Продолжение дневника

Восемь дней перехода на открытом катамаране измотали изрядно, приходилось подстраиваться под медленную яхту. Наконец-то добрались до Архангельска. Никаких великих дел уже не хотелось. Хотелось спать и еще раз спать, обязательно в тепле и сухости. Перед последним переходом катамаран был разобран и сложен в транспортных упаковках в трюме яхты – лишние слухи мне были преждевременны.

Государь одобрил режим секретности и порадовал, что решил, где будет место тайных мастерских. По приезде Петр обещал познакомить с братьями Осипом и Федором Бажениными. У них в Вавчуге, в сорока верстах от Архангельска вверх по Двине, стоят и лесопилки, и кузни, и еще мануфактур изрядно, да и челобитную они подавали, хотят корабли строить. Вот пусть помогут государеву делу, а потом могут сами корабли на продажу ладить.

Но в Архангельске Петру стало не до меня. Можно сказать, приехали прямо с корабля на бал – началась большая пьянка. Бал на своем корабле устраивал английский капитан Джон Греймс. Мне это было безразлично, поскольку устраивался в гостевом доме при гостином дворе и не интересовался, какой бал и кто дает.

Однако, уже ближе к ночи, когда гости изрядно напились и настрелялись из пушек, мой заслуженный сон прервал грохот по двери. Сапогами по ней стучат, что ли. Пришлось вставать и выяснять, чего поздним гостям надобно. А потом, без проволочек, ехать на корабль к англичанину.

По дороге меня просветили, что царь хвалился, будто кормщики у него как чайки над волнами порхают, ни одно судно их не догонит. Англичанин соответственно радел за честь мундира и утверждал, мол, быстрее флота британского никто ходить не может. Вот и вышел спор, где мне пришлось стать крайним. Так что, представ перед государем, его вопросу уже не удивился.

– Так как, Александр, докажем англичану, что мы его быстрее?

– Да, государь, только вот какие будут условия спора? А то ведь он откажется соревноваться большим кораблем с маленькой лодочкой, скажет, будто это не по справедливости.

– Верно говоришь! Давай, Джон, условия спора оговорим. И залог за него.

Минут двадцать они приходили к общему консенсусу, мне оставалось только слушать. Решили в итоге сделать спор всеобщим, так как и другие гости рьяно в спор вступали и готовы были отстаивать свои флаги.

С маленькой лодочкой действительно не покатило. Решили, быть большой гонке от порта Архангельска вокруг Соловецких островов, на которые надо причалить и взять там знак, который отвезут монахам заблаговременно. Финиш обратно в порту Архангельска. Но так как дела обсуждались торговые, то решили, что в гонку будут допускаться любые суда, взявшие груз в тысячу пудов. О грузе спорили дольше всего. Торговцы пытались продавить в правила еще больший груз, но остановились на тысяче. После бурных споров сели писать соглашение на гонку, тут опять споры начались – по поводу стартового взноса. Схема простая: все вносят, а победитель забирает весь банк. Пришедших к финишу вторыми тут считали просто первыми среди проигравших и никаких бонусов не давали.

Подловив момент, когда Петр накричался и закурил, подошел к нему и попросил дозволить обратиться, выразительно поводив глазами по окружающим. Петр все понял, и мы вышли на палубу подышать свежим ветром.

– Государь, у нас нет корабля, который может выиграть этот спор.

– Вот тебе его и строить! И станет это тем знаком, что словам твоим можно верить.

– Не смогу, Петр, построить корабль за несколько дней. Даже если весь люд архангельский собрать.

– А и не надо! Они там наспорятся и сами предложат спор на то лето перенести. Но чтоб к тому лету корабль был! Царским словом заклад скрепляю! Выиграешь спор, поверю каждому твоему слову и воли дам во всех твоих начинаниях!

Про то, что будет в случае проигрыша, Петр упоминать не стал.

– Дозволь еще тогда предложить по самому спору.

– Излагай.

– Раз уж в спор вступают несколько иноземцев, да еще под разными флагами, объяви его открытым: русские вызывают любой корабль на состязание в скорости. Если такой вызов пройдет по европейским странам, тут в следующем году не протолкнуться от кораблей будет, а это торговлю сильно взбодрит, не пойдут же корабли пустыми и сюда, и обратно, обязательно что-нибудь на дорожку прихватят. А чтоб действительно много капитанов заинтересовались, объяви, что кроме залога назначаешь победителю какую-то сумму приза и победивший корабль может год торговать беспошлинно. Только освобождать от пошлин именно корабль-победитель, а то торговцы на соревнования выставят один корабль, а торговать станут на корабле побольше. Вот тогда разговоры о порте Архангельска пойдут по всему миру. А когда мы спор выиграем, наш престиж во всех дворах признают.

– Лепо придумал, нет, ну как лепо повернул! – Петр возбужденно ходил по палубе. – Так тому и быть! Составь опись, что надобно тебе будет, все исполню, казны не пожалею, но спор мне к тому году выиграй! – И Петр ушел вниз к спорщикам, а на мою долю осталось составлять опись, еще не зная, чего именно.

Сидя за столом перед чистыми бумагами, думал, что это будет за корабль. Яхта класса Дракон отпала из-за шестнадцати тонн обязательного груза. Делать грузовой катамаран считал бессмысленным. Когда перебирал в памяти корабли парусной эпохи, вдруг всплыла красивейшая картина – узкий корпус, летящий по волнам, окутанный облаками парусов.

Ну конечно! Чайные клиперы! Сразу вспомнилась деревянная модель «Катти Сарк», которую неделю собирал по вечерам. Хоть дело было и давно, но вспомнить примерно обводы и особенности вполне реально.

Сразу сел рисовать и черкать. Получилось неплохо: что не вспоминалось по габаритам, пытался вспомнить зрительной памятью, припоминая, как держал в руках детальку, и записывая ее примерные размеры.

Потом стал сводить все в единый эскиз. Перепортил много бумаги, но изобразил пропорции очень похоже. На отдельном листе свел все размеры, какие получились. Некоторые снимал прямо с эскиза и масштабировал. Потом сел и задумался.

Такое большое судно за год не построить. Надо что-то раза в два поменьше. Остановился на пяти с половиной метрах ширины и тридцати пяти метрах длины. Больше за год да без подготовки будет уже точно не осилить. Правда, при перерисовке длина подросла до сорока метров, но надеялся подтянуть этот проект.

Остаток ночи убил на деталировку, прикидку весов и материалов. Получился внушительный список. Одной меди на листы обшивки надо было не менее трехсот пудов, раскатанной в тонкие листы, что при ее цене тянуло аж на полторы тысячи рублей, сумма чудовищная по местным меркам. А хорошего леса и парусины список исчислял просто вагонами.

Гонец от Петра застал меня зарывшимся в эскизы и расчеты. Ну, нереально за одну ночь собрать корабль по одним воспоминаниям, да еще и обсчитать его. Только цари ждать не любят, собрал что есть и поехал к Петру.

Поехал, к счастью, в лодке, поскольку на лошадей смотрел искоса – не умею не то что ездить на них, но и слабо представляю, как на них сидеть. Дом Петра архангелогородцы поставили на Мосевом острове, который в мое время уже перестал быть островом, и добираться туда на лодке от гостевого дома, стоящего на берегу Двины, было самым удобным способом.