Андрей Посняков - Зов крови Страница 20

Однако парни выглядели серьезно, куда серьезнее, нежели те, болотные. Вообще – кто бы это мог быть?

– Ну, иди, чего встал-то?

Князь пожал плечами и сделал шаг… внизу у реки показались всадники – трое… четверо… целый отряд. От конного не убежишь, разве что – по лесу. Так там другие враги. Или они заодно? Да нет, не заодно – внизу Рад увидел понуро стоявших оборванцев, тех самых парней, преследователей, только уже обезоруженных и связанных. Ну, слава богу, хоть так. Только… может быть – из огня да в полымя?

А ведь и от этих можно уйти! Рвануть, прыгнуть в реку, нырнуть – пока спохватятся – уже и за излучиной, а там – на тот берег. Да, может выйти. Только не тянуть – вот, прямо сейчас уже и…

Один из всадников спешился – красивый юноша в длинном красном плаще, заколотом золотой фибулой. Спешился, посмотрел на Рада, снял шлем… Белым золотом рассыпались волосы по плечам…

– Хильда!

– А я книжицу-то твою нашла, милый.

Схватив жену в объятья, Радомир крепко поцеловал ее в губы и, кивнув на воинов, тихо спросил:

– Кто это?

– Те, за кем и посылал.

– Неужели…

– Голову-то повороти, любый.

Не выпуская из рук супруги, князь обернулся… и вздрогнул. Рядом с ним, широко улыбаясь, стоял Истр, побратим и давний надежный друг. Родич! Темно-русые волосы, карие, с лукавым прищуром, глаза. Такой же худой, как и был. Нет, вроде как, жилистей стал, мускулистее… и вытянулся. Плащ на нем красивый, ромейский. Да и туника богатая… и меч… Сколько же ему лет сейчас? Год прошел. Семнадцать? Или чуть больше…

– Дай же и мне обнять тебя, брате!

Ближе к вечеру сородичи уже сидели в разбитом на поляне шатре – трофейной палатке римского центуриона, попавшей сюда вместе с гуннами, готами… или словенами – и те, и другие ходили в походы с войском Аттилы, сталкивались, бивали ромеев. Впрочем, и не только их.

Красиво сидели родичи. В центре на белой кошме, напротив входа – сам Радомир-князь, светловолосый (вымыл в реке голову да и сам вымылся), ясноглазый, в чистой – братовой – тунике, правда, тесноватой, подпоясан наборным поясом. Жалко меча нет… потерял меч-то… подарил вместе с бежевой «Победой» алчным болотным духам. Да ведь не зря подарил, выходит. Все живы здоровы, веселы… Впрочем, не все. Да, сидит по левую руку жена-красавица Хильда, по правую – побратим-княжич Истр, сын старого Доброгаста, давно умершего… убитого. И вон, видно – рады, что позвали в шатер – близнецы Линь с Горшенею. Челядины бывшие, а ныне – вои. Все потому что многих воинов нет уже, да и не только воинов.

– Плохи наши дела, брате, – хлебнув из серебряного походного кубка бражицы, покачал головой Истр. – На тебя да на Хильду-красу вся надежа. Мор! Черное поветрие на наши земли пришло. Многие умерли страшной смертию… Страшной смертию, черной – заживо люди гниют, набухают, кровью исходят. В селение по весне ранней гунны заехали… может, они и мор с собой привезли, а может – наслали боги, как Влекумер-навий сказал.

Рад вскинул глаза:

– Навий? Он сказал, что вы его за мною послали.

– Посылали, – юноша угрюмо кивнул. – Да ведь явился-то он без тебя! Хотели его меж соснами растянуть, но убег, гад – хитрый!

– Ожерелье свое растерял… – Рад покачал головой. – Ну, Горшеню с Линем я вижу, а где другие? Ирман, Муму, прочие?

– Мор все, – посмурнел лицом Истр. – Умерли лютой смертию. Не они одни, и старосты все – Витенег, Межамир, Сдислав… и Творимир-слуга, и многие вои, а уж всякой челяди – бессчетно. Из пастухов так один Хвалунко остался – остальные все сгнили. Страх, страх над всей нашей землею! И не только над нашей – и у готов, у гуннов – так же. Смерть идет страшная, лютая… Мы уж и в жертву Мокоши и Сварогу красивейших дев принесли – не помогает, тогда Влекумера-навья в лесу словили, хотели к богам послать, просить помощи – так он на вас сослался. Мол, поверье давнее есть – Радомир-князь и жена только и могут всех от смерти спасти – корону краденую вернуть последнему владельцу, вождю Аттиле. В ней все дело, в короне.

Услыхав такие речи, Хильда гневно сверкнула очами:

– Что значит краденую? Это моя корона, бургундская! Аттила ее сам украл… украли по его приказу.

– Все равно, – упрямо склонил голову Истр. – Ее вернуть бы надо. В могилу гуннского властелина умершего закопать. Пусть там и будет! И черная смерть – тоже там. Мы венец-то сей из селения прихватили, когда ушли.

– Ушли? – встрепенулся князь. – Это вы правильно сделали, догадались. Раз уж туда смерть пришла.

– Так все делать стали – и словене, и готы. Волхвы-колдуны присоветовали. Где в селении мор – немедля уйти. Вот и мы так сделали, с тех пор – с весны – и скитаемся. В северные леса подались, новое селение выстроили, поля раскорчевали-выжгли, распахали… все ведь припасы с собой увезли, семена и прочее.

– Молодцы, молодцы, – задумчиво покивал Радомир. – Правильно все сделали. Гордый похвалой, побратим расправил поникшие было плечи.

 Князь повернулся к супруге:

– А ты-то как всех нашла, милая?

– Мы у селения сторожу выставили – вот, с Горшенею Линя, – с хохотом отозвался за Хильду Истр. – Мало ли, думаем, не обманул Влекумер-навий, позвал? И куда вы тогда пойдете? Конечно, в селение? А селения-то нет – одно пепелище!

– Ну да – я к селению и пришла.

– Вы его сожгли, что ли? Совсем хорошо!

– Так советовали волхвы, а они ведь к богам ближе. Хильда поправила волосы:

– Я ведь близнецов-то тех одинаковых помню. Наши ребята, челядины.

– Теперь – вои, – с некоторой суровостью прищурил глаза побратим. – Каждый человек на счету – так что были слуги, а стали воины. Нынче много разного народа по земле нашей шляется – и гунны, и готы, и наши – разоренные, смертию черной с родных мест согнанные.

– Кстати о воинах, – Радомир почесал бородку. – С теми, болотными, что будем делать?

– К себе возьмем, – не задумываясь, отозвался Истр. – Говорю же, каждый человек – ценность. Их старшой уже под нашу руку просился. А на новом-то месте амбары строить надобно, избы, частокол городить – нужны, нужны люди. Хотя… – парнишка склонил голову набок. – Скажешь – казнить их, казним. Обойдемся.

Князь задумался, опустил опустевший кубок. Все ж не давал ему покоя тот, возможно инфицированный, паренек с финкой.

– Нет, казнить не надобно. Но и в селение новое звать рано. Вот что, пущай они пока на своем болоте сидят, дань небольшую платят – медом там, рухлядью мягкой, дичиной – чего в лесу запромыслят. А заодно – и сторожу на реке держат – мало ли, кто чужой забредет? Здесь же ведь все кругом – нашего рода земли!

– А ты, брате – князь истинный! – искренне восхитился Истр. – Трибун, как ромеи говорят. Цезарь! Я б до такого не додумался… И в самом деле – старыето наши земли тоже оборонять треба.

– А на новые-то никто не зарился? – тут же уточнила вовсе не упускавшая нить беседы Хильда. – Тамто допрежь чьи земли были?

Княжич почесал голову:

– Частью – наши, угодья охотничьи, а часть – Келагастова рода. Ну да род тот весь сгинул, в лихоманке сгорел.

– А если не весь?

– На то частокол и строим.

На следующее утро Радомир-князь велел выстроить на излучине пленников – всех болотных парней во главе с рыжебородым вожаком, звали его Гоеславом. Чуть больше дюжины человек – четырнадцать, все юнцы, все в рубищах. Рад знал уже, откуда они взялись – просто сбились в кучу охотники да пастухи с дальних селений. Сбились, после того, как их сородичей мор сразил – чем больше народу, тем легче в лесу выжить, двое-трое разве что землянку на зиму выроют, а уж нормальное-то жилище не построят никак. Те, кто слова тянул, из рода Луговых Кулишей были, остальные – кто Ардагастовы, как покойный Урмак Шишкарь, а кто и от гуннов, из рабства бежал да вот, прибился. Стояли теперь, опустив головы, кусали губы, понимали – чужой князь им не простит обиды.

Радомир улыбнулся:

– Слыхал я – под мою руку проситесь?

Вот, сказал – «под мою руку»! Тоже еще, король выискался, император! У Гоеслава рыжебородого четырнадцать человек было, а у Рада – чуть побольше сотни. Не шибко-то и густо для рода-племени. Но тут ведь главное – как себя повести? Четырнадцать человек на дороге-то не валяются. Пусть и отроки – зато охотники-рыболовы умелые, дань платить будут, опять же – сторожу у реки выставят, все ж своих не посылать. С другой стороны – и карантин. Пущай себе на острове своем сидят, оно и лучше. Мало ли, от того, инфицированного, что с финкой, зараза пойдет? Первичное заражение бубонной чумой в первой фазе не слишком-то и заметно. Ну, познобит немного да отпустит – а болезнь-то, между тем, внутри зреет.

А может, и минует их – кто знает? Но так вот, в отдалении – оно понадежнее.

– Ты – князь, возьмешь – пойдем, – кивнув, гулко промолвил рыжебородый. – Силу твою и ловкость мы ведаем, и ты зла на нас не держи. Кто ж знал?

– Согласен, – князь пригладил волосы, искоса посмотрев на стоявших в конце шеренги двоих – наверняка инфицированного мальчишку Гостоя (так его все называли) да с локонами длинными красавчика Борича. Ишь, стоят, опустив очи долу. Впрочем, а чего на них обижаться? Действовали правильно, чужакам не поверили…