Дмитрий Беразинский - Задолго до Истмата Страница 20

Умников, что караулили хвост колонны, забросали гранатами со слезоточивым газом, они катались по земле, задыхаясь от слез, соплей и рези в легких. Вышедший из кареты Ростислав увидел, как Денис Булдаков с несколькими ревенантами кинулся в погоню за ретировавшимися.

— Ну что там, Лексеич? — донесся из кареты голос Софьи Алексеевны. — Выйти-то можно?

Ростислав кивнул. Государыня подобрала юбку и вылезла наружу, воспользовавшись помощью князя Глинского.

— Благодарствую, Юрий Васильевич! — кивнула она галантному князю. — Что тут у нас?

С брезгливой гримасой, морща нос от сладкого запаха горелого мяса, она осмотрела поле боя. Тела окропленных горючей смесью бились в предсмертных конвульсиях — очень тяжело выживать после шестидесятипроцентных ожогов. Царица отвернулась и попросила князя лишить несчастных мучений. На горизонте всадники Булдакова исполняли танец смерти с настигнутыми ими разбойниками. Она обошла карету и, подивившись на искалеченные гранатами тела, заметила:

— Отчего же не вооружить вашим оружием нашу армию, mon ami? Ей бы не было равных в Европе... да что в Европе! Весь мир завоевать можно с таким оружием!

— Завоевать несложно, ma cher, — тихо ответил Ростислав, — зело труднее удержать.

— Хотя...

— Да, государыня! — подошел ближе премьер.

— Продолжайте! — махнула веером Софья Алексеевна. — Прошу прощения, что перебила вас.

— Нет, не перебили, — уточнил Ростислав, — просто то, что я не досказал, не обязательно было и досказывать.

— Но все же!

— Я просто хотел вас спросить, чего вы хотите больше: чтобы вас любили или чтобы вас боялись? — вежливо произнес Каманин.

— О, мой дорогой, вы плохо знаете царей! — засмеялась государыня. — Мы хотим, чтобы нас любили, и паче мы желаем, чтобы нас боялись.

На краю горизонта майор Булдаков настиг беглецов и принялся их треножить. Его помощники спешились и сбивали с ног незадачливых грабителей, надевали наручники и сковывали в единую цепь.

— Сколько их было? — вдруг спросила Софья.

— Душ пятьдесят, — ответил премьер-министр.

— Миловать прикажешь, Ростислав Алексеевич? — хмуро глянула она на него.

Тот пожал плечами.

— Какое миловать! Что у нас, законов на этот случай нет? Вон деревьев с крепким сучьем сколько — половину России развесить можно!

Царица фыркнула. Аллегории Каманина были ей не всегда понятны. Впрочем, как и стихи Иннокентия и как художественные работы Анжелы. Бедняга! Хорошо, что ей на глаза не попадались полотна Андриана Городова — вот где бы пришлось поломать голову: нормальные люди спустились с небес на Гею или ненормальные поднялись из Гадеса. На всю земную колонию была одна картина этого талантливого художника-передвижника, авангардиста и психоделиста — «Танец пьяных роботов». Висела она у Волковых в спальне. Андрей Константинович шутил, что среди двух баб в постели именно эта картина позволяет ему оставаться в сцеплении с реальностью.

Притащили пленников. Их оказалось чуть ли не две дюжины: угрюмые, бородатые, нелюдимые. Как сказал бы Майн Рид, «со следами порока и пагубных наклонностей на лицах».

Князь-кесарь взглянул на них и внезапно тяжело засопел:

— Государыня, позволь попытать того рябого и вон того — безносого. Уж больно знакомы мне их физиономии.

Царица испытывающе посмотрела на старого «волкодава», но разобрать что-либо на потном бесстрастном лице не смог бы и физиономист рангом повыше.

— Валяйте! — брезгливо произнесла она. — А остальных — на сучья. Через полчаса мы должны быть в пути. Денис Олегович, миленький, распорядитесь насчет дерева.

Указующий перст Софьи уперся в ствол, преграждающий дорогу. Передернув плечами, она поспешила занять место в карете. Ростислав, стараясь не слишком торопиться, занял место рядом с ней.

— Я смотрю, батенька, вы предпочитаете не наслаждаться видом казни? — мягко спросила Софья Алексеевна у своего фаворита.

— Что поделать, Сонечка! — вздохнул Ростислав Алексеевич. — Я всю свою жизнь состоял в интеллигенции, относился к так называемым гуманистам. А задачи этой прослойки общества весьма далеки от созерцания процесса насильственного лишения жизни разумного существа, пусть оно и заслуживает этого...

— Эк, завернул! — От контральто государыни задрожало содержимое корсажа. — Какие вы все-таки мягкотелые!

— Смею вас уверить, отнюдь не все! — обиженно сказал профессор. — Я при надобности тоже могу башку свинтить, но смотреть на всякие гнусности — увольте!

Софья оценивающе мазнула по нему глазами:

— Хотела бы я посмотреть, как вы «свинчиваете» кому-нибудь башку... занимательное, должно быть, зрелище!

Быть может, Бог услыхал ее просьбу, а может, таково было стечение обстоятельств, но трое никем не замеченных негодяев из числа оставшихся без присмотра разбойников неожиданно напали на карету. Пользуясь тем, что почти вся охрана вместе с пассажирами царского поезда столпилась у старой липы, где духовник царицы отец Кирилл отпускал грехи захваченным в плен, они атаковали запятки и козлы. Осип с Овдокимом так растерялись, что почти без сопротивления были сброшены наземь, причем бедняге Осипу проломили кистенем голову.

— Куда! — схватил Ростислав за плечо Софью, намеревавшуюся выпрыгнуть из кареты через левую дверцу. — Еще под колесо не угодила!

— Пусти! — прохрипела царица.

— Тихо, дуреха! — погасил панику грубым голосом Каманин. — Смотри, куда нас везут!

Как уже упоминалось, путь вперед преграждало срубленное дерево. Но разбойнички свернули направо — на еле заметную тропинку в лесу, ведущую к старой просеке. Дорога здесь была на удивление ухоженной — карета неслась почти не раскачиваясь и без характерного для русских дорог всех веков подпрыгивания.

Охрана замешкалась почти на полминуты — этого оказалось достаточно, чтобы царская карета скрылась из виду. Единственный сидевший в седле ревенант сбился с пути и теперь делал крюк по лесу, пытаясь найти след. Майор Булдаков, матюгаясь такими словечками, что у стоящей знати раскрылись рты, вскочил на своего жеребца и глянул на карманный радар, пеленгующий карету Софьи Алексеевны по радиомаяку, установлен ному на крыше.

— Твою мать! — еще раз выругался он. — Почти на версту ушли! Но ничего, настигнем. Кавалерия, за мной! Ревенанты на месте!

Кавалерией он называл четырех рекрутов, что таскались вслед за охраной, набираясь опыта, как уберечь царскую персону. Этот квартет должен был в последующем составить костяк роты охраны. Пока же недоросли лет шестнадцати-семнадцати, отобранные из лучших рекрутов по результатам специализированных тестов, совершенствовались в военном искусстве: вольтижировке, фехтовании и рукопашном бою. Много еще должно утечь воды и сойти потов, прежде чем безусые юнцы превратятся в матерых вояк, но сейчас Денис предпочел именно их бездушным созданиям в теле человека, называемым ревенантами, что в переводе с французского означает «привидение», а на латыни — «воскресший».

Гордые оказанной честью, вслед за майором летели по лесу на горячих скакунах четверо салабонов, готовые выполнить свой первый в жизни долг или умереть, а если иначе нельзя, то и первое, и второе. В карете, несущейся по лесу, царило спокойствие. Ростислав, не державший при себе никакого оружия, вооружился лежавшим на сиденье стеком князя Глинского, забытым им по счастливой случайности. Внутри стек когда-то был пустотелым, но Юрий Васильевич, не мудрствуя лукаво, по совету бывалого графа Волкова залил в рукоять свинец.

— Сиди здесь! — приказал он перепуганной государыне, решительно открывая правую дверцу.

Ступив на порожек обеими ногами, Ростислав Алексеевич развернулся спиной к дороге, ухватился поудобнее за крюк, на который во время встреч экипажа вешают лампу, и закрыл дверцу. Не очень-то удобно человеку его комплекции выполнять кошачьи движения, но тут уж ничего не поделаешь, пришлось извращаться. Взяв стек в зубы и придерживаясь обеими руками за желобок, предназначенный для стока воды, он медленно продвигался к переднему крылу, защищающему карету от брызг грязи во время движения. Поставив правую ногу на крыло, он легонько оттолкнулся и перемахнул на крышу. Отдохнул, оценил обстановку и, прижимаясь всем телом к покатому скату, пополз вперед.

Вот она, покрытая колтунами косматая голова. Запах от нее разносится на приличное расстояние и на неподготовленного человека действует шокирующе. Ростислав поначалу отпрянул, но затем переборол отвращение и со всей мочи звезданул рукояткой стека по буйной головушке. Обладатель отчаянной головы издал хрип и завалился набок, по счастью, уцепившись рубахой за крючок для запасных вожжей. Только это спасло его от попадания под колеса. Царская карета весит меньше трактора «Кировец», но наезда ее колеса разбойничек не выдержал бы точно.