Дмитрий Беразинский - Задолго до Истмата Страница 19

— Как хоть град сей назвать решили? — спросил Булдаков. — Не Санкт-Питербургом, я чай?

— Свято-Софийском, — ответил Ростислав, — городом святой Софии.

— И, конечно, имя царицы земли русской никак не повлияло на ваш выбор? — хмыкнул недоверчиво маршал.

— А как же? — удивился Каманин. — Имя городу обычно дается от строителя, повелевшего строить сей град. Идею этого града подал ваш сын, но Волковыск уже где-то есть, да и никто юмора бы не понял. А так — все чин-чином. Есть государыня, будет город!

Вечером веселая компания Хранителя распалась. Булдаков и Норвегов укатили в Париж — в гости к Людовику, а Волков с Ростиславом вернулись к себе — на Гею.

— Отдыхать будем, когда построим город! — сказал на прощание Волков.

— И поставим на ноги страну! — добавил Ростислав.

— Мужики отдыхают на работе, — грустно улыбнулся Хранитель, — эту картину мне рассказывать не надо — я сам ее снимал.

Глава 7. Гея. 1700

От Москвы и до Гдовы

Поздним утром двадцать первого июня на Тверском тракте, верстах в двадцати пяти от Москвы, у придорожного яма стояла царская карета. Неподалеку застыли экипажи сопровождающих, числом не менее десятка. Самодержица Всея Руси и сопредельных земель изволили завтракать.

Трактирщик — здоровый детина средних лет, облаченный ради такого случая в парадные лапти, — прислуживал дорогим гостям сам, не доверяя губастому помощнику с лицом типичного дауна, который выглядывал время от времени из-за печи. Печь в трактире была знатная: русско-голландского образца, она совмещала в себе и собственно русскую печь, и новомодную плиту с отдельной топкой, и даже духовку. Выложенная глазурованными изразцами печь говорила опытному путнику о хорошем достатке, о рачительности и сметливости трактирщика.

Гости завтракали в отдельном от общей залы помещении для богатых путешественников: бояр и купцов старших гильдий, священнослужителей высокого сана. Царица наметанным глазом сразу заметила побеленные стены и новомодную печку, похвалила трактирщика за расторопность, задала несколько вопросов по кулинарной теме. Мужик, скромно потупив очи, рассыпался в благодарностях и кумплиментах, хотя сроду их не говорил, — получалось очень забавно, Софья Алексеевна веселилась от души.

Рядом с ней сидели премьер-министр и князь-кесарь. Напротив за столом еще трое: князья Одоевский и Глинский да Иннокентий Симонов. Трапезничали молча, исключая ответы на приличные вопросы царицы да благодарственные слова в адрес трактирщика. Тот же, ожидая совсем иного обращения, вжимал голову в плечи. От прежнего государя можно было и схлопотать в ухо за нерасторопность.

Во дворе несколько «технарей из команды „Макларен“ (так называл граф Волков службу рессорно-технической поддержки передвижного парка) осматривали царскую карету. Сделана она была по модерн-проекту Дениса Булдакова, оснащена колесами от бразильского опрыскивателя „Kolumbia-14“, доставленными со старушки Земли. Колеса были средними по размеру между каретным колесом того времени и колесом от легкового автомобиля. Почти метр в диаметре, легкие и изящные, выкрашенные золотой краской, они смотрелись на карете смелым и, самое главное, нужным решением. От пневматической подвески отказались, так как в этом случае пришлось бы искать дороги с твердым и гладким покрытием. Да и ресивер пришлось бы наполнять с помощью электрокомпрессора, а это означало установку дополнительных аккумуляторов.

Иначе говоря, царский экипаж был промежуточной моделью между каретой семнадцатого и самодвижущейся повозкой начала двадцатого века. Тяговое усилие осуществлялось восьмеркой запряженных цугом лошадей, но был введен ряд новшеств: автомобильный генератор с приводом от шкива на задней оси, подзаряжающий четыре аккумулятора по сто двадцать ампер-часов каждый, кондиционер, габаритные огни, освещение внутри кареты и подсветка на крытом месте для кучера. В случае необходимости кучер мог включить два мощных охотничьих фонаря, укрепленных над дугами передней пары, а для путешествия с комфортом пассажиры кареты могли слушать акустическую систему, состоящую из магнитофона «Шарп» и четырех громкоговорителей.

Естественно, что царских лошадей приучали ко многим неожиданностям: внезапному источнику света над головой и умению бежать по освещенной местности, навроде того, как скаковую лошадь в цирке приучают бегать по кругу в перекрестье прожекторов. Пока что первые двадцать пять верст карета преодолела с опережением графика. Правда, на всякий случай в кильватере следовала запасная карета обычного типа. Предусмотрительный Ростислав не хотел никаких форс-мажорных обстоятельств.

Закончив с трапезой, Софья Алексеевна и ее спутники поблагодарили хозяина за вкусный завтрак и вышли на крыльцо трактира.

— Я на этом приехала! — посмеиваясь, сказала царица. — Как это мои предки не додумались возить с собой запасные колеса? С ними у моего и без того странного экипажа вид и вовсе необычный!

Два запасных колеса висели на задней стенке кареты, на случай прокола шины. Ростислав долго спорил, доказывая, что каждой карете необходимо иметь свой ЗИП, но царица резонно возражала, что царский экипаж никогда не ездит в одиночку, поэтому сзади пустить хоть два возка со всяким барахлом не составит никакого труда. Ростислав был непреклонен. В дороге может случиться всякое.

Кучерами при карете были двое мужиков из банды, столкнувшейся с командой Волкова при путешествии по Оке. Как и было написано в грамоте, их пропустили в Кремль и лично к графу Волкову. Двоих из них, Осипа да мохнатобрового Овдокима, взяли в кучера, остальных оставили при конюшне. Мужички были довольны: при царской конюшне найти работу стремились многие, испокон веков там работали по системе профессиональных династий. Но в последние годы, в связи с отменой местничества да и прочими пережитками старины, вакансии при дворе доставались и людям «с улицы».

С шутками и прибаутками расселись по местам. Овдоким позвонил в колокол, висевший на запятках с правой стороны, Осип взвыл по-лешачьи — кони взяли с места неспешным аллюром. Карета выкатилась со двора тихо, без обычных для экипажей того времени скрипов и потрескиваний. Внутри кареты можно было спокойно, была бы охота, пить вино, не заботясь о том, что оно попадет не по адресу и прольется за воротник или на новый пластрон. В специальных углублениях стояло несколько бутылок кваса для утоления жажды во время пути. Сам путь был неблизким — предстояло одолеть около трехсот тридцати верст (почти семьсот километров) до Пскова по более-менее приличному тракту, а затем еще шестьдесят верст до Гдова — по пересеченной местности. Ростислав планировал, что они будут проезжать в сутки по сто верст — это значило, что в Псков они должны прибыть двадцать третьего; в тамошнем монастыре, что в двадцати верстах от Пскова, для государыни приготовлены отдельные палаты, а сам премьер-министр будет жить в гдовской крепости. Там уже хозяйничает генерал Волков, принявший полномочия от прежнего коменданта — майора Лошанёва.

Схема маршрута царского поезда была такова: Москва — Клин — Тверь — Вышний Волочек — Валдай — Старая Русса — Порхов — Псков. Ночевать планировалось в Твери и Старой Руссе. Взвод ревенантов, выступающий в роли эскорта, не давал оснований для излишней суеты и тревоги. Тем не менее майор Булдаков пристально вглядывался в непролазные заросли Тверского тракта и время от времени объезжал колонну на своем горячем скакуне.

Напали на них верстах в десяти за Клином, когда солнце уже перевалило на вторую половину небосвода. В кустах, примыкающих близко к дороге, кто-то засвистал, заухал, отвлекая внимание, с громким треском, перегородив дорогу, упала подрубленная осина. К передней паре лошадей бежал, размахивая кистенем, чернобородый человек. Он был крив на один глаз, слегка прихрамывал на правую ногу, но дело свое — оглушить лошадей — знал как пять пальцев. Будь на месте охраны взвод обычных рейтар или пол-эскадрона драгун — быть бы царице-матушке в великой опасности. Полсотни матерых головорезов бросились к остановившемуся кортежу: основная масса мчалась к карете, а человек десять перекрыли дорогу сзади, следя, чтобы никто не кинулся, чего доброго, на подмогу.

Три кареты, едущие в середине поезда, казалось, взорвались. Все окошки моментально превратились в бойницы и ощетинились автоматными стволами. В люках, проделанных на крыше, возникли пулеметчики. Передний из них держал в руках раструб ротного противопехотного огнемета «Шмель». Разбойников это не смутило, они уже почти настигли цель. Ревенант с огнеметом сделал придурковатую физиономию, вроде как у Арнольда в «Коммандо», и произвел залп по первой шеренге атакующих. Тех проняло не на шутку: взявшийся из ниоткуда столб пламени охватил четырех человек и обжег рожи шестерым, бегущим следом; оставшиеся, не сговариваясь, повернули к лесу и задали стрекача; в царской карете Ростислав предложил государыне взглянуть в восьмикратный электронный бинокль 8x22 системы Canon. Она с интересом прильнула к окуляру, а цепь нападающих слева ревенанты угостили огнем из подствольников.