Юрий Корчевский - Разведчик. Заброшенный в 43-й Страница 21

Игорь не смог сдержать крика – на его глазах погиб самолет с экипажем, радист и командир их группы, старшина Летягин. Промедли Игорь с прыжком на пять-десять секунд – и его участь была бы такой же. Ничтожное количество времени провело границу между жизнью и смертью.

Прожектора погасли, зенитки прекратили стрельбу. И вновь внизу темно, как будто и не произошло ничего.

Игорь витиевато выругался. Куда он приземлится? И далеко ли отсюда Минск? Да и стоит ли туда идти, если нет ни рации, ни радиста? Из всей группы в живых остался он один. Начало выполнения задания складывалось более чем неудачно, трагически. Только вот приказ никто не отменял, а, стало быть он должен, обязан его выполнить.

Земля появилась внезапно. Только что снизу была сплошная темень, и вдруг – отблески. Игорь не успел сообразить, что это, только ноги в коленях согнул.

Раздался плеск, и ноги ушли в какую-то жижу, а Игоря сверху накрыло куполом парашюта. Река? Болото? Игорь едва не запаниковал, но тут же взял себя в руки. Ноги уже нашли опору, и теперь надо выбраться – только в какую сторону?

Он стянул с головы купол парашюта и подмял его под себя. С одной стороны, парашют все равно надо спрятать, а с другой – зыбкая опора под ногами будет лучше держать. Достав нож, обрезал стропы. Глаза уже адаптировались к темноте, и справа отчетливо была видна трава, а значит, нечто, похожее на островок суши. Туда Игорь и полез.

Он почти лег, мешал лишь ранец на груди. Ноги удалось поочередно освободить из жидкой грязи, опасался лишь, что сапоги останутся в глубине, а без сапог какой он ходок по лесу?

Похоже, что он угодил в болотный бочаг.

Медленно, продвигаясь буквально по сантиметру, Игорь выбрался на зыбкую землю. Зыбкую потому, что при малейшей попытке встать ноги начинали уходить вниз. Однако лежать можно было.

Сидя Игорь стянул с себя ремни подвесной системы парашюта и перебросил ранец за плечи. В темноте выбираться опасно, можно угодить в еще большую беду, и он решил остаться на островке до рассвета – хоть будет видно, куда и как выбираться.

Донимали комары. Игорь снял сапоги, вылил из них грязную жижу и криво усмехнулся. Не жижа это, а его адреналин!

Со стороны небольшой рощицы донеслось уханье филина, и у Игоря по коже пробежали мурашки. Прямо колдовское место! Он был растерян, ситуация – хуже не придумаешь: группа погибла, он сидит в болоте… И такое отчаяние нахлынуло! Форма в вонючей грязи, и запах очень сильный – тиной пахнет, болотом. Еще где-то обмыться надо, обсушиться.

Рейд в тыл врага грозил перейти в окончательную трагедию. Группа еще десантироваться не успела, а уже несчастье за несчастьем.

Кое-как Игорь дождался рассвета. Зудели открытые участки кожи, покусанные кровососущими крылатыми тварями, но хотя бы видно стало, что вокруг него. В сотне метров – чахлый лес, а он сидит на небольшом, в четыре-пять квадратных метров размеров островке на краю болота. Жутковато стало. Попади он на десять-пятнадцать метров ближе к центру – и утонул бы. Парни погибли мгновенно, а смерть в болоте – такой участи и врагу не пожелаешь.

Игорь привстал, снял ранец, размахнулся и швырнул его к земле – без ранца выбираться сподручнее. Ну хоть бы деревце рядом было – слегу сделать.

Игорь лег на живот и начал отталкиваться руками и ногами. И не шел, и не плыл, а фактически барахтался в густой жиже. С большим трудом, но до земли он добрался. Полежав несколько минут, отдышался.

Из потревоженного болота поднялся пузырь болотного газа и с бульканьем лопнул, испугав его. В таком месте поверишь и в лешего, и в чертей, и в прочую нечисть.

Дотянувшись до ранца, Игорь подтянул его к себе и пополз к деревьям. Вставать опасался – зыбко, всем телом чувствовал, что внизу твердой опоры нет. Поднялся только, когда дополз до первых деревьев.

Над болотом повис туман, потянуло тяжелым духом. Почувствовав под ногами достаточно твердую почву, Игорь зашагал по роще, подальше от болота. С каждым шагом почва под ногами становилась суше, деревья – выше и толще и росли гуще.

Игорь вышел на опушку, впереди – луг. Где он в этот момент находился, не было ни малейшего понятия. Карта и компас были у Летягина, упокой, Господи, его душу. Но то, что до Минска было далеко, – это факт, ведь им предстояло лететь еще как минимум час. Зачем ему туда – без командира группы, радиста и рации, он сказать не смог бы, но приказ получен, и его надо исполнять. Однако в первую очередь ему необходимо было обмыться и постирать обмундирование. Ведь на чучело похож, любой патруль испугается, издалека за партизана примут.

Через четверть часа хода вдоль опушки он наткнулся на ручей. Вода была чистой – дно галечное видно и рыбешек мелких размером с палец.

Игорь осмотрелся по сторонам – никого. Донага раздевшись, он сначала отстирал форму, выложив из карманов содержимое, потом обмылся сам. Вода была холодной, и к концу процедуры у него зуб на зуб не попадал.

Выбравшись на траву, Игорь аккуратно разложил мундир и оставил его сушиться. Достал из ранца фляжку с коньяком и сделал пару крупных глотков – согреться.

Солнце уже стояло в зените, когда мундир подсох. Волгловат был, но ничего, на теле досохнет, не лежать же ему здесь до вечера. Уходило драгоценное время, а он как был далеко от места назначения, так и остался.

Одевшись, Игорь взялся за ранец. Задание по-любому сорвано, и надо посмотреть, что за пакеты ему дали, что там? Ножом он вскрыл один и застыл в удивлении – деньги! И много! Да не оккупационные фантики – немецкие рейхсмарки! Причем деньги, уже бывшие в обращении, потертые!

Игорь задумался. Судя по всему, деньги предназначались для подкупа австрийца, о котором говорил подполковник. Денег много, пакет увесистый.

А если ему повезет и он вернется в разведотдел, там его точно шлепнут. Спросят – куда деньги дел? Ой, мама! Влип по полной! Да тьфу на них! Деньги – это всего лишь бумажки, главное – приказ выполнить. Доберется он до Минска и деньги передаст капитану разведуправления. А что пакет вскрыл – так виноват! Деньги пусть пересчитают, он ни одной рейхсмарки себе не взял. Да и где их тратить, в лесу? Однако на сердце кошки скребли. Не заладилось с самого начала – плохая примета.

Прикинув по солнцу и растительности стороны света, Игорь двинулся на запад. Ему бы сейчас на дорогу выйти, на попутку сесть. В одиночку по дорогам передвигаться опасно, можно пулю партизанскую поймать.

Слева раздался паровозный гудок, и Игорь удивился: оказывается – железная дорога близко. Туда он и свернул. Через полчаса выбрался к разъезду. На путях пусто, но рельсы блестят, стало быть – движение оживленное, стоит подождать. Пассажирские поезда по случаю войны не ходят, а вот на воинские можно попробовать сесть. К фронту идут эшелоны с боевой техникой, войсками, и обычно они охраняются тщательно. А назад, в тыл, гонят порожняк или везут подбитую технику на заводской ремонт. Мелкий ремонт вроде замены катков, гусениц и вооружения производят полевые мастерские – почти половина техники так восстанавливается. А тот, что посложнее и требует специального оборудования, производится в тылу. Вот такой поезд Игорь и поджидал. Ведь, судя по схеме железных дорог, все поезда должны были следовать через Минск. И без остановок не пройдут. Минск – город крупный, там должны менять паровоз. Обычно это происходит через двести – двести пятьдесят километров, паровозы бункеровать надо. И если запас воды можно пополнить быстро, то с углем так не получится.

С востока на запад проследовал санитарный эшелон – пассажирские вагоны, красные кресты на боках. Вот же лицемеры! По нашим санитарным поездам немецкая авиация и артиллерия стреляли без зазрения совести, а на свои кресты надеялись – русские не посмеют нарушить Венскую конвенцию.

Следующим прошел поезд с запада на восток – с артиллерийской частью. На платформах – 105-миллиметровые гаубицы под чехлами, прислуга в пассажирских вагонах. С комфортом, сволочи, ездят!

Зато со следующим поездом Игорю повезло, не зря в кустах сидел – на разъезд прибыл состав с подбитой и сгоревшей техникой. Лязгнув сцепкой и зашипев тормозами, эшелон остановился.

Медлить Игорь не стал – когда еще так повезет? Он метнулся к платформе, на которой стоял бронеавтомобиль, видимо – на противотанковую мину напоролся. Кузов с виду цел, как и гусеницы, а вот моторного отсека и колес практически не было, все искорежено.

Взобравшись на платформу, Игорь открыл дверцу бронемашины и забрался внутрь. Дверцу прикрыл, опустил защелку.

Внутри сумрачно, солнечный свет через узкие смотровые щели проникает с трудом. Внутри почти порядок, по крайней мере скамьи вдоль обоих бортов целые – как и днище. Наверное, повезло экипажу, следов крови внутри не видно.

Игорь улегся на днище. Почти отдельное купе, жаль только, что поезд не экспресс.

Прогремел на стыках рельсов встречный состав, и только тогда их эшелон тронулся. От усталости, от пережитого, от покачивания Игорь уснул.