Юрий Корчевский - Разведчик. Заброшенный в 43-й Страница 22

Он не знал, что с расчетами ошибся. Он полагал, что находится на железнодорожной линии Смоленск – Орша – Борисов – Минск. Но с самолета Игорь выпрыгнул северо-восточнее и вышел к железнодорожной линии Великие Луки – Полоцк – Молодечно – Лида, а далее уже Белосток, что в Польше. Эта линия шла километров на пятьдесят-семьдесят севернее и через Минск не проходила.

Меняли паровозы, эшелон шел. Игоря никто не беспокоил, и он проснулся вечером по нужде.

Платформу трясло и раскачивало.

Игорь выглянул через смотровую щель – что снаружи? Темно. Он выбрался из разбитой бронемашины и несколько секунд стоял неподвижно, дожидаясь, пока глаза привыкнут к темноте.

Мимо проносился лес.

Игорю необходимо было определиться – где он находится. К тому же он беспокоился, не проспал ли Минск?

Действительность оказалась хуже. Когда далеко впереди засветились огни на станции, Игорь надел ранец.

На любой станции всегда есть название, стоит только сойти на станции и прочитать табличку на ее здании.

Когда поезд остановился, Игорь не спеша спустился с платформы и направился к зданию: на перроне в окружении большого количества военнослужащих на него никто не обратил внимания.

Но после того, как он прочитал название станции, почувствовал, что находится в состоянии шока. Он не верил своим глазам! Белосток! Но ведь это уже польская земля! Оккупированная немцами, уже не наша! Вот это он влип! Все с самого начала пошло наперекосяк и продолжало идти. И теперь ему надо в Минск, а это значит – в обратную сторону. Если разумно рассудить – в разведотдел возвращаться надо. Из группы в три человека двое погибли, рации у него нет, и один он не сможет выполнить то, что должны были сделать втроем. Но с другой стороны, приказ никто не отменял, а значит, он должен быть выполнен, в противном случае на своей стороне его ждут неприятности.

В сторону востока эшелоны шли чаще, чем на запад, но теперь Игорь всерьез опасался, что снова может уехать не туда.

Он прошел к табло с расписанием. Постоянно следующих воинских эшелонов там не было, но пассажирские были, причем редкие, до Минска – два раза в день. Игорь решил не испытывать судьбу и купил билеты, тем более что поезд должен был прибыть через полчаса.

Билет был самый дешевый, в общий вагон. И самое смешное в этом было то, что на всем пути следования никто у него билет не спросил – ни проводник при посадке, ни билетный контролер. Он прошелся по вагону и щелкнул компостером билеты у гражданских – проверять билеты у нескольких военных он не стал. Боялся? Игорю стало интересно. Вот сядет в поезд гестаповец или эсэсман без билета – что контролер делать будет? Для немца, особенно члена НСДАП, любой славянин – недочеловек, будь он русским, поляком или украинцем.

Уже подъезжая к Минску, Игорь пожалел, что вскрыл пакет с деньгами. Командир спецгруппы в Центр по рации доложит, по возвращении проверки пойдут – зачем вскрывал? А не украл ли?

Адрес Игорь выучил наизусть – как и Летягин, и радист. Явку знали все трое – на случай, если после приземления не удастся найти друг друга, – во время ночного десантирования такой риск всегда существовал.

Город только просыпался, прохожих было ма- ло, и приходилось спрашивать. Карту он изучил добросовестно, да немцы все улицы переименовали. Как же, ведь они пришли навсегда, а в городе – улицы Сталина, Ленина, Ворошилова и прочих коммунистических вождей. Вот и появились Гитлер-штрассе и прочие названия, связанные с деятелями оккупационного режима.

Таблички на угловых домах улиц были написаны готическим шрифтом, благо номера домов менять не стали, иначе путаница была бы неимоверная – ведь жители все равно продолжали именовать улицы прежними названиями.

Улицу Игорь нашел сразу, однако решил все-таки подстраховаться. Было у него предчувствие нехорошее, интуиция подсказывала – не ходи туда.

Искомый дом – двухэтажный, двухподъездный. Напротив – развалины кирпичного дома, оставшиеся еще с сорок первого года, поскольку обильно поросли травой, а в одном месте даже деревце уже тянулось.

Игорь прошелся по улице, улучив момент, юркнул в развалины и залег.

Пункт наблюдения он выбрал отличный. Его самого видно не было, зато оба подъезда – как на ладони. У агента третья квартира на первом этаже.

В развалинах дома он просидел до вечера, однако нужного человека так и не увидел. Скрывается – на улицу не выходит, приболел, гестапо арестовало? Вариантов много, но Игорю необходимо знать единственный правильный, от этого зависит, выполнит ли он задание.

Когда на город опустилась ночь, к дому подъехала легковая машина, и с заднего сиденья ее вышли двое. Одеты они были в гражданское, но выправку военную не скроешь. Оба вошли в подъезд, но буквально через минуту вышли и уселись в машину, которая тут же сорвалась с места. Видно было плохо, лиц Игорь толком не разглядел, но фигуры людей были уже другие – один человек повыше, а другой – поплотнее.

Игорь не был ни оперативником, ни «топтуном», не знал их приемов, но подумал о возможной засаде. Только выходило тогда, что немцы грубо работают. Или это случайность? Скажем – квартируют они здесь, и не факт, что из гестапо, возможно, из гражданской службы – из того гебитскомиссариата. Тогда машина объяснима.

Игорь раздумывал, что предпринять. Такой случай не обговаривался и запасной явки не было. Как понял Игорь, задание готовилось для его группы в спешке, и не все детали были проработаны. Теперь надо было в первую очередь решить, где ночевать и как проверить квартиру. Чтобы отказаться от контакта, одних подозрений мало.

Перед вылетом подполковник дал краткое описание капитана: среднего роста, худощав, брюнет, носит усы. Скудные сведения, под них четверть мужчин Минска подойдет. И никаких особых примет вроде родинки, шрама, хромоты, татуировок на видных частях тела, скажем – на пальцах.

В квартиру идти не хотелось: если там засада, он погибнет не за понюх табаку. А что, если устроить имитацию пожара и выкурить жильцов подъезда из квартир? Поджигать дом он не собирался – куда потом жильцам деваться? Наши же люди, советские, а то, что в оккупации находятся, так это временно.

Подумав так, Игорь сразу же развил кипучую деятельность. Обшарив развалины, он насобирал тряпок. Если там когда-то и было что-то более ценное, жители близлежащих домов давно уже забрали. Но тряпье осталось. Бензинчиком бы сейчас его полить, чтобы получше разгорелось, да нет его.

Посмотрев по сторонам, Игорь подобрал несколько клочков бумаги для растопки. Потом, отойдя от дома подальше, перебежал на другую сторону улицы – он не исключал, что если в квартире оставлена засада, то за улицей наблюдают из окна.

Прижимаясь к стене и стараясь ступать тихо, он подобрался к дому. Для скрытного передвижения немецкие сапоги были приспособлены плохо: на каблуках и носках были металлические набойки, и потому они цокали.

Пробравшись в подъезд, он сложил в одном из его углов бумагу, сверху навалил тряпье и все это поджег.

Бумага прогорела быстро, но от нее занялись тряпки. Огня почти не было, тряпье просто тлело, но от него исходил удушливый дым… Вот, то что надо!

Когда подъезд наполнился дымом, Игорь заорал:

– Пожар, пожар! Горим! Спасайтесь!

Спустя несколько секунд в квартирах началось движение, двери в подъезд открылись, и послышался женский визг:

– Ой, горим! Люди добрые, пожар! Спасайтесь!

Этот визг, наверное, и разбудил весь подъезд. Уже уснувшие было жильцы, кое-как одевшись, выбегали на улицу. Некоторые бросались назад и выносили из квартир наиболее ценные вещи.

Встав за угол, Игорь наблюдал за ситуацией. Крики, паника, суета, метание людей…

И засада, сидевшая в нужной ему квартире, не выдержала – никому из гитлеровцев не хотелось задохнуться в дыму или сгореть.

Двое одинаково одетых мужчин вывели из квартиры еще одного, руки которого были протянуты вперед, и на них был наброшен пиджак – так делают, если хотят скрыть от посторонних взглядов наручники на руках.

«Черт, – ругнулся про себя Игорь, – засада натуральная. Хорошо, что я не пошел на встречу с агентом».

Но и капитана, если это он, надо было выручать.

Игорь вышел на середину улицы и зашагал почти строевым шагом.

– Солдат, ко мне! – тут же последовал приказ.

Исполнительность у немцев в крови. Игорь рванулся было к гестаповцам, но, увидев штатскую одежду, скривился:

– Кто посмел приказывать немецкому солдату?

Один из штатских достал из внутреннего кармана пиджака удостоверение, но было уже настолько темно, что прочитать что-либо попросту не представлялось возможным.

– Гестапо! – рявкнул штатский. – Солдат, вы подчиняетесь нашему сотруднику, я приказываю охранять арестованного. Оружие есть?

Игорь расстегнул кобуру и достал пистолет.

– Отлично! Попытается бежать – стреляйте на поражение.

– Яволь! – вытянулся перед ним Игорь.