Консул Руси (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич Страница 21

Но торговля — это просто предлог. Рагнар ехал сюда совсем с другой целяю. Однако заходить он решил издалека. И начал беседу с обсуждения Трюггви о котором, по его словам, уже многие болтают. Из-за чего его родственники просили Рагнара, как своего конунга, уладить этот вопрос.

— Большую ли виру положишь за своего сподручного? Родичи требуют крови из-за позора сестры и дочери. Что отец ее, что братья. Они даже уговаривали сына моего, Ивара, выступить на судебный поединок, и взыскать с Трюггви жизнь.

— Откуда же такое недовольство? Он ведь с ней детей не прижил. Отчего и позор ее не велик.

— Трюггви славен своими похождениями у ромеев. Его знают и уважают. Но то, как он обошелся с единственной дочерью уважаемого Олафа никуда не годится. И это бросает тень не только на обиженного старика, но и на меня, как на его конунга.

— Я могу выдать дочь уважаемого Олафа за другого своего сподвижника — лихого командира, что сумел на хольмганге побить верховного военного вождя кривичей. Сейчас он поставлен мной над Новой Троей.

— Волк? Знаю его. Добрый воин. А он то согласен?

— Он однажды отказал мне, поворотил нос от дочери верховного военного вождя кривичей. И ее пришлось в рабыню обратить. Плохое дело. Но он пообещал согласится, если я в следующий раз кого ему в жены присмотрю.

— А чего отказался? Я про нее слышал. Говорят, девка ладная росла. Кое-кто из моих людей даже к ней присматривался, собираясь свататься.

— Не любит он дерзких женщин. Но видно не судьба…

— Не судьба… — медленно произнес Рагнар. И заржал. А за ним и остальные. Ведь дочь Олафа была еще той девицей с характером буйным и весьма неуживчивым.

— А приданное Олафу снова за нее давать? — Отсмеявшись, поинтересовался Ивар.

— Мой человек совершил ошибку. Мне за него и отвечать. Сам дам приданное за дочь уважаемого Олафа. И мое будет не меньше, чем Олаф дал Трюггви. Дабы урона чести не было.

— А Олафу что дашь? — Спросил Рагнар с улыбкой.

— А ему-то зачем? Он что, тоже в жены к Волку пойдет? — Наиграно удивился Ярослав. — Или я что-то не знаю? И наш славный Олаф на старости лет решил подурить?

Рагнар и его сыновья снова заржали. Еще немного обсудили детали. На том и порешили. Ведь Олаф был человеком Рагнара и этот брак выглядел для него выгодным решением. Во всяком случае иметь связи в Новой Трое в сложившихся условиях выглядело весьма недурным делом. Ярослав тоже это понимал. Поэтому и предложил этот вариант. Чтобы не сорится со столь влиятельными викингами. Тем более, что воевать с ними он точно не желал и не видел в этом смысла. Ведь от их «трудовой деятельности» зависел объем торговли, что шел через его тот участок Днепровского пути, что он контролировал. Да и вообще — Рагнар и его сыновья — не Харальд или Хрёрик. Это была самая значимая сила на Балтике и в Северном море. И борьба с ними, во всяком сейчас, могла закончится надорванным пупком. Даже если он устоит.

И если участие Рагнара в судьбе Трюггви Ярослав как-то ожидал, когда понял, что родичей этой дамы не приехало на ярмарку, то следующий вопрос поверг консула в сильно удивление. С Рагнаром пришло семьдесят два викинга, которые пожелали наняться на службу к Ярославу. По контракту. То есть, стать варягами. И Рагнар за них хлопотал.

Это предложение было с еще более явным двойным дном, чем хлопоты Лодброка за судьбу дочери своего подопечного. Вряд ли в свете предстоящей военной кампании Рагнар просто так стал бы разбрасываться своими людьми. А о ней на Балтике не говорила только селедка, да и то, только потому что молчалива от природы. Ему почти наверняка каждый воин был нужен. Каждый! А чужих бы он точно не повез и тем более поручаться за них не стал перед людьми и богами. А значит, что? Правильно. Значит ему это было выгодно. Только чем?

Немного поразмыслив, Ярослав пришел к выводу, что это была «домашняя заготовка» самого Рагнара, дабы получить своих людей у этого странного ромея под боком. Как там с Трюггви выйдет — бог весть, а тут дело верное.

Понятное, что варяг, то есть, викинг-контрактник, держит свою клятву очень твердо. И нарушение ее позор несмываемый, что для нарушителя, что для его рода. И того же Бьёрна по уму было бы нужно принимать на службу именно так. Но это совершенно ничего не говорило о том, что эти самые варяги не могут оказывать влияние на своего нанимателя, сохраняя ему вернуть в военной службе. Да и после завершение контракта, ничто не мешает им вернуться на Родину с массой полезных сведений… и, возможно, навыков.

Зацепившись за эту мысль, Ярослав стал расспрашивать Рагнара и очень скоро выяснил, что эти ребята — сыновья из подконтрольных Лодброку родов. Только сам северный конунг подавал этот вопрос в совершенно ином ключе. Что, дескать, уважаемые ярлы и хольдары[1], наслышанные славе Сокнхейда[2], решили отправить своих детей к нему, дабы те набрались опыта у столь доблестного воина. И что весь север ныне только и говорит о нем, о Ярицлейве[3], после великих его побед над Хрёриком из Скьёльдунгов и Харальдом из Инглингов.

Та еще история получалась. И брать этих ребят не хотелось, и отказывать было нельзя. Даже под благовидным предлогом.

Почему Ярослав не хотел их брать? Потому что лить воду на мельницу Рагнара и его сыновей он не желал. По крайней мере, в настолько невыгодном для себя ключе. Да и в плане воинского дела дружинники ему не нравились. По сравнению с легионом, во всяком случае.

Почему нельзя было отказывать? Так это какой урон чести столь значимым людям? Они со всем уважением сыновей своих прислали. А тут — отворот-поворот. Это ведь по своей сути — заложники мира. Верный знак того, что пока они служат Ярославу, между ним и Рагнаром будет мир. Ведь начни Рагнар с консулом войну — и всех заложников пустят под нож. Кто в этом будет виноват? Ну… тот, кто начал войну. Он же и целую толпу кровников получит и всеобщее осуждение.

Поэтому, немного помявшись, больше для вида, наш герой согласился взять их на службу. Но при условии заключения пятилетнего контракта прилюдно. Без права на досрочный разрыв. И при условии даче клятвы ими перед людьми и богами в верной службе ему, что в войне, что в мире.

— И в мире? — Переспросил Рагнар, не привыкший к таким формулировкам.

— И в мире. Измена может случится в любой момент. Даже когда нет войны. И если столь уважаемые люди прислали своих сыновей, то я хочу довериться им не только в битвах, но и во сне. Дабы никого вернее и надежнее их не было подле меня. Я же, в благодарность за это, обязуюсь одарить их доброй броней, шлемом и оружием, под стать их особому положению.

Рагнар хмыкнул, усмехнувшись, но протянул руку для рукопожатия в знак согласия.

Ивар задумчиво кивнул.

Бьёрн почесал затылок. Как, впрочем, и остальные сыновья Лодброка, что прибыли с ним. После чего, урегулировав этот вопрос, знаменитый северный конунг перешел к делу, ради которого он и приехал сюда.

— На будущий год мы в Британию пойдем, — произнес Рагнар, внимательно смотря на Ярослава и отслеживая его реакцию. — И приглашаем тебя с собой.

— Завоевывать ее пойдете? — Спокойно спросил Ярослав, таким тоном, словно осведомлялся о погоде.

— Завоевывать, — кивнул Рагнар.

— Зачем вам таким уловом со мной делиться? Вон у тебя сколько детей. А Британия не такая большая. Там вам и без меня тесно будет.

— Мне донесли, что до Этельберта[4] дошли слухи о нашем вторжении. Он готовится. Крепко готовится.

— Думаешь вмешается?

— Кто знает? Однажды уже риг Уэссекса остановил славных парней. Что мешает ему в этот раз попытаться снова? Да и остальные готовятся.

— И вы хотите пригласить меня, чтобы было, чем ответить Этельберту и прочим? — Улыбнулся Ярослав, поняв, что, предлагая семь десятков молодцов в наем консулу Нового Рима Рагнар не выводил их за скобки собственного войска в задуманном им походе. Просто переподчинял Ярославу и ставил на его довольствие. Примитивная уловка, но вполне могла сработать. Могла…