Коммандер - Валерий Пылаев Страница 21

А здесь кое-как помещались две койки, разделенные единственной тумбочкой, стул и невесть откуда взявшаяся деревянная вешалка для одежды, на которую я пристроил свою куртку и кобуру с “кольтом”. Оружие мне любезно вернули — видимо, посчитали, что если уж мы решим перебить экипаж и удрать — скорее воспользуемся магией Одаренных.

Впрочем, я не собирался делать глупостей — а именно: убивать людей без причины, захватывать корабль, которым все равно не умел управлять, портить отношения с британским монархом или даже пускаться в открытое море на шлюпке без паруса или хоть какого-то средства связи. В конце концов, я пообещал Коннери — а слово аристократа не должно стоить меньше, чем самая важная бумага с печатью и подписью.

Так что меня при любом раскладе ждало путешествие. Может, совсем короткое, до ближайшего британского порта, может, и нет — но уж точно в весьма занятной компании… теперь. Чуть приоткрытый иллюминатор приносил свежий морской воздух, но в каюте все равно было потчи жарко. То ли от близости паровых котлов…

То ли от сурового темперамента фрайин фон Рихтгофен. Хельга все это время молчала и буравила меня глазами-льдинками. Правда, ненависти я так и не почувствовал. Любопытство, смятение, целый океан сомнительного и недоброго интереса, недоверие, капельку страха — что угодно, кроме полноценной злобы.

Которую — чего уж там — вполне следовало бы ожидать от офицера военной авиации Рейха.

— Тот самый? — вздохнул я. — Можно сказать, ты уже давно меня знаешь.

— Стоило догадаться раньше. Для коммивояжера из Шампани ты слишком прыткий. — Хельга прищурилась. — Пожалуй, мне даже должно быть стыдно не узнать убийцу кайзера.

— Кровожадного русского? — Я улегся поудобнее и закинул ногу на ногу. — Я видел все доказательства… так называемые. Краденый автоматический пистолет с фальшивым клеймом. Смешно. Желай я убить человека — уж поверь, сделал бы это куда изящнее.

— Хочешь сказать — вся Европа обвиняет тебя незаслуженно?

— Хочу сказать — живой кайзер Вильгельм был куда полезнее моей стране, чем мертвый, — проворчал я. — Он действительно не хотел войны. Даже после того, как покойная императрица Екатерина арестовала ваш крейсер в Петербурге — хотя Рейхстаг наверняка требовал от него куда более решительных действий.

– “Бисмарк”? — уточнила Хельга.

— Он самый. Надо сказать, чертова посудина сыграла немалую роль в событиях этого апреля. Столице здорово досталось. — Я заложил руки за голову. — Да чего уж там — вся Россия, можно сказать, была на пороге гражданской войны. Нам просто повезло — и меньше всего император Павел желал ссориться с германским Рейхом… Кто угодно — только не он, фрайин.

— Хочешь сказать, это мы начали? — Хельга рывком поднялась и уселась на койке. — Мы убили императрицу?!

— Не думаю, — отозвался я. — Еще в апреле многие обвиняли Вильгельма в двуличии, чуть ли не в открытую называли самым главным заговорщиком… Я и сам был в их числе — особенно после пары покушений.

— И что же изменилось, Горчаков? — Хельга оскалилась — одновременно злобно и весело. — Нашел настоящих злодеев? Или все-таки научился думать?

— Можно сказать и так. — Я пропустил колкость мимо ушей. — Постарался разобраться. Покойный кайзер поехал на переговоры в Варшаву — а это чего-то да стоит. Может, он хотел сохранить мир любой ценой… А может — уже тогда понимал, к чему это все может привести.

— К краху Священной Римской Империи? — усмехнулась Хельга. — К падению династии, глубокому политическому и финансовому кризису… Говоришь, прямо как бестолковые политиканы из “левых”.

— Знаешь, я и сам таких недолюбливаю — но ведь они правы, фрайин. — Я пожал плечами. — У Рейха огромная армия, авиация, броненосцы и подавители магии — и все равно война с Россией вам не по зубам.

— Да-а-а-а?.. — Голос Хельги вдруг зазвучал издевательски-вкрадчиво. — Тебе напомнить, где сейчас стоят наши войска, Горчаков? Под Варшавой!

— Уже почти месяц, — улыбнулся я. — И это далеко не самый крупный и защищенный город. А герр канцлер рассорился еще и с Жозефом Бонапартом — если уж над Страсбургом теперь поднят французский флаг. И Британия — даже если вы каким-то образом сможете поделить со стариной Георгом несчастную Бельгию — полноценному союзу не бывать… Нет, фрайин. — Я перевернулся на бок и подпер голову рукой. — Рейх никак не может выиграть войну. И Вильгельм пытался ее избежать — даже ценой немалых потерь… Может, поэтому-то его и убили.

— Кто? — Хельга снова огрызнулась, но уже скорее по привычке: мои слова ее явно зацепили — если не переубедили полностью. — Кому это нужно, Горчаков?

— Подумай, фрайин. Оружие, которое приплывает в Антверпен неведомо откуда. Колоссальные расходы на панцеры, боевые дирижабли и аэропланы, о которых знали только избранные. Армия, готовся перейти русскую границу уже через сутки после смерти кайзера. — Я на мгновение задумался. — А теперь еще и вторжение в Бельгию, которая ни с кем не воевала уже лет сто. У тебя так много вариантов?

— Нет, Горчаков. — Хельга сердито зыркнула и подалась вперед, обхватив голову руками. — Если не ты, не твой император, не кайзер — то кто? Сам канцлер Каприви?

— Наверняка. Но его еще и поддерживают извне, — вздохнул я. — И хорошо, если он на самом деле крупный игрок, а не чья-нибудь пешка… Нам с тобой впору уверовать в каких-нибудь масонов или древний иезуитский орден.

— Хватит нести чушь, Горчаков! Не знаю, как ты — а я собираюсь разобраться во всем этом. — Хельга сложила руки на груди и откинулась на стену каюты. — И для начала неплохо бы удрать с этой посудины.

— Ну… Ты слышала, что сказал капитан. — Я пожал плечами. — Мы с тобой угодили на супер-секретную операцию военного флота. И останемся на “Титании” до самого ее завершения. Я дал слово, что…

— И с каких это пор вы с капитаном Коннери успели стать лучшими друзьями? — фыркнула Хельга. — Собираешься сидеть здесь, Горчаков?

— Нет. — Я оттолкнулся ладонями и поднялся с койки. — Собираюсь пойти проветриться. Тут определенно становится слишком душно.

Я думал, Хельга пойдет за мной — или хотя бы бросит вслед что-нибудь издевательское — но она почему-то промолчала. Впрочем, я и сам не горел желанием продолжать беседу. Не то, чтобы разговор успел так уж сильно меня утомить — мне приходилось выдерживать словесные баталии и посложнее — но эта