Котёнок на тропе войны - Юрий Артемьев Страница 21

— Хорошо. — и обращаясь к своей сокамернице: — В туалет пойдёшь? А то меня чего-то припёрло…

В туалет действительно надо. Хотя бы отлить. Нервное напряжение последних часов, а особенно последних минут даёт себя знать.

— Пойду.

— Веди! А то я тут ещё плохо ориентируюсь. Только тихо.

— Я поняла. — пискнула моя старшая подруга. Она уже приняла моё главенство в нашей команде и слушается меня, не споря.

И мы пошли. В коридоре был такой же полусумрак полумрак, как и в палатах. Видно куда идти, да и ладно. Мы по быстрому сделали свои дела. Я ещё тщательно умылась по пояс, скинув с себя рубашку. Горловина рубашки и до этого была мне великовата, норовя сползти то на одно, то на другое плечо. А когда я надорвал слегка, то свободно сползала, если надо. Умывшись, я натянул ветхую ткань снова на плечи, и мы двинулись обратно. Идти было недалеко. Третья дверь от туалета… В палате тихо. Заходим. Я прикрываю дверь. Мы остаёмся наедине со связанным санитаром.

За время нашего отсутствия он ещё не пришёл в себя? Жив ли? Трогаю жилку на шее. Всё в норме. Бьётся. Бью его по щекам. Начинает моргать… Задёргался, блин. Замычал.

Приставляю ему к левому глазу один из плоских ключей.

— Ты жить хочешь?

Смотрит на меня. Ишь, глазки выпучил…

— Ты меня слышишь? Если ты не будешь со мной адекватно общаться, то я тебя прямо тут грохну. И мне ничего не будет. Потому что я — псих. И ты знаешь, что максимум, что мне прилетит — это новое лечение… Поэтому я снова спрашиваю: Ты жить хочешь?

В его глазах по-прежнему злоба и ненависть, но он начинает кивать головой в знак согласия.

— Я что-то плохо тебя поняла?

Снова кивает.

— А теперь слушай меня внимательно: Я сейчас выну у тебя изо рта кляп, а ты не будешь кричать или шуметь. Согласен?

Кивает. Но по глазам его видно, что стоит ему освободиться, то мне наступит такой звиздец, что мало не покажется.

— А я ему не верю. — вдруг неожиданно вовремя подключается Сашка. — Выколи ему один глаз, чтобы он был посговорчивее.

На санитара было интересно посмотреть. Он задёргался, замычал мотая головой то вправо, то влево. Видимо пытаясь нам доказать свою лояльность.

Я приставил ключ поближе к его глазу, слегка надавив на веко, и скомандовал:

— А ну тихо!

Он замер, как по команде. Штаны у него намокли, и в палате сильнее запахло мочой.

Воняло и раньше. Но к тому устойчивому запаху больницы, пота и нечистот я уже как бы привык. А тут этот смелый зайчик нам лужу напрудил.

— Вот сука, — скривилась Сашка и пнула его в бок. — Нассал тут. Сейчас ты у меня всё это языком вылизывать будешь. Понял?

Похоже, что эту фразу только от санитаров она слышала раньше. Плагиат, Сашенька, плагиат. А меня больше расстроили обоссанные штаны этого придурка. У меня на них были другие планы. Если я не смогу найти остатки своей одежды, то придётся воспользоваться одеждой санитаров. А теперь вот… Хотя. Если надо будет и такие сгодятся…

— Тихо. Сашенька! Я с ним сама поговорю.

Допрос длился недолго. Время ещё есть. По моим ощущениям сейчас часа три не больше. Но минут двадцать на допрос пришлось потратить всё же… Усевшись прямо на санитара пристально смотрю ему в глаза. По глазам легко можно поймать ложь. Спасибо сериалу из будущего с Тимом Ротом. Там он подробно рассказывал, как по лицу читать. Своё единственное оружие — плоский ключ, сжимаю в правой руке.

— Кто ещё в больнице из персонала?

— Санитарка Дарья. Пьяная. Спит в комнате дежурных у выхода.

— Кто ещё?

— Никого.

— Врёшь, *ля. — замахиваюсь ключом, целя в глаз.

— Не вру. — дёргается подо мной злодей.

— А врач?

— Она уехала. Домой. У неё ребёнок болеет. Она под утро вернётся за час до сдачи смены. На первом автобусе.

— На чём ты приехал?

Молчит. Мнётся. Но отвечает.

— На мопеде. «Рига». Стоит на улице. Под навесом.

— Как он заводится?

Снова мнётся.

— Да ты не мнись… — стараюсь говорить проникновенно, почти по-дружески. — Когда бензин кончится, я его брошу. Поставлю где-нибудь аккуратненько. Ты же утром кинешь ментам заяву. А они его найдут. Мы к тому времени уже далеко будем…

Вижу в его глазах недоверие… Слегка поддавливаю.

— Я же всё равно его заведу. Но тебе это уже будет всё равно. Придушу тебя полотенцем и всё…

— Ты меня обманешь.

— А зачем?

— Кто тебе помешает меня убить после того, как я всё расскажу.

— На фиг мне тебя убивать. Так у меня будет просто побег. Малолетке за это много не дадут. А если на мне будет жмурик, то по-взрослому осудят. Мне это надо? Ты не робей. Антоха! Мы по- тихому уйдём. А ты утром расскажешь, что мы де вскрыли палату и связали тебя прямо на коридоре. Придумаешь что сказать, чтобы оправдаться. Ты никуда не заходил, ничего запретного не делал. Дарья не пила, не спала… Ну или наоборот, свали всё на неё. Типа пила, спала… Мне тебя учить что ли? Ты — мальчик взрослый. Сам сообразишь.

По его глазам было видно, как быстро-быстро бегают дурные мысли в его голове. Но он согласился с моими доводами и… пошёл на сотрудничество…

Эх, если бы он знал, сколько таких лошков я завербовал, будучи опером в конце далёких отсюда девяностых.

В общем, он мне всё подробно рассказал. И где у него секретки в мопеде, и сколько бензина в баке, и куда ключ вставлять… Вообще-то в мопеде изначально не было замка зажигания с ключом, а это он сам сделал, чтобы не угнали. Хотя угнать могут и с ключом, и без него.

А ещё он подробно описал, где хранится одежда больных. И от чего какой ключ на его связке. Так что выход на волю уже почти что готов. Надо лишь устранить санитарку. Судя по его словам, она как выпьет. Сразу заваливается спать и дрыхнет до утра. У неё будильник поставлен на время за полтора часа до смены. Так что с утра она снова на посту и всё такое… А ночью её из пушки не разбудишь.

Слушаю его и сразу делю на два. Всё он так складно раскладывает. Но складно не бывает никогда. И я уже с этим сталкивался неоднократно…

Ладно. Посмотрим.

— Сашка! Кляп ему в рот. А я пойду, гляну обстановку.

Склад вещей находится