Александр Мазин - Цена Империи Страница 22

Шумный южный город, смешение народов, традиций и религий. Языческие храмы соседствовали с синагогой и с христианской молельней. В общем, это уже было не варварство, а культура. Цивилизация. Правда, Коршуновская Настя сморщила носик, когда Алексей назвал Херсон цивилизованным городом. С ее точки зрения, этот город был просто захолустьем. Тем не менее, на здешних улочках она чувствовала себя как рыба в воде. Впрочем, Агилмунд с Ахвизрой (и разумеется — с Книвой, как же без него), вызвавшиеся сопровождать Коршунова, тоже чувствовали себя в этом разноязыком городке вполне свободно. Агилмунд уже бывал здесь, а Ахвизра с Книвой уверенно чувствовали себя везде. Как и большинство их соплеменников, они полагали, что только готы — настоящие люди. Всех прочих следует рассматривать с точки зрения полезности для готского народа. То есть нельзя ли у местных жителей позаимствовать что-нибудь, пригодное в хозяйстве. И лучше, конечно, отнять, а не купить. К некоторому огорчению готов, грабить на здешних улицах не рекомендовалось. В городе наличествовала стража, которой ничего не стоило призвать к порядку нескольких гревтунгов, даже таких доблестных, как Ахвизра. Гуляли они совместно, впрочем, недолго. Опытный Агилмунд выяснил, где обитают доступные женщины, и трое гревтунгов отправились туда. Встретиться договорились в доме Крикши. Боранский вождь, как всякий уважаемый причерноморский лидер, имел в Херсоне недвижимость.

Алексей с Настей прошвырнулись по здешним лавочкам, накупили всякой женской лабуды. Коршунов не экономил на своих женщинах. Тем более что Настя безусловно заслуживала подарков. Правда, ее предложение посетить здешнюю христианскую общину Алексей не поддержал. Оказалось, что Херсонес-Херсон имел весьма активные контакты с Римской империей, и сравнительно недавно здесь даже стоял римский гарнизон, над главной крепостной башней сияли на солнце римские «орлы». Контакты с проримской публикой были нежелательны. Настя, хоть и профессиональная «шпионка», все-таки женщина. Вдруг проболтается, что поблизости расположилась целая армия варваров, намеревающихся пощипать римского «орла». Тем более Алексей, в силу крайне слабого знания греческого языка, не сможет даже проконтролировать разговор.

Вообще же новая информация о здешнем геополитическом раскладе привела Коршунова в изрядное замешательство. Он-то полагал, что есть Рим (где-то там), и есть варвары, типа готов-герулов. Всех, кого он встречал доныне: боранов, аланов, сарматов, — Алексей относил ко второй категории и рассматривал исключительно как возможных союзников. Оказалось же, что все обстоит с точностью до наоборот. Все сколько-нибудь значимые народы-племена на побережье Черного моря были как раз союзниками Рима, получали от империи подачки, торговали с ней, ездили в империю повышать свой «культурно-экономический» уровень… более того, тут, на черноморском побережье, располагалось сильное и самостоятельное государство со своим флотом и армией. Боспорское царство. И цари его хоть и были вроде как местными, но крепко дружили с Римом и вполне могли вмешаться в планы Коршунова. Боспорский флот хоть и серьезно уступал римскому, но довольно успешно гонял пиратов от своих берегов. В том числе и пиратов боранского происхождения.

Однако когда речь зашла о том, как заблокировать этот неучтенный фактор, Крикша сделал удивленное лицо. Он был уверен, что вождь Аласейа — в курсе ситуации и уже договорился с царем. У нынешнего боспорского царя Рескупорида IV сейчас проблемы. У него появился конкурент, некто Фарсанз. Крикша не знал подробностей, поскольку уже больше года не был ни в Пантикапее, ни в Танаиде, но зато он знал, что подобные трудности всегда вызывают нужду в финансах. Чтобы Боспор не полез в драку, надо всего лишь объяснить царю, что союзники собираются грабить не боспорское царство, а римскую провинцию Понт. И сделать царю небольшой подарок.

— Хм… — с сомнением произнес Коршунов, выслушав предложение законтактировать его с боспорским двором. — Допустим, я соглашусь.

Он сделал знак — и жена Крикши наполнила его стакан. Самый настоящий стакан из самого настоящего, правда немного зеленоватого, стекла. И наливала она из натурального стеклянного графинчика, с ручками в виде лошадиных голов.

Спиральный золотой браслет со змеиными головками скользнул по кисти женщины, звякнул о стекло.

— Допустим, — повторил Коршунов. — Сколько это займет времени и каковы должны быть размеры взятки… тьфу!.. Подарка?

Услышав ответ, едва не уронил стакан с вином:

— Сколько-сколько?!

— Думаю, таланта три, — спокойно повторил Крикша. — Золотом, конечно, не серебром.

Три таланта — это здоровенная куча золота.

— …Если поторговаться, то можно скинуть до двух, — продолжал между тем Крикша. — Но тогда время уйдет, а времени у нас, как ты знаешь, самое большее — дней двадцать.

— И где же я, по-твоему, возьму такую прорву золота? — поинтересовался Коршунов.

— Займешь, — последовал ответ. — Под мое поручительство. Возьмешь сейчас три, после похода отдашь пять.

— А если я не вернусь?

— Вернешься. Ты, Аласейа, удачлив, это все знают.

Сидящие за столом подтвердили это мнение кивками и восклицаниями. Здесь, за столом, были только свои. Сам Крикша с двумя сыновьями и женой, Скуба, Коршунов с Анастасией, Агилмунд (Ахвизра в бордельном квартале застрял основательно) и, разумеется, Книва.

— Пять за три — это слишком много, — рассудительно произнес Коршуновский шурин. — И не надо нам три таланта. Два, думаю, мы сами соберем. А за один отдадим полтора, когда вернемся. Верно я говорю, Аласейа?

— Не знаю… — Коршунов запрокинул голову, поглядел на зеленую гору, где по дороге — полоске, выстриженной в кудрявой зелени, — спускалась цепочка осликов, навьюченных непомерно огромными корзинами.

— Не знаю… как ты говоришь, кличут того парнишку, из-за которого у парфянского царя сложности?

Крикша сморщил лоб, пытаясь вникнуть в смысл сказанного Коршуновым:

— Твоя речь, Аласейа, непонятна мне. О чем ты говоришь?

— Как зовут человека, который покушается на власть парфянского царя?

— Его зовут Фарсанз. Он — племянник царя. Его отец — из сарматских вождей, чьи земли — к востоку от Данубия. У царя Рескупорида он командует конницей… командовал…

— А теперь?

— А теперь он сидит в Трапезунте[7] и ждет, когда царь покинет Пантикапеи, где у него много сторонников, чтобы проникнуть в город. Рескупорид знает об этом и из города не уходит. Но флот его — в проливе. И может нам помешать, если мы не откупимся. Кстати, Аласейа, если царю посулить еще и часть добычи, он может и корабли нам продать… на время.

— Обойдемся. Нам хватит и твоих кораблей. Скажи мне, Крикша, кто из них сильнее: Рескупорид или этот, претендент?

— Конечно, Рескупорид! — последовал ответ.

— Настя, — Коршунов повернулся к своей тиви, — скажи мне как римлянка: если империи угрожают два варварских племени, кому Рим заплатит: тому, кто сильнее, или более слабому?

— Слабому, — не колеблясь, ответила Анастасия.

Крикша поморщился: кто спрашивает женщину о мужских делах! Агилмунд тоже буркнул недовольно:

— Зачем платить слабому, что он может?

— Вот! — поднял палец Коршунов. — В этом все и дело. Слабый может немногое, но, если ему заплатить, он сможет сделать сильного слабее. А если ты платишь сильному, то он слопает слабого и примется за тебя.

— Боспорский царь? — хмыкнул Агилмунд. — Какое ему дело до нас, гревтунгов?

— Ему — никакого. А вот нам до него дело будет! Боспор — северные ворота этого моря. Будь Боспор нашим, мы бы смогли многое.

— Боспорский царь слишком силен… — пробормотал Агилмунд.

— Вот и я о том же! Сделаем его слабее — и придет время, когда если не мы с тобой, то вот он, — Коршунов кивнул на жадно слушавшего Книву, — отнимет у него ключи от евксинского Понта! Крикша, ты можешь связать меня с Фарсанзом?

— Если ты хочешь дать ему денег — пустое. Боспорский флот ему не подчинится.

— Посмотрим, — усмехнулся Коршунов. — А денег, кстати, я ему давать не собираюсь. Гроша ломаного не стоит войско, которое откупается от врагов. Не мы от них — они от нас должны откупаться! — Коршунов покосился на Книву.

Пацан с открытым ртом внимал каждому его слову. Если бы остальные слушали его с таким же почтением… Ладно, плевать на почтение. Главное, чтобы делали то, что он скажет…

Глава девятнадцатая,

в которой Алексей Коршунов проявил способности к дипломатии

Смутно знакомые очертания крымских берегов. Гора Ай-Петри, скала «Парус», но без беседки «Ласточкина Гнезда»… кудрявые склоны, в каждой бухточке — селение, в каждой бухте покрупнее — порт. И городок. И башенки крепости. Крепостей оказалось на удивление много. Оно и понятно: богатое место — Крым. Привлекательное. Одна из крепостей, в районе мыса, опознанного Коршуновым как мыс Ай-Тодор, ему особенно не понравилась. Название у крепости было Харакс, что в переводе с греческого означало «военный лагерь, окруженный валом». Вала, впрочем, не наблюдалось — наличествовали добротные каменные стены. Но проблема была не в этом, а в том, что данная крепость была римской «военной базой». За ее стенами располагался личный состав каких-то там по номеру когорт италийского легиона. И можно не сомневаться: если мимо этой «базы» в один прекрасный день проследует сотня кораблей, под завязку наполненных вооруженными парнями, римляне обратят на это внимание. Следовательно… следовательно, идея, которую собирался реализовать Коршунов, становилась еще более интересной.