Александр Михайловский - Афинский синдром Страница 24

‑ Господин канцлер, ‑ наши корабли опасны лишь нашим врагам. А вот наши друзья, наоборот, под их защитой могут чувствовать себя в полной безопасности.

Бисмарк понял мой намек. Он еще раз внимательно посмотрел на выключенный ноутбук, а потом сказал, ‑ Господин Тамбовцев, мы согласны с тем, что режим прохождения Датских проливов, действительно нуждается в регламентировании. А за сим, позвольте откланяться. Господа, на прощанье я хочу сказать, что считаю, что наша беседа прошла с большой пользой для наших стран и народов. Думаю, что я еще буду иметь удовольствие побеседовать с вами обо всем более подробно. Поверьте, нам будет о чем поговорить. А пока я должен обдумать все увиденное и услышанное здесь. Всего вам доброго. С этими словами Бисмарк вежливо поклонился нам, и вышел из палатки.

17 июня 1877 года Глазго. Великобритания. Контора торговца колониальными товарами Герберта Шульца.

‑ Добрый вечер, сэр, вам телеграмма ‑ посыльный, мальчишка лет двенадцати, протянул мне бланк, и умильно заглянул в глаза. ‑ Знает, стервец, что я не по шотландски щедр, и всегда даю ему чаевые.

В этот раз я тоже не поскупился и, сжимая в ладошке монетку, счастливый паренек помчался прочь. А я стал изучать полученную телеграмму. В ней мой контрагент в Копенгагене сообщал мне цены на товары в Дании, и просил отсрочить возврат кредита, который он взял у меня три месяца назад.

Вздохнув, я взял с полки томик Шекспира, открыл его на странице, где король Лир обличает своих жадных и бессердечных дочерей. Потом, выписав столбиком все цифры из телеграммы, я стал, заглядывая в книгу, на чистом листе бумаги писать буквы. Прочитав то, что у меня получилось, я вздохнул, смял листок, и бросил его в камин. Тщательно перемешав пепел, я опять вздохнул, и задумался.

‑ Эх, нагадали мне мои начальнички снова дальнюю дорогу и большие хлопоты. Опять придется тащиться в этот треклятый Эдинбург, снова пить изрядно поднадоевшее местное пиво, и с тоской вспоминать свое родное, баварское. Впрочем, виски там неплохое. Но много его пить нельзя ‑ разведчику надо всегда держать ухо востро.

Я снова с тоской вспомнил родной Васильевский остров, где еще с времен Петра I селились немцы. Мой дед, пивовар из Мюнхена приехал в далекую Россию, чтобы открыть свое дело. В России он и остался навсегда. Похоронили его на лютеранском Смоленском кладбище, все на том же Васильевском острове. Отец мой тоже был пивоваром, а вот я не пошел по стопам своих предков, решив послужить своей родине ‑ России другим способом.

Все началось после случайной (позднее я понял, что она была совсем не случайной) встречи с одним приятной наружности господином в одной чистой и аккуратной немецкой пивной. Господин, назвавшийся герром Ойгеном, долго расспрашивал меня о жизни, похвалил за хорошее знание немецкого языка, посетовал на то, что очень многие немцы в Петербурге обрусели, и забыли язык предков. Потом последовало еще несколько встреч, после чего, Ойген, оказавшийся поручиком русской армии Евгением Леонтьевым, предложил мне выехать в Британию, и там поработать на военную разведку. Недолго думая, я согласился. Натурой я всегда был авантюрной, и с детства мечтал об интересной и полной приключений работе.

В Британию я приехал из САСШ. По легенде, Герберт Шульц был коммерсантом из Луизианы, который был очень недоволен политикой «Реконструкции», проводимой янки‑«саквояжниками» ‑ победителями в Гражданской войне. Именно из‑за этого я и покинул Новый Свет.

Деньги у меня водились. Вскоре я открыл в Глазго фирму, занимавшуюся торговлей колониальными товарами. Дела у меня шли хорошо, поведение мое было чисто немецким, законопослушным, и поэтому не вызывало нареканий у местных блюстителей порядка. Ну, а мои частые поездки по портам Соединенного королевства, тоже не казались подозрительными, так как они были связаны исключительно с торговыми делами.

И вот мне опять предстояло выехать из Глазго в Эдинбург, где я должен был выполнить одно деликатное поручение. А именно, разузнать все о месте нахождения дочери Государя Великой княгини Марии Александровны с детьми. Кроме того, нужно было узнать о режиме охраны опальной герцогини Эдинбургской. Ее свекровь, королева Виктория, отправила свою нелюбимую невестку подальше от Лондона ‑ в Эдинбург. Там она должна была находиться под домашним арестом во дворце Холируд.

Я стал лихорадочно рыться в памяти, припоминая тех моих знакомых в Эдинбурге и его окрестностях, кто бы помог лучше выполнить данное мне поручение. Нужен был человек, вхожий во дворец Холируд. И вдруг мне вспомнилось, что один мой хороший знакомый, владелец парусного рыболовного баркаса Бобби Мак‑Нейл, во время одной из посиделок в пабе проговорился, что его родная сестра Энн Дуглас работает прислугой в этом дворце. Это была удача.

Дело в том, что Бобби был выходцем из одного горного клана, где практически все мужчины были скрытыми якобитами, и недолюбливали правящую в Британии Ганноверскую династию, считая ее незаконной. Кроме того, мать Бобби была ирландкой из Дублина, что не прибавило ему любви к бриттам. Ну, и как я слышал, жена Бобби последнее время начала хворать, лечение требовало денег, и немалых, так что он будет вдвойне доволен, оказав мне услугу. Я в таких случаях не скуплюсь на вознаграждение, так как считаю, что хорошо оплаченная услуга ‑ гарантия верности агента.

Итак, мне следовало быть через день в Эдинбурге, где на мое имя на местном почтамте будет оставлено заказное письмо с зашифрованными дальнейшими инструкциями.

18 июня 1877 года. Вечер.

Эдинбург. Владелец рыбацкого баркаса Роберт Мак‑Нейл.

Я брел по улице, и настроение у меня было прескверное. Врач, который утром приходил к Мэри, тщательно прослушал ее дыхание, долго заглядывал в ее глаза, после чего сказал, что у моей любимой жены открылась чахотка. Его слова ударили меня, словно веслом по голове. Это был смертный приговор.

Я знал, что чахотка практически неизлечима. Вон, даже особы королевских кровей умирают от этой проклятой болезни. А я ведь никакой ни король, а простой рыбак. Неужели я скоро расстанусь со своей милой Мэри?! А как быть с нашими любимыми дочурками, Джудит и Кэтти?! Я был в отчаянии.

Может, именно поэтому я и не сразу услышал, как кто‑то меня окликнул по имени. Лишь после того, как меня окликнули еще раз, я поднял голову, и увидел своего старого знакомого.

Это был мистер Шульц, коммерсант из Глазго. Несколько раз я оказывал ему услуги, за что он всегда щедро платил. Мистер Шульц был типичным немцем, среднего роста, с округлым пивным брюшком, веселый, всегда улыбающийся. Впрочем, увидев мою мрачную физиономию, улыбка мгновенно сошла с его лица.

‑ Что у тебя стряслось, дружище, ‑ спросил он меня участливо.

‑ Эх, мистер Шульц, ‑ ответил я ему, ‑ дела у меня совсем плохи. У моей Мэри врачи нашли чахотку. И помочь ей выздороветь может лишь один Господь. ‑ Я перекрестился.

‑ И что, совсем ничего нельзя сделать? ‑ участливо спросил меня Шульц.

‑ А что тут сделаешь… ‑ грустно промолвил я, и махнул рукой, ‑ Можно, конечно, уехать с ней в Италию. Говорят, что в тамошнем климате больные чахоткой живут подольше, а некоторые даже выздоравливают. Вот где только мне взять на это деньги? Даже если я продам свой баркас и домик в Сент‑Эндрюсе ‑ все равно вырученных денег не хватит на лечение.

‑ Бобби, ‑ мистер Шульц внимательно посмотрел мне в глаза, ‑ я мог бы помочь заработать так необходимые тебе деньги. Мне нужен человек, который не побоится рискнуть своей шкурой.

‑ Да ради своей Мэри я готов залезть хоть в сундук самого Дэви Джонса, ‑ воскликнул я, ‑ только скажите, мистер Шульц, что для этого нужно сделать?

‑ Не бойся, мой друг, ничего такого, о чем бы потом тебе было стыдно. ‑ сказал мне немец. ‑ Помнится, что ты говорил мне как‑то о том, что твоя сестра работает прислугой во дворце Холируд.

‑ Да, Энн, работает там. ‑ ответил я. ‑ И как она рассказывала, работы ей там прибавилось. В Холируде сейчас живет бедная жена герцога Эдинбургского, того самого, которого недавно подло убили эти русские варвары.

‑ Бобби, ‑ ответил мне мистер Шульц, ‑ герцог жив, его не убили, он в плену у своего зятя, русского императора. С ним обходятся, как с почетным гостем. Только он очень скучает по своей любимой жене. И надо ему помочь как можно быстрее встретиться с ней. ‑ Ты готов поучаствовать в одном деле, которое ускорит их встречу?

‑ Ну, если все так, как вы говорите, ‑ ответил я, ‑ почему бы и нет. ‑ А чем я могу им помочь?

‑ Бобби, твой баркас на плаву? ‑ спросил меня мистер Шульц.

‑ Да, ‑ ответил я, ‑ только далеко на нем не уплывешь.

‑ А далеко и не надо плыть. Завтра с утра надо просто быть у входа в залив. Там нас будут ждать, чтобы передать весточку для жены герцога.