Василий Лягоскин - Тайна пролива «Врата скорби». Том первый Страница 24

– Своими руками зарезал. Теперь нож надо выбрасывать – таким барана не зарежешь, верблюда тоже не зарежешь; мясо будет харам, нечистым.

– Я дам тебе другой нож, – пообещал ему командир, – и автомат дам – без оружия тут нельзя.

– Нельзя, – согласился араб, – без оружия нельзя, без друзей нельзя. Русские – друзья. Ты русский, командир. Хашимулло с тобой пойдет, – он еще крепче прижал к себе внучку и повернулся к соотечественникам, совсем молоденьким – не больше четырнадцати-пятнадцати лет.

Они дружно закивали головами. Похожие как две капли воды, они оказались сестрами-погодками; старшей действительно было пятнадцать лет, младшей меньше четырнадцати. Последнее, что видели девочки в старом мире – чистенькая автострада недалеко от сербско-хорватской границы, которую длинная колонна сирийских беженцев пересекала туда и обратно уже несколько раз. Ни католикам в Хорватии, ни в православной Сербии они были не нужны. Усталая, рано поседевшая мать так и сказала: «Никому мы тут не нужны, дочки». И тут все закружилось, загремело – почти как дома, в Дамаске: гранаты, выстрелы. Люди бегали, пытались спрятаться в развалинах. Айша и Айгуль успели нырнуть под прилавок, остальные – нет. Там их и нашел молодой парень с усталыми глазами; они поверили ему, что все плохое уже кончилось, но автоматы опять стреляли и люди кричали… А они уже совсем большие, и все умеют. И русскому командиру они тоже верят, потому что ему верит Хашимулло…

В общем, Кудрявцев, который и так не собирался оставлять сирийцев на прозябание (а может и на погибель) в этих развалинах, был доволен – его род, племя, семья (называйте, как хотите) только что увеличилась на пять человек. Причем на абсолютно добровольных началах.

– Так Россия землями и народами и прирастала, однако, – улыбнулся он и повернулся к Николаевой, подошедшей к нему с удрученным выражением лица.

– Двоих я бы все-таки не отпустила отсюда. Им бы в постельку – и ходить поменьше, пока волдыри не подсохнут, – доложила она, – да куда там! Уперлись – пойдем и все!

– Ну тогда корми их, а заодно и бойцов, по очереди, – подполковник показал рукой на казан с пловом, – командуй, Людмила Васильевна.

– А сам опять голодный, Александр Николаевич?

– Поем, обязательно поем, – засмеялся Кудрявцев, – вот сержанту задачу поставлю и сразу обедать.

Александр повел Холодова, Романова и Никитина показывать главное сокровище анклава – бункер с оружием, а Николаева завертела головой, очевидно пытаясь разыскать всех порученных ее заботам. Там, где еще прежнее командование определило посты, несли службу Володин, так и щеголявший в костюме пожарника и Малышев в спортивном костюме. Оба были вооружены АК – 74 и, на взгляд командира, держали его достаточно уверенно. Игнатов до сих пор «беседовал» с верблюдами. Виктора Иванова – хозяина костюма, который сейчас красовался на геологе, нигде не было видно.

– Ну ничего, куда он денется с подводной лодки? – успокоил он сам себя.

Единственно – мысль, что кто-то бездельничает, немного раздражала его. Но это дело было поправимым – пообедают, и с песней вперед – работы хватало.

– Ну-ка бойцы, кто готов сдать зачет по стрелковому оружию?

Холодов с Никитиным переглянулись с враз ставшими виноватыми лицами, а профессор пожал плечами – себя он к бойцам никогда не причислял. Однако со вполне понятным интересом глядел, как товарищи в три пары рук освобождают длинную – во всю длину пятиметрового бункера – пирамиду, заставленную оружием. Пирамида была укутана полиэтиленовой пленкой весьма добротно, в пять слоев. Бандиты материала не жалели, но даже их усилия не смогли истратить весь материал. Под низенькой полкой, сколоченной из обрезных досок разных размеров, на которой, собственно и выстроилась длинная шеренга автоматов, открывавших парад, лежал неоконченный рулон пленки. Другой, более объемный, был в упаковке – его бандиты даже не разворачивали.

– Вот, Алексей Александрович, – обратился почему-то к профессору подполковник, – знаменитый автомат АКМ, запоминай и гордись.

– Мне-то чем гордиться? – удивился профессор.

– Ну как же, ведь ты в пятьдесят девятом родился?

– Да, – Романов опять удивился.

Он совершенно не помнил, чтобы исповедался командиру в части своей биографии. Скорее он мог рассказать о других – его ежедневник был почти заполнен сведениями о большинстве сотоварищей по несчастью.

– Так вот; автомат Калашникова модернизированный был принят на вооружении как раз в пятьдесят девятом году. Выпущено черт знает сколько, но много – очень много миллионов штук, используется в семидесяти шести армиях мира – это только официально.

Выпускается тоже не в одной стране. Но лучшим, конечно, считается автомат советского производства. Надежный, простой в обращении, не подведет ни в тропиках, ни в пустыне. Проверено не раз людьми, которым я безусловно доверяю… Доверял. Ну и сам, конечно…

Он взял автомат в руки:

– Магазин на тридцать патронов калибра семь-шестьдесят две на тридцать девять. Здесь они сдвоены по образцу афганской кампании, снаряжены полностью. Что не есть хорошо – пружинка в магазине хоть и железная, но тоже имеет привычку уставать. Поэтому сержант – ты остаешься за старшего – выдать оружие только тем, кто умеет обращаться; остальное разрядить. Оружие распределить и погрузить в БРДМ и пикап.., – он повернулся к Анатолию и тот подсказал: «Фольксваген Амарок».

Подполковник кивнул и продолжил:

– Тут их тридцать восемь, да два наверху – всего значит сорок. Это килограммов двести. Дальше – патроны. Эти к АКМ, – Кудрявцев провел рукой по зеленым деревянным ящикам, выстроенным аккуратными рядами, – шесть на десять – шестьдесят ящиков по тысяче триста двадцать патронов – почти восемьдесят тысяч штук.

– Ух, ты, – присвистнул тракторист, – да тут их – стрелять, не перестрелять.

– Я тебе дам свистеть, – замахнулся на него, быть может шутливо, а может и не очень – подполковник, – не успеешь оглянуться, как кончатся. Пальцем другие делать будешь? Так ты даже формулы пороха не знаешь!

– Как это не знаю? – обиделся Анатолий, – сера, селитра и уголь. Селитры семьдесят процентов…

– Ишь ты, – перебил его командир, – действительно знаешь. Готовился что ли?

– К чему? – не понял Никитин.

– Вот к этому, – Кудрявцев обвел широким жестом бункер.

– Да нет, я…

– Потом расскажешь, – прервал его Александр, – все равно за каждый патрон все будут отчитываться лично передо мной.

– Как в армии, – догадался Холодов.

– Вот именно, как в армии.

Подполковник за эту минуту сделал еще один подсчет:

– Полторы тонны, запоминай сержант. Дальше. Это для нас тоже подарок, – он остановился у четырех винтовок с прицелами, – не менее знаменитая снайперская винтовка Драгунова. Сейчас конечно до хрена навороченных снайперок – чуть ли не на четыре километра пулю кладут. Но нам лучше что-нибудь попроще и понадежней. Вот такая будет в самый раз. Он снял одну винтовку с пирамиды и протянул ее Никитину:

– Ну что, справится с такой твоя Бэла?

Тот взял оружие, оценивая его на вес:

– Килограмма четыре будет, товарищ подполковник.

– Четыре триста, плюс прицел, плюс магазин на десять патронов, плюс подсумок на четыре магазина, а лучше два.

– А патроны такие же? – осторожно поинтересовался профессор.

– Правильный вопрос. Ответ – нет. Патроны чуть подлинней – семь-шестьдесят два на пятьдесят четыре – для снайперской пуля должна быть подлинней, а заряд помощнее. Вот такие, – он коснулся другого ящика, верхнего в стопе из четырех деревянных хранилищ носителей смерти. Здесь всего три с половиной тысячи штук, еще центнер груза.

Холодов кивнул.

– Маловато, конечно, – покачал головой подполковник, – ничего, будем компенсировать меткой стрельбой… Это Ф-1… Объяснять надо?

– Никак нет, товарищ подполковник, – отчеканил бывший сержант, – граната оборонительного назначения. Максимальная дальность разлета осколков не менее двухсот метров…

– Правильно, – подхватил подполковник, – и таких осколков в одной гранате до трехсот штук. Шестнадцать ящиков по двадцать лимонок – триста двадцать штук. Килограммов тоже триста двадцать… Ну а это, сюрприз из сюрпризов.

Кудрявцев внешне легко поднял длинный пулемет с заправленной лентой с патронами.

– Двадцать пять с половиной килограммов плюс лента на пятьдесят патронов почти восемь кило. Этот из новых – крупнокалиберных пулемет «Корд»; единственный, которым можно стрелять из рук. Любой другой даже терминатора отдачей с ног снесет, а этот.., – он любовно похлопал левой рукой по стволу; правая рука, удерживающая треть центнера стали даже не шелохнулась, – патронов конечно маловато на три пулемета – всего сорок коробок по ленте в каждой, зато запасных стволов по два на каждый.