Прометей: каменный век (СИ) - Рави Ивар Страница 24

К моему удивлению никто из моих аборигенов не пикнул про усталость: они как заведённые таскали мясо и жир в ледник, где постоянно с факелом дежурил Бар, как самый слабый из нашей команды. Нел и Раг наверное сделали не меньше двадцати ходок ходок каждый. Я же отрезая куски мяса и жира, просто скидывал их вниз, песок налипший на них можно будет убрать потом. Торопились мы по двум причинам: я боялся акул и боялся разложения туши при такой жаре.

Утром Нел разогрела остатки китового мяса и мы спешно поели, стараясь не терять времени. К началу прилива я продолжал неистово кромсать тушу кита, горка мяса и жира лежала на песке, дети по-прежнему относили все в ледник, чтобы не портилось на жаре. У меня открылось второе дыхание, когда руки и ноги слишком скользили, спускался на песок и хорошенько обвалявшись продолжал работу.

Нужно было снова освободить тушу от кожи, весь ранее освобожденный участок я уже очистил от мяса и жира. Кости скелета прогибались под моим весом, но благодаря тому, что я не счищал мясо до самых костей, каркас был прочным. Пока я возился с новым лоскутом кожи, вырезая его больше первого, волны уже начали плескаться у туши.

— Макс, рыба, — кричит мне Нел, показывая пальцем. Смотрю и портится настроение: два огромных плавника разрезают воду в пяти метрах от туши приближаясь ко мне. Атака акул, когда они отхватывают куски, передает содрогание всей туше кита. Если только вода не обманывает, создавая оптические иллюзии, в акулах не меньше десяти метров. Отхватив кусок они отплывают, чтобы вернуться снова. Втыкаю мачете в тушу, жду пока обе акулы отплыли и проглатывают куски. Дождавшись, прыгаю в воду и через десять секунд, показавшихся мне вечностью, стою рядом с детьми.

Работать на туше, рискуя свалиться в воду, не хотелось. Атака акул тем временем продолжалась, вздымая брызги, они вновь и вновь бросались на тушу кита. Вода с этого бока была красноватого цвета, через час акулы уплыли, оставив в боку кита проем куда мог проехать автомобиль.

Пока не начнется отлив к туше не подступиться, решил навести порядок в леднике, где все было свалено в кучу. Жир относил в дальний конец, он может храниться годами, мясо травоядных, добытых ранее и мясо кита, расположил ближе к выходу. Снова сварили и поели китового мяса, во второй раз запах рыбы ощущался слабее.

Когда наступило время отлива, не дожидаясь пока вода уйдет полностью, вернулся к туше и снова работал, хотя глаза слипались. Запашок уже чувствовался. Решил ограничиться немного жиром и снять максимально много кожи. Третий лоскут был уже меньше и получился узким и длинным. Примерно в полночь понял, что вырубаюсь от усталости и могу заснуть прямо на туше.

Скинул мачете и слез сам, еле стоя на ногах. Полторы суток без сна, работал как каторжный. Нел, обхватила меня с одной стороны, Раг с другой, доплелся до палатки с их помощью. Как заснул даже не помню.

Утром, когда проснулся, уже в палатке почувствовал сильный запах разлагающегося кита: над тушей кружили сотни чаек, которые садились и взлетали. Акулы тоже побывали ночью, со второй стороны также зиял проем, в который можно было увидеть внутренности. Даже у палатки запах был сильный, работать с китом больше не было возможности, каждый день птицы и акулы, которые теперь приплывали по десятку штук, уничтожали тушу.

Я растопил небольшой кусок жира, затем долго объяснял Нел, что мне нужно слепить небольшую глиняную миску. Она ходила по всей территории в поисках подходящего куска глины, приговаривая:

— Плохой, плохой.

Надеюсь это было про глину, а не про меня. Наконец после долгих попыток найти глину, а нашла она ее по ту сторону обрыва, Нел слепила мне миску, которая два дня сушилась на солнце. Когда я вновь растопил немного уже перетопленного жира и отлив чашку зажег его, дети смотрели на это как на чудо. На эмоциях Нел даже потерлась об меня носом, напомнив мне что мы все воняем жиром и надо устроить капитальную помывку. Но ближе к морю воняло так, что выворачивало. Пришлось купаться в холодном ручье и силой загонять туда детей.

Когда Нел дрожа от холодной воды выскочила ее соски торчали так, что могли проткнуть меня, если бы рискнул ее обнять. Но я не рискнул и пошел в палатку, где лежал полчаса с опухшими яйцами, проклиная ее непонятный для меня возраст, который не пробудил в ней самку. За месяц проведенный со мной, она стала казаться старше, приятно округлившись в некоторых местах. Но все равно она мне казалась молодой, а я всегда с ненавистью относился к педофилам. Оставалось надеяться, что взрослеют луома быстрее и скоро смогу наконец удовлетворить свое распаленное естество.

Глава 13. Белый дождь

Лето закончилось, а потом подошла к концу и мягкая теплая осень, которая долго радовала отличной теплой погодой. Дни становились короче, ночи длиннее, ночью и утром было прохладно. Прошедшие летние и осенние месяцы мы провели с пользой: рядом с моей палаткой была выстроена хижина, строительным материалом послужили кости скелета кита, на них мы натянули кожу кита, которая после обработки стала эластичной и мягкой. Часть кожи еще осталась в запасе.

За эти несколько месяцев Раг, Бар и особенно Нел достигли поразительных успехов как в языке, так и в умении общаться с новыми навыками. Они спокойно топили жир, разливали его в миски, сушили мясо, стреляли из рогаток и даже совершили со мной морское плавание за солью. Как только запах от туши кита стал ослабевать мы поплыли за солью, умудрившись совершить три захода за один день.

Охота также шла с успехом, но больше чем мясо нас интересовали шкуры. Бар, младший из братьев, научился раскалывать куски плитняка так, что края камня по остроте не уступали моему мачете, который кстати весьма неслабо затупился от постоянной работы. Бар был умнее брата, Раг больше любил тяжелую работу, расколоть камень так, чтобы края были лезвийной остроты, у него не получалось. Но он отлично бил рыбу и таскал вес больше собственного.

Мальчикам хватало двадцати минут, чтобы своими острыми камнями снять шкуру с антилопы, без единого пореза. Скоблением шкур, их вымачиванием и дальнейшей обработкой занималась Нел. Каждый занимался своим делом, к наступающей зиме мы подошли во всеоружии: используя медицинские нитки шелк и викрил, мне удалось сделать подобие онучей, вырезав из кожи куски по форме стопы. Нога в них болталась свободно, но я не планировал зимние переходы, а чтобы выйти по нужде или сходить за хворостом, этого было достаточно.

Теперь когда мы лучше понимали друг друга, беседы с Нел были чаще, мальчики особо не болтали, ограничиваясь односложными ответами. Я смастерил еще несколько рогаток и после ежедневных тренировок мы все могли попасть в птицу размером с цесарку на расстоянии тридцати — сорока метров, что было прекрасным результатом. Особенно преуспел в этом Раг, его смело можно было назвать снайпером каменного века.

Мы с Рагом устроили соревнование, но я с треском проиграл: мальчик веселился от души, показывая мне рожицы.

— Макс, хочу говорить с тобой, — Нел подкралась так бесшумно, что я вздрогнул от ее голоса.

— О чем, Нел?

— Говорить хочу, — упорствует девушка, она еще не владеет языком в совершенстве, как и я языком луоми. Придется говорить проще, я все время забываю, что они из одичавших.

— Говори, Нел! — получив согласие девушка смотрит на меня и спрашивает прямо в лоб:

— Почему ты писаешь далеко от нас, ты болеешь? Вот это вопрос, сколько не старался, не смог их заставить, что справлять нужду надо вдали от чужих глаз. Они приняли мои слова к сведению, когда дело касалось серьезного похода в туалет. А вот мочеиспускание считали обыденным делом, парни вообще не стеснялись ни меня ни сестры, а сама Нел просто садилась спиной, не особо скрываясь. И каждый раз когда моя взгляд падал на эти обнаженные шоколадные ягодицы, мне приходилось думать о посторонних вещах, не давая крови отлить от головы и прилить к паху.

— Нел, человек должен скрывать когда он писает. Это животные не стесняются, а люди должны стесняться. Стесняться, значит испытывать неудобство перед другими людьми. Понимаешь?