Прометей: каменный век (СИ) - Рави Ивар Страница 25

— Не понимаю, я плохого не делаю, и отхожу в сторону, почему мне неудобно должно быть. Мне удобно, — Нел стоит на своем. Я не знаю как ей это объяснить, но девушка задает вопрос, который меня вгоняет в тупик:

— Макс, когда белый дождь уйдет и начнется зеленая трава, женщины готовы принять мужчину. И все женщины, ронявшие кровь выберут себе мужчину. Я хочу принять тебя. Это тоже стыдно?

— Это другое Нел, это разные вещи. Блин лихорадочно подбираю слова. Чтобы не спугнуть и не оттолкнуть.

— Ты не знаешь Макс? — девушка кажется удивленной, — это такое же стыдно, если ты будешь видеть.

Она меня запутала, но мысль ее я понял: типа если смотреть как человек справляет нужду стыдно, то и лезть туда елдаком должно быть стыдно. Железная логика в устах одичавшей девушки. Нет, все-таки в двадцать первом веке все было проще: ты платил девушке и пользовался. И неважно, что многие говорили про чувства и симпатии, все равно это была плата. Ты платил вниманием, подарками, ресторанами, терпя ее капризы, пока не добивался. Потом платить начинала она: стирает твои носки, готовит тебе обед, терпит твоих друзей.

— Нел, ты права, писай как тебе удобно, — легко сдаюсь я на ее аргументы.

После слов девушки, что она хочет принять меня в себя, готов был потерпеть ее дикарские капризы. Была уже поздняя осень, а со слов Нел зима короткая, всего две руки лежит снег. Ну два максимум три месяца потерпеть можно, даже настроение улучшилось.

Каждое утро мы планировали кто чем займется: я был вроде вождя и все терпеливо ждали моих указаний. Сегодня мне хотелось побыть с Нел наедине после вчерашних слов, поэтому отослал ребят за хворостом в долину, где также имелись деревья, собранные в небольшие группы, разбросанные по всей долине. Когда парни ушли, нашел Нел, которая скоблила шкуру буйвола, убитого нами в последней охоте.

Его удалось убить без огнестрельного оружия, буйвол сломал одну ногу и отстал от стада. Окружив его со всех сторон кололи копьями, пока гигант не свалился. Мясо у него оказалось жестким, мы теперь позволяли себе вырезать лучшие куски, потому что ледник был полон мяса. Нам нужна была шкура: из всех шкур именно буйволовая лучше всех подходила для обуви. Крепкая и неприхотливая с грубой короткой шерстью.

Нел скоблила шкуру стоя на коленках: при движении вперёд ее набедренная повязка задиралась, обнажая округлые ягодицы без капли лишнего жира. Она не одернула ее даже увидев меня, чувство стыда так и не удалось привить.

— Нел, ты сказала, что женщина принимает мужчину тогда, когда уходит белый дождь и растет трава? Почему не принимает всегда?

Девушка уставилась на меня: в ее глазах стоял немой вопрос — «Макс, ты идиот»?

— Маленький человек должен прийти когда белый дождь начинает уходить. Тогда он станет крепкий когда снова придет белый дождь. Девушка снова начал скоблить шкуру, изредка бросая в мою сторону удивленные взгляды. Минуты три я осмысливал услышанное: ребенок рождается к концу зимы и до следующей зимы набирается сил. Логично! Но ведь не всегда секс должен быть ради продолжения потомства?

Мои попытки объяснить это девушки разбились о полное непонимание. Словно идиоту Нел объясняла мне правила жизни:

— Когда голодный — кушаешь, когда устал — спишь, когда уходит белый дождь — принимаешь мужчину. Когда поел — хорошо, когда поспал — хорошо, когда пришел маленький человек — хорошо. Зачем принимать мужчину если не придет маленький человек? Если маленький человек не приходит-злой дух проклял женщину. Ей не надо быть в племени, она уходит.

Последняя фраза меня вообще шокировала, вот это радикальные методы с бесплодными женщинами. Нел

помнила одну женщину, которая ушла из племени. Больше ее никто не видел и не интересовался. Человек, который уходит из племени больше не луома.

— Раг, Бар, Нел больше не луома. Как зовут твое племя Макс? Вопрос застал меня врасплох, но немного помедлив я ответил:

— Мое племя Рус. Раг, Бар и Нел тоже племя Рус.

— Рус, — девушка попробовала слово, — мне нравится я племя Рус.

— А где твоё племя, Макс?

— Оно далеко, Нел, очень далеко.

— Одна рука пути, два руки пути? — допытывалась Нел, пока я не ответил, что очень-очень много рук пути.

Раг и Бар вернулись с охапками хвороста только часа через два: Раг умудрился подбить птицу, похожую на крупную курицу, которую гордо предъявил мне, ожидая похвалы. Я потрепал мальчика по голове и сам начал чистить ее от перьев, но закончившая со шкурой Нел, ее забрала.

Вареная курица, птицу я окрестил именно так, была жесткой и не очень вкусной, но бульон получился превосходный. Луома пока еще не особо жаловали бульоны, пили скорее, чтобы мне понравилось. После обеда вместе с Нел стали шить одежду для всех из шкур наших животных.

Шить это громко сказано: в шкуре прорезалась дырка для головы и шкура надевалась на тело. Руки конечно оставались оголенными, но основная часть тела спереди и сзади прикрывалась шкурой, просто надо было придумать как зафиксировать шкуру, чтобы она прилегала к телу.

Первые хлопья снега появились через неделю, они таяли, едва ложились на землю. Температура была плюсовая, но все равно было холодно. Нел и братья спокойно отреагировали на похолодание, красуясь в своих новых шкурах с самодельными унтами из шкур на ногах. При жизни в племени они были экипированы куда хуже, просто носили шкуры на босые ноги.

Я достал из своих вещей теплый флисовый костюм: при недолгом пребывании на холоде в нем было комфортно, тем более что внизу была еще одежда. На ноги я себе тоже сделал самодельную обувь, что-то между мокасинами индейцем и унтами северных народов, ходить в них было неудобно, но ногам было достаточно комфортно: холод не ощущался. Снег прекратился через пару часов просто намочив немного землю.

Выглянуло солнце, разгоняя тучи и сразу температура ощутимо повысилась. У меня было достаточно соли, но чтобы не сидеть без дела решил сплавать вместе с Нел, пока не пришли снегопады. Преодолевая боязнь воды, Нел научилась плавать, даже не плавать, а скорее просто не тонуть.

Сняв тросик с валуна, начал грести к выходу из бухты, на море было небольшое волнение, небольшие волны обдавали нас брызгами, разбиваясь о плот. Из одной шкуры мы сделали большой тюк, который нагрузили солью. На обратном пути гребла Нел, я просто контролировал ее действия. Привезенную соль складировали в пещере, которая вела к леднику. Мяса в леднике было навалом, как и китового жира. Пережить зиму наше запасы позволили бы, даже если она затянется на полгода.

Жир временами я топил, чтобы наливать его в миски для освещения. Кроме света он еще давал тепло: моя палатка была утеплена шкурами и внутри была комфортная температура, ночью под шкурой даже потел. В хижине луома

было немного прохладнее, но на ночь они зажигали небольшой костер, чтобы не мерзнуть. Мои попытки переманить их в палатку пришлось оставить: Нел объяснила, что с вождем не могут находиться простые воины и женщины племени.

Так я стал вождем племени русов. Дни сменялись за днями, дважды с неба падал снег, который таял очень быстро. Через две недели после первого снега, похолодало сильнее и снег уже перестал таять. На мои субъективные ощущения было в районе нуля или пару градусов мороза. Беспокоил не сколько сам холод, а влажность и сырость.

По утрам с моей палатки с кровли срывались капли влаги, образованные разницей температур. Снег пролежал около трех недель, все это время наша активность свелась к минимуму: пару раз рыбу бил Раг и дважды мы выходили на охоту, но безрезультатно, животные ушли.

Я часто находился в хижине с луома, долгими серыми днями и ночами, разучивая с ними их язык и уча их русскому языку. Мне пришла идея в голову научить их считать, чтобы было легче общаться, не ссылаясь на руки. Но дальше десяти счет у нас не шел: ребята путались и начинали нервничать, боясь наказания.

Мои расспросы о других племенах и других людях не дали мне нормальной информации, дети в племени такие вещи не знали. Им было знакомо племя Канг, и один раз они наткнулись на труп человека, похожего на луома. Прошедшие полгода со мной на Нел, Рага и Бара отразились хорошо: ребята выросли и мускулатура была заметнее. Подросла немного и Нел, теперь она выглядела примерно ровесницей шестнадцатилетних девушек из двадцать первого века.