Аферист - Сергей Майоров Страница 24

Я дождался окончания партии и поспешил опередить других претендентов.

— Следующая партия — моя. Мы договаривались, — сообщил я двум прыщавым юнцам, которые намылились подсесть на освободившееся место.

— Правда? — с любопытством взглянул на меня Фёдор Семёнович.

— Не помните? Несколько дней назад, у вас шляпу сдуло, я её поднял. Вы меня тогда пригласили на партию, но я спешил и обещал сыграть позже.

— Ах, да-да. Ну что, прошу. Расставляйте.

— Вообще-то, я вас обманул в тот раз. Я вашу шляпу взял для одного дельца.

— Вообще-то я заметил, — усмехнулся он.

А пройдоха не так-то прост! Тем лучше.

— Стало быть, моя просьба вас не удивит, и можно надеяться, что мы договоримся.

— Что за просьба? Выбирайте, — протянул он кулаки с зажатыми в них пешками.

— Этот, — ткнул я наугад.

— Ваши белые. Начинайте.

Взявшись за пешку, я почувствовал себя Остапом Бендером, проводящим сеанс одновременной игры. Правда, противник у меня всего один, но профи во всех смыслах. А мне главное — выиграть словесный спор, шахматы — дело десятое. Однако, для него, по ходу, исход партии решит многое, если не всё.

Передвинув пешку, я кинулся в словесный бой.

— У вас оригинальные шахматы. Сами делали?

— Да, было время, занимался.

— А сейчас?

— Сейчас я просто играю.

— А если вас кто-нибудь очень попросит?

— О чём? Вырезать шахматы? Эти фигурки были сделаны по наитию, такое невозможно повторить.

— Нет, шахмат мне не нужно. Хотя я бы не отказался иметь в личном пользовании подобный набор.

— Так чего же вы хотите?

— Мне нужно другое… изделие. По вашей прежней специализации.

— Не понимаю, о чём вы.

— Что-то мне подсказывает, что вы отлично всё понимаете. Да не бойтесь, меня никто не подсылал. И я не мент. А тот, с которым я в вашей шляпе встречался, мне должен был. Я его слегка щёлкнул по носу и своё забрал. Вот с такими и собираюсь дальше бороться. Вам шах, кстати.

— Действительно, шах. Как же это… здесь мой ферзь стоял.

— Этот? — помахал я срубленной фигуркой.

— Ловко, — цокнул языком Фёдор Семёнович. — Ну так что за изделие вам нужно?

— Сейчас покажу. Вот, — вынул я удостоверение. — В пару к этой замечательной ксиве нужна печать.

— Что это такое? Первый раз вижу. Что за почтовый ящик?

— Правильно. Все первый раз видят. На то и расчёт. Мало кто представляет, чем занимаются совершенно секретные предприятия с номерами почтовых ящиков вместо названия. Я с этим документом нагну любое должностное лицо. А с вашей печатью стану на одну ступень с богами. Наши люди поклоняются богам всевозможных бланков, печатей, министерских подписей. Одним росчерком пера можно превратить обычный лист бумаги в документ особой важности. Вы не задумывались над этим?

— Молодой человек. Я об этом задумался ещё школьником. Ваших родителей ещё на свете не было, а я уже резал по дереву. На чём и погорел. Не хочу остаток жизни провести за решёткой. Вам шах.

— Знаете, почему вы погорели? Потому что связались с подонками общества. Свои же наверняка и сдали. Я не такой. Мои клиенты — воры и взяточники. Они не пойдут жаловаться в милицию на то, что их нажитые нечестным трудом капиталы украдены. Всё продумано.

— Полагаете, им не хватит наглости?

— Наглости может и хватит. Но я наглее, поэтому каждое своё дело обставляю так, чтобы обстоятельства не сложились в их пользу. Хотите, я накажу этого генерала, в рабстве у которого вы отбывали свой срок?

— Да вы что! Баркачёва не троньте. Он меня избавил от участи много худшей. Занимайтесь своими клиентами.

— Мои клиенты и есть нечистые на руку должностные лица, подобные вашему Баркачёву. Простых обывателей я не трогаю. Вам шах и мат.

— Лихо! Не представляю, как вы это делаете, но мне нравится ход ваших мыслей. Я согласен. Но это не будет дёшево.

— Заплачу, сколько скажете.

— Хорошо.

— Сколько вам потребуется времени?

— Скоро только кошки родятся. Забегайте. Как приду с клетчатой шляпой, значит готово. До того не маячьте вблизи.

— Ещё просьба. Вы, говорят, красивые шкатулки режете. Продайте одну? Нужен подарок солидной даме.

— Это можно. Завтра принесу. Глянете, если понравится, отдам за символическую сумму.

— Я видел вашу работу, так что согласен, не глядя.

— А всё-таки, как вам удалось выиграть? Занимаетесь шахматами?

— Занимаюсь? Нет, что вы. Так, развлекаюсь на досуге.

В телефоне. Я играл в телефоне и смотрел записи знаменитых партий. А память у меня хорошая.

Я поблагодарил от души за игру, и отправился обедать в то уличное кафе, где в прошлый раз встретил Николаича. Надо его навестить, узнать, как там наш барсучонок. Или сгонять до Малиновского? Аж пятки чешутся, как хочется на него посмотреть.

И я бы наверное успел и туда и туда, если бы за столиком меня не окликнули.

Я сперва и не понял, что это мне. Ну зовут какого-то Егора, мне-то что. Но когда плеча коснулась чья-то рука, и зов повторился, пришлось обернуться.

— Обознались, гражданин. Я не Егор.

— Волох, да ты чего? Это же я, Генка Панин. Сосед твой. Ну вы гляньте на него! Его с работы обыскались, участковый приходил, матери телеграмму отбили, на уши всех подняли, а он ещё морду воротит. Ты где пропадал-то?

Глава 14

Конечно, я думал о прошлом своего тела. Откуда-то же оно взялось в том вытрезвителе. С первого дня чутьё кричало, что моё молодое тело, радующее меня отменным здоровьем, ещё преподнесёт сюрприз. Вот и он. Сейчас поглядим, к добру ли, к худу.

— Садись, Гена, в ногах правды нет.

Гена, мужичок неопределённого возраста в засаленном пиджаке и протёртых на заднице брюках, повесил авоську со стеклотарой на спинку стула и приземлился, настороженно глядя на меня. Генина небритая физиономия выражала неподдельный интерес.

— По пиву? — спросил я.

— А, давай, — махнул он рукой. Я взял две кружки пенного, и вернулся за столик.

— Так что с тобой приключилось? — спросил он, отпивая и стирая пену с усов.

— Понятия не имею, — честно признался я. — А что со мной приключилось? Расскажи, что знаешь, а то я не в курсе.

— Ты что, в запое, что ли?

— Говорю тебе, ничего не помню. Пришёл в себя в вытрезвителе неделю назад, кто я, откуда, ничего не помню.

— Ну ты даёшь, парень, — цокнул он языком. — А жил-то это время где?

— Мир не без добрых людей. Ну ты рассказывай, как там без меня, кто чего говорит?

— Да чёрт его знает. Неделю назад это было, что ли. В общем, накануне первого мая ты вроде с работы не вернулся. А потом приходила женщина. Сказала, из редакции, тебя искала, вроде ты и на работе не появился. Потом ещё Андрюха-участковый приходил, опрашивал жильцов, кто и когда тебя в последний раз видел. Я и сказал, что трёшку у тебя занял до получки, аккурат в тот день. Выходит, я тебя последним и видел дома. Ты ещё такой весёлый был, при деньгах, трёшку дал и сказал, что скоро прославишься, в Москву уедешь. Андрюха про Ирину ещё спросил, ну, мать твою, значит, известить хотел. А я её адрес и не знаю. Что в Москве, так то все знают, а адрес бабоньки ему нашли. Ну, телеграмму, значит, он отбил и просил любые новости сразу ему сообщать. И ушёл. Степанида к нему ходила, спрашивала, нет ли вестей, и нам рассказывала, что удалось узнать. На работе ты последний раз был двадцать девятого. Уехал вроде как по текущему заданию, собирать материал и опосля того пропал. Обзвонили больницы, морги. Никого похожего по описанию не поступало.

— Вытрезвители забыли.

— Так ты ж не пьёшь, с чего бы.

— Может и не курю? — усмехнулся я, вытаскивая сигареты.

— Не куришь, — потрясённо смотрел на меня Гена. — Может, это и правда не ты?

— Сейчас проверим. Во что я был одет в тот день?

— Коричневые брюки, клетчатая рубаха, светлая куртка.

— Особые приметы есть?

— Родинка за ухом, вот тут, — показал Гена.

— Всё сходится. Одежда та самая. Родинка имеется.

Я приподнял волосы и продемонстрировал родинку.

Дело принимает интересный оборот. Тело-то моё вполне себе поживало, не пило, не курило, на работу ходило