Валерий Большаков - Позывной: «Колорад». Наш человек Василий Сталин Страница 25

– Володька!

– Здесь, командир!

– Полетишь парой.

– Парой? – нахмурился Орехов.

– Ведомым с тобой пойдет Яценюк.

Видимо, у Владимира было, что сказать, он уже и рот раскрыл, но твердый взгляд командира утихомирил старлея.

– Все понятно, – вздохнул он. – Разрешите идти и готовиться к вылету!

– Разрешаю. Марлен, летишь со мной.

– Слушаюсь! – расцвел Никитин.

– Кот!

– Понял… – проворчал Котов и окликнул: – «Хан»! Пошли…

Ибрагим рысью помчался за первым своим ведущим.

Быков прекрасно понимал нежелание пилотов брать на себя такую обузу – натаскивать младлеев, ставить их на крыло.

Но кто еще, кроме них? Кому смену-то готовить?

Понятное дело, новички скованно себя чувствуют в бою, теряются, не пользуются всеми возможностями машины, маневрируют с запозданием и не всегда «въезжают» в замыслы ведущих.

Однако ведущие не бессмертны…

А воевать надо.

– Внимательно смотри за воздухом, – давал Орехов ЦУ своему ведомому. – Чуть появятся «мессеры», немедленно предупреждай меня выходом вперед. И строго держись в боевом порядке!

Петро кивал только, напоминая китайского болванчика.

– По самолетам!

Шли на малой высоте.

По дороге на запад выдвигались небольшие колонны автомашин, пылила артиллерия – они должны были создать заслон танковому клину противника.

Шестерка снова вышла на среднюю высоту. Восточнее, у лесных посадок, завиднелись наши гаубицы.

Они вели редкий огонь по площадям.

Проплыло небольшое, дотла сожженное село – одни печи торчат.

Вчера тут усиленно рыли окопы, а сегодня видна сплошная траншея – и каски, каски, каски…

А западнее перли танки с крестами, тупорылые «Опели» тащили на прицепе пушки, граненые «Ганомаги» шуровали напрямую, полем.

– Разворачиваемся на обратный маршрут.

Никитин при энергичных маневрах отрывался от ведущего, но потом снова занимал боевой порядок.

И тут Быков допустил ошибку.

Эмоции взыграли – злость разобрала.

Немцы разъезжали, как у себя дома!

А не пора ли намекнуть, кто тут хозяин?

А что? Полный боекомплект, да плюс эрэсы под крыльями.

Отчего не «пошалить»?

– Я – «Колорад». Штурмуем колонну!

– Есть! – радостно отозвался Орехов.

Ну, этот всегда рад фрицам насолить…

Наш товарищ.

С земли суматошно забили «эрликоны» – за шестеркой сплошные зенитные разрывы.

– Прорываемся на бреющем! Зенитки подавлять только огнем пушек! Эрэсы сохранить для колонны!

Быков сделал боевой разворот и ушел к облачности.

На высоте семьсот метров убрал крен и окунулся в рваную вату облаков. Сразу отвернул вправо градусов на тридцать.

Левее, по направлению прежнего курса, летели светящиеся снаряды.

Выйдя из облаков, Григорий спикировал и помчался вдоль дороги – по трассе сплошным потоком шли танки и автомашины.

Быков снизился буквально на два-три метра от земли, прижался вплотную к колонне – спрятался за нею, как за стеной, прикрылся от зенитчиков и открыл огонь из пушек, ударил РСами.

Бреши в подвижном «щите» мехколонны возникали одна за другой – факелами вспыхивали бензовозы, разваливались грузовики, танк, заполучив в борт «эрэсину», закрутился на месте и замер.

Наружу полез экипаж – и попал под пулеметный огонь Яценюка.

Только тут Григорий оглянулся на ведущего.

За его «лавочкой» самолет Марлена не просматривался.

Да вон же он!

Никитинский «Як» летел выше и впереди, уходя на запад.

А за ним пристраивалась парочка «мессов».

– Т-твою медь…

Резко набирая высоту, Быков дал форсаж и бросился на помощь ведомому.

– «Никита»! Форсаж!

Но Марлен как будто не слышит. А «худой» уже заходит ему в хвост…

– Ах, чтоб вас всех…

Достать «Мессершмитт» из пушек на таком расстоянии не получится, уж больно далеко.

Эрэсом попробовать?

Тоже далеко, но как быть-то?

Григорий выпустил реактивный снаряд.

Распушив «лисий хвост» выхлопа, тот унесся вперед – и мимо.

– Твою медь…

Второй снаряд просвистел возле самой кабины немецкого ведомого и врезался в винт.

Взорваться не взорвался, но способности летать истребитель лишил – самолет перешел в свободное падение, и немец выпрыгнул с парашютом.

А Быков стал нагонять ведущего.

Тот уже дымные трассы протянул к «Яку», словно щупальца.

Григорий длинной очередью прострочил «мессера».

От подбитого самолета потянулся дым, он как-то просел, но все еще следовал прежним курсом.

Короткая очередь добила «худого».

И вдруг по мотору «Ла-5» ударили пули, дырявя капот. Рефлекторно Быков бросил истребитель вправо, ниже трассы.

Над кабиной пронесся «мессер».

– Твою ж медь…

Косячок, однако.

Так увлекся погоней, что не углядел справа вторую пару врага.

Они и выставили ему «двойку» за невнимательность – влепили очередь.

Мотор заработал с перебоями, скорость резко упала.

– Командир!

– Подбит. Иду на вынужденную.

А «Мессершмиттов» в небе стало побольше.

Три из них начали заходить в хвост быковской «лавочке», но их отсекла пара Орехова.

– Командир! Как ты?

– Все в порядке. Тяну к нашим.

Два «мессера» все же прорвались, «уцепились за хвост» поврежденной «лавке».

Сражаться с ними Быков никак не мог, но и легкой добычей становиться он тоже не хотел.

Оставалась одна возможность – маневрировать.

Надо было уловить то мгновенье, когда «Ме-109» откроет огонь – и резко уйти под трассу.

Тут главное – не допустить прицельного огня.

И раньше маневр не сделаешь, и запаздывать нельзя – лови момент.

Первый из «мессов» выходит на прицельную дистанцию, носом уже водит…

Быков бросил «лавку» со скольжением вниз и в сторону.

Огненная трасса прошла выше, и тут же над Григорием проскочил «худой».

Не вышло!

Немец возвращался к своим, в растянувшуюся цепочку самолетов.

Заходит на атаку второй…

«Ла-5» опять увильнул, но тут Быкову не повезло.

То ли он сам замешкался с уходом, то ли немец нажал гашетку раньше, чем надо было, а только пули дробно ударили по бронеспинке.

Самолет затрясло – снаряд отбил кусок лопасти винта.

Третьего захода «мессеры» не сделали, на них самих напали «лавочки» и «яки».

Однако Григорию лучше не стало – самолет терял высоту.

А без нее как дотянуть до своих?

Хотя нет, вон и траншея показалась.

Живем!

Мотор заглох. Только ветер гудит, обтекая планирующий самолет.

Быков покрепче вцепился в рукоятку – посадка будет «на живот».

И снова будто градины колотятся о бронеспинку.

Добить решили, гады?

Самолет вздрагивает, как живой, что-то лопается в нем, взрывается…

Земля с грохотом «напрыгнула» снизу, и Быков с маху ударился головой о приборную доску.

Очнулся он почти тотчас же. Болела голова и разбитое лицо, ломило в висках.

До слуха смутно доносился гул моторов.

– В принципе, – вяло подумал Григорий, – он правильно сделал, что не стал с парашютом выпрыгивать.

Любителей пострелять тут предостаточно…

В вышине крутились «лавки», «яки» и «мессеры».

Парочка «Фокке-Вульфов» подошла, словно сменяя «худых» – двойка «Мессершмиттов» стала пикировать.

Надо полагать, хотят его «лавочку» на земле сжечь. Хрен вам…

Отстегнув привязные ремни и лямки парашюта, Быков полез вон из кабины.

Голова, как колокол. Гудит. Все будто в тумане.

Перевалившись через борт, Григорий упал на крыло, сполз на землю, потащился прочь.

И снова вырубился.

Когда пришел в себя, в небе было пусто.

И чисто.

Зато воздух гудел и шатался от близких взрывов.

Рвались снаряды и мины, пулеметные очереди косили траву и людей.

– Поползли, – скомандовал себе Быков.

Ползти пришлось не долго, вскоре он миновал свежий бруствер и скатился в траншею.

На него оглянулся сержант с автоматом, ощерился.

– Товарищ летчик, вы откуда к нам?

– С неба, – буркнул Григорий. – Командный пункт части где?

– Пойдем, провожу.

Погон сержант не видел, а в лицо не признал.

Да оно и к лучшему, Быков к дешевой популярности никогда не стремился.

Что хорошего, когда тебя узнают в толпе?

Где еще можно затеряться человеку, побыть в одиночестве, если не среди подобных?

Нет, в «звезды» он рваться не будет. На фиг, на фиг…

В КП обнаружился командир полка.

С биноклем он стоял у амбразуры и наблюдал.

– Это на тебя охоту открыли? – спросил он.

– На меня, – буркнул Быков.

– Ничего, двоих ты сам спустил. Нормальный размен.

– Да неохота размениваться.

– Эва как…

– Вытащить самолет не поможете?

– А чего ж? Отобьем танки и подмогнем. Сядь пока, а то бледный весь, в кровище… Секундочку. Таня!

Прибежала молоденькая санитарка, осмотрелась и сразу же занялась Быковым – промыла раны на лбу, удалила кусочки стекол от разбитых летных очков и сделала укол от столбняка.

Слава богу, глаза целы…