Алексей Волков - Командорские острова Страница 25

– Горна убили! – родился было крик, но комендант нашел в себе силы твердо оборвать панику:

– Тихо! Никому не говорить!

Боль была сильной, но дух потихоньку брал верх над ставшим немощным телом. Горн сумел выпрямиться и посмотреть на обвисшую перебитую руку.

Один из адъютантов уже проворно бинтовал рану прямо поверх мундира. Только что бывшая чистой тряпка быстро напитывалась кровью.

– Не так. Так слишком видно, – проскрипел Горн.

Не хотелось, чтобы по гарнизону разнеслись слухи о его ранении. Не хватало еще, чтобы дух солдат упал из-за подобной мелочи! Начальство должно казаться неуязвимым.

Он хотел оставаться на посту до конца. Адъютанты насилу уговорили коменданта уйти хотя бы на перевязку. Полковник запахнулся поплотнее в плащ и твердой походкой направился к ближайшему дому. Со стороны и не скажешь, что тело терзает боль. Разве что два офицера идут рядом в полной готовности поддержать да в ту же сторону спешит лучший лекарь гарнизона.

Но мало ли кто и зачем спешит на войне!

– Вам повезло, господин комендант, – спустя пять минут бормотал лекарь, осматривая рану. – Кость едва задета. Пуля прошила руку насквозь. Пройди она чуть в стороне, и был бы перелом. Надо быть осторожнее, господин комендант. Ваша жизнь принадлежит всем. И так столько доблестных воинов выбыли сегодня из строя!.. Пули какие-то странные. Не круглые, как должны быть, а конические. Но скажите, разве могут быть на свете такие дальнобойные ружья?

– Выходит, могут, – вымолвил Горн. – Но запомните, Свен, из ружья можно убить человека. А вот крепости при помощи одних только ружей не взять. Тут артиллерия нужна.

В подтверждение его слов снаружи загрохотали разрывы. Их было так много, что ухо отказывалось выделять каждый в отдельности и воспринимало их как один непрерывный гром.

Из узкого окошка вылетело дорогое стекло.

– Что это? – Лекарь оторопело посмотрел на полковника, а затем – на порезанную осколком руку.

Горн уже сорвался с места и устремился на улицу.

Первое, что увидел полковник снаружи, был пролетевший над головой, оставляющий за собой дымный след снаряд. Другой такой же, непонятный и дымящийся, ударил в черепицу одного из домов. Взрыв раскроил крышу. Куски ее полетели в стороны. Где-то послышался крик ужаса и боли.

– Дьявол! – выругался полковник.

Он поневоле ожидал худшего, однако бастионы с виду почти не пострадали. Лишь вдалеке было видно разбитое орудие. Да тут и там валялись трупы. Зато в городе продолжало все рваться и греметь и где-то уже поднимался в воздух дым первого пожара.

Московиты вдалеке вновь возились у своих решеток. Залегшие стрелки продолжали стрелять, хотя уже гораздо спокойнее. Но после всех взрывов на ружейные пули большинство защитников не обращали внимания.

Теперь артиллеристы вновь вернулись к орудиям. Раздались первые выстрелы. В ответ решетки окутались дымом и оттуда к городу вновь вылетела очередная партия снарядов.

Некоторые из них не смогли долететь до цели, в злобе своей лишь вздыбив снег перед бастионами. Другие перелетели стены и обрушились на дома и улицы. Лишь небольшая часть взорвалась среди защитников. Разрушить укрепления снаряды русских явно не могли. Зато от них хватало других бед.

Но шведские артиллеристы тоже показали свое мастерство. Пара наиболее метко пущенных бомб упала неподалеку от одной из решеток, и было видно, как несколько человек повалились в снег.

Русские дали еще один залп, после чего спокойно потащили свои странные орудия прочь.

Первую дуэль можно было считать выигранной. Так и было объявлено во всеуслышание разосланными комендантом офицерами. Только почему-то никого это не радовало.

Ладно, сегодня московиты почему-то отошли. А если они устроят правильные укрепления и займутся обстрелом вновь? Чем тогда закончится огненная перебранка?

Полковник словно слышал, как в уцелевших домах жители начинают робко спрашивать друг друга:

– Может, лучше сдаться?

Государства сменяют друг друга, но имущество остается. А будешь сопротивляться – потеряешь не только нажитое, но и саму жизнь.

Стоит ли игра свеч?

14. Твердыня

Кабанов прекрасно понимал: использованные в первый день средства не годятся для взятия первоклассной крепости. Все это больше воздействует на психику защитников, чем на оборону. Вот только именно от духа осажденных и зависит стойкость крепостных сооружений.

Преодолеть под обстрелом голое заснеженное поле – это сколько же людей поляжет! Да еще потом карабкаться на стены…

Пусть оружие у шведов менее совершенное, оно убивает ничуть не хуже, чем штуцера и револьверные ружья. А уж картечь…

Нет, штурм – последнее средство. Главное – лишить гарнизон веры в свои силы. А там, может, удастся заставить шведов выбросить белый флаг без напрасных потерь со своей стороны.

А уж сколько погибнет врагов – никакой разницы. Гуманизм тут ни при чем. Война – жестокая по определению штука. Пока идет бой, чужие – не люди, а только мишени. Любая жалость к ним – это безжалостность к своим. Аксиома, которую любой военный усваивает в первом же бою. Если не раньше.

Кабанов просто выполнял определенную работу. По возможности – как можно эффективнее, с минимальными издержками.

Совсем без потерь не обошлось. Но для боя они были небольшими. Ставший уже далеким штурм Азова обошелся на несколько порядков дороже. А уж первое «невзятие» турецкой твердыни – и вовсе. Да и сражение у Риги шло отнюдь не в одни ворота. Тут же – сущие мелочи. Не бывает так, чтобы вообще никого не задело.

Сами солдаты относились к гибели товарищей достаточно спокойно. Люди умирали просто так, безо всякого боя, от обычных болезней и тягот. От пули или осколка даже не столь обидно.

Сознание людей было религиозным. Вера – крепка. Что такое смерть? Всего лишь переход от краткой земной жизни к вечной небесной. Значит, никакой смерти и нет.

Грустно от разлуки. Больно от раскаяния, что не все дал при этой жизни ушедшему в долгий путь человеку. Но Царствие Небесное всем, кто положил живот свой на поле брани за Веру, Царя и Отечество! И вечная им память!

Первый день осады прошел. Войска отошли в лагерь. Лишь казаки продолжали бдительно наблюдать за происходящим в городе. Командор еще до наступления темноты выехал прочь. Прибалтийское бездорожье сильно мешало планам. Дело ведь не только в том, чтобы подойти к нужной крепости. Требуется продовольствие для людей и корм для коней, боеприпасы и многое другое. Например, не слишком отдаленное место для организации шведам еще кое-каких сюрпризов. Раз уж Рига далеко.

Тоже не смертельно для крепости. Зато, наверное, впечатляюще для местного отсталого населения. Любое оружие должно быть максимально испытано в полевых условиях.

Совещаний Горн не любил и не признавал. Пусть каждый отвечает перед Богом и королем за свой участок. А он, комендант, в ответе сразу за все. Так зачем лишние разговоры?

Еще меньше его интересовало мнение простых солдат. И уж вообще не затрагивали чувства и мысли горожан. Их дело – трудиться и торговать да пополнять налогами королевскую казну. При осаде же, как сейчас, выставлять положенное ополчение. Прочее – не их забота.

В данный момент полковник был верен себе. Он обошел город, выслушал доклады подчиненных, но выводы из них предпочел делать сам.

Разрушения в городе оказались намного меньше, чем представлялось поначалу. Многие дома пострадали. Взрывами снесло черепицу, вскрыло крыши, кое-где даже пробило стены. И тем не менее не рухнуло ни одно строение. Видно, обрушившиеся на город ракеты были не так сильны, как представлялось под обстрелом.

Укрепления вообще были почти не повреждены. Ничего серьезного, что нельзя было бы восстановить в ближайшее время. Несколько разбитых и поврежденных орудий можно не принимать в расчет. Московитам потребуется минимум месяц, чтобы пробить в стенах хоть одну брешь. А за месяц может случиться многое.

Гораздо хуже были людские потери. Без малого полторы сотни защитников выбыли из строя убитыми и ранеными. Да еще горожане…

До этого дня Горн скептически выслушивал россказни беглецов из-под Риги о всесокрушающих дальнобойных ружьях русских, но теперь вынужден был отнестись к этому иначе. Пусть многие пострадали при взрывах, но все равно число сраженных пулями было достаточно велико. Похоже, им действительно помогает сам дьявол. Или же Бог по каким-то причинам отвернулся от своих верных сыновей.

Или речь идет всего лишь о ниспосланном свыше испытании?

Ныла простреленная рука. Полковник старался прогнать боль прочь, думать только о деле.

Осадной артиллерии у противника с собой пока нет. Подвоз ее требует времени. Судя по времени появления и расстояниям, московиты шли без тяжестей. Другой их отряд, тот, что подошел со стороны границы, тоже не имеет при себе ни тяжелых пушек, ни мощных мортир. Недаром так и держится по ту сторону реки. Следовательно, завтра крепость ждет то же самое. Комбинированный обстрел стрелков и ракетами.