Староград - Артем Рудик Страница 25

По иронии судьбы, во время войны, благодаря своим навыкам инженерных расчётов и безупречному знанию геометрии, я стал командиром стационарной артиллерийской установки, да и после продолжил нести свою службу в городском гарнизоне, а соответственно, оказался одним из тех, кому было предначертано сделать несколько разрушительных выстрелов прямо по основанию башни. Впрочем, если не я, то кто?

Однако спешка, с которой происходило развёртывание, и количество сторонней суматохи, со стороны огромного количества сопровождающих нас частей, да и вообще наличие сопровождающих, очень настораживало. Стоило нам только развернуться и кое-как провести первые расчёты, как тут же на место прибыл и сам Салем, на пару с Соколовым, оба находились в крайне весёлом расположении духа. Генерал обыденно курил и с удовольствием наблюдал за нашей спешной подготовкой.

В то же время комендант встал прямо рядом с орудиями, достал военный бинокль и затаился, словно был в ожидании шоу. Тем временем неподалёку щеголеватого вида работники ставили стол на двух человек, разливали вино и приносили закуски. Если бы я не знал Салема как правителя сурового и прагматичного, но искренне переживающего за вверенную ему страну, я бы решил, что предо мной стоит диктатор — самодур, который внезапно взялся исполнять очередную свою идиотскую прихоть.

Будучи в полной растерянности касательно происходящего, я решил спросить у него напрямую:

— Комендант, не могли бы вы объяснить мне, что здесь происходит, разве это не рядовой снос?

Голосом, полным восторга, Салем ответил:

— Сегодня, капитан, счастливый день, ибо когда вы ещё сможете пристрелить сразу трёх зайцев одновременно?

— Простите?

— Сегодня мы наконец избавимся от одного из главных бунтовщиков во всей Ронии! По данным моей разведки, некто Виктор Меласки сейчас находится прямо на самой вершине этой телебашни. Там же заседает какая-то маргинальная секта, вместе со своим пророком и самопровозглашённым божеством. Уж не знаю, решил ли лидер повстанцев удариться в религию, но мне уж очень интересно посмотреть, как его бог ему поможет, когда он полетит вместе с тоннами бетона с такой высоты. Да и эта дурацкая башня мне никогда особенно не нравилась... Будет здорово наконец её снести.

— А вы уверены, что стоит поступать ТАК радикально? Просто в такой спешке сложно просчитать всё так, чтобы снос подобного рода прошёл без проблем... Я имею в виду то, что этот бунтарь даже может не погибнуть там. Ибо, если мы будем обстреливать верхушку... учитывая заряд наших фугасов... в общем, это очень рискованно, в том числе и для жилых кварталов неподалёку. Не проще ли взять здание штурмом спецвойск или поджечь его и выкурить оттуда всех, кто сможет выбраться?

— Это всё тоже не быстро, тем более стрельба подобного рода покажет всю силу нашего оружия. А ещё я хочу, чтобы вы стреляли прямо по центру башни, к чёрту сопутствующий ущерб, она должна упасть и не дать и шанса выжить всем этим фанатикам. Меласки на удивление часто избегал правосудия, теперь же он более не будет проблемой для протектората. Ибо проблемы, мой друг, нужно решать кардинально и вырубать их под корень, не считаясь с возможными последствиями.

Слова настоящего мужчины.

— Слушаюсь, пан Салем, тогда я прикажу зарядить бетонобойные и буду целиться прямо в центр!

— Вольно, капитан, не стоит этого чинопочитания, вы всё-таки далеко не последний офицер Протектората, и мы с вами вполне можем общаться на равных. Как закончите со стрельбой, присоединяйтесь к нам, выпьем и отпразднуем кончину очередного врага нашей славной нации.

— Спасибо, пан комендант! И да, пока вы не ушли, возьмите наушники себе и пану Соколову, чтобы не оглохнуть! — с этими словами я взял из ящика со снаряжением две пары «ушей» и передал их Салему, тот кивнул, развернулся и направился в сторону генерала.

Когда все наконец были на позициях, наступил решающий момент. В воздухе повисла гробовая тишина, сквозь которую прорывалось лишь пение птиц где-то вдалеке. Я крепко сжал в руке ручку спускового рычага гаубицы, моё сердце бешено билось, ибо я понимал, что творю историю, не только ради себя и своего немного странного желания уничтожить своё же творение, а для всей своей страны.

Ибо наш славный протекторат сегодня избавится от нескольких отродий, что пытаются помешать ему вернуться из пепла войны и стать чем-то лучшим, чем старая Рония — продажная и до ужаса лживая. Символом чего и были мои строения, отождествлявшиеся с самыми порочными ронийскими людьми: коммерсантами, судьями, журналистами и чиновниками.

Пускай же теперь «Атлант» станет могилой того государства.

— Батарея, огонь! — скомандовал я громогласно, в тот же миг дёрнув за рычаг.

Орудие послушно извергло из себя шестикилограммовый снаряд, издав громогласный рык и сразу же откатившись назад. Поочерёдно остальные пушки также выстрелили по многострадальной башне, и каждый снаряд достиг своей цели, разорвавшись примерно во втором секторе постройки, то есть почти по центру от её общей высоты.

Эффект был моментальным. Слегка покачнувшись, верхняя часть здания начала «осыпаться» вниз, разрушая саму себя об всё ещё твёрдо стоящую на земле нижнюю. Несколько мгновений спустя наклон отделённой части стал превалировать над массой, и вот она уже падала на левый бок.

Даже издалека было видно, какой ад творится в «гнезде», ибо некоторые люди во время падения были просто выброшены из «Атланта», пробив собой стекло и полетев вниз. Мне даже жаль, что такого рода казнь была не столь публичной и не транслировалась по каналам всех цивилизованных стран, быть может, это остепенило бы даже самых буйных борцов с законным правительством, в том числе и заграничных шавок.

Вскоре наступил красивый финал, и верхние сектора наконец ударились об землю, рассыпавшись в тысяче различных обломков. Думаю, что снос прошёл успешно, оставив целым только небольшой участок, высотой с семиэтажку, что скромно возвышался над землёй убогим обрубком. Взрыв явно был слышен во всём Старограде, заставив сжаться нутро каждого горожанина, думающего о том, что кошмар артобстрелов наконец прошёл.

С моего сердца наконец упал камень — этот взрыв был моим лучшим творением за все эти годы. Да что там за годы, возможно, и за всю мою жизнь. Ибо он похоронил не только кучку отребья, но и целую эпоху в истории моей любимой страны. Эпоху, которую действительно