Анатолий Матвиенко - Танки генерала Брусилова Страница 27

– Первый, пуск! Второй, пуск! Убрать перископ! Срочное погружение на девяносто футов! Отбой торпедной атаки!

Субмарина опускает нос вперед и ныряет на глубину, где ее пытается удержать и уравнять на горизонтали боцман. Закрываются люки торпедных аппаратов во избежание повреждений от давления воды. Две неиспользованные торпеды ждут своего часа, а в недра двух опустевших труб, продутых сжатым воздухом, со стеллажей срочно опускаются две новые смертоносные сигары.

Капитан, не сводя глаз с секундомера, замер в ожидании взрыва… И с этого мига события пошли совсем не так, как описано в наставлениях Морского кадетского корпуса.

– Торпеда по левому борту, идет на нас, вашбродь! – непозволительно громко доложил акустик.

– Полный вперед, погружение на сто двадцать, – тотчас отреагировал капитан, рискуя ударить корабль о каменистое дно.

Скоро шум торпедных винтов стал слышен безо всяких слуховых устройств, мелькнул над рубкой и исчез. Через пару минут справа вдалеке раздался взрыв.

– Всплытие на перископную! Вы что-нибудь поняли, мичман?

– Только то, что мы промазали, а «Окунь» – нет. Однако в толк взять не могу – кто в нас стрелял?

– Боюсь, мы сами. Бывает, контакт на гироскопе замкнется, торпеда не прямо летит, а начинает круг нарезать. Глубину тоже не держит, потому я приказал нырнуть.

С оптимизмом, присущим юности, старпом с надеждой спросил:

– Может, на втором каком круге она в транспорт попала?

– Не думаю, далеко слишком. Или «Окунь» выстрелил, или в «Окуня».

Тем временем «Мако» вырвалась на поверхность, чуть показав рубку из волн, и успокоилась под самой поверхностью.

– Средний вперед, поднять перископ. Глядите, мичман, на последнюю парочку успеваем, как на именины. Лево руля, носовые, товсь!

А буквально через десять секунд после пуска торпед акустик забил тревогу – быстро приближаются винты миноносца.

– Малый вперед, погружение на девяносто футов. Будем надеяться, господа, что японца сюда случайно занесло. Наш залп они никак засечь не могли.

Парогазовая торпеда, хоть и движется в саженях двух под водой, оставляет заметный пузырчатый след. Но рассмотреть его на таком волнении можно разве что чудом.

Истекали секунды. Акустик снял прибор, чтобы не оглушило. И действительно, грохнуло знатно. Сто двадцать фунтов пироксилина, пущенные внутри стальной сигары с расстояния в три кабельтовых, изрядно тряхнули воду. С злой ухмылкой Дудкин представил, что сейчас ощутил на эсминце коллега нашего слухача, если в секунду взрыва он внимательно слушал море. Теперь уползающую на глубину «Мако» он точно не засечет.

Эхо глубинных бомб приложилось по корпусу, но по-божески. Ни место, ни глубину на эсминце не угадали. За полчаса на тихом двухузловом ходе субмарина незаметно отдалилась на милю и всплыла под перископ.

Последний транспорт улепетывал на восток, к порту. На месте атаки лежит на борту подранок, которому, скорее всего, добивающий выстрел не понадобится. Эсминец, выбросив достаточное количество бомб, чтобы рапортовать о потоплении подлодки, двинулся к транспорту, явно намереваясь кого-то подобрать на борт. Суровая правда жизни: на сухогрузах количество спасательных средств рассчитано на экипаж, десанту надлежит искупаться в зимнем Желтом море.

– Есть старая истина, господа. Нельзя оказывать помощь людям с торпедированного судна, иначе сам попадешь под удар. Предлагаю напомнить это нашим японским гостям. Средний вперед! Опустить перископ.

В последний момент вахтенные на эсминце заметили торпедный след, потому что в место погружения «Мако» снаряды ударили с изумительной точностью. Но боевой корабль с места быстро не стронуть и с пути пузырькового пунктира не убрать. Лодку дважды тряхнуло от фугасов, затем докатился гром торпедного попадания.

– Осмотреться в отсеках! Доложить о повреждениях.

Лопнуло несколько электролампочек да обнаружилась мелкая течь в кормовом отсеке – мелочи.

– Будем искушать судьбу? Две цели за один поход! – У мичмана натурально светились глаза в полумраке центрального поста.

– Конечно. В носу восемь торпед. Что, в Порт-Артур их везти? Средний вперед!

И «Мако» на четырех узлах двинулась за конвоем. Понятно, что под водой транспорты не догнать. Всплыв и дав полный ход на тринклерах и электромоторах, субмарина разгонится узлов до семнадцати. Но есть куда более спокойные способы самоубийства, чем гонки в присутствии эсминцев. Поэтому главная надежда на рогатый подарок, оставленный «Скатом». Тогда конвой окажется в ловушке. Впереди мины, сзади подлодка, экипаж которой не растерял охотничий запал.

Через час акустик доложил об удаленном взрыве прямо по курсу, затем минут через сорок о винтах эсминца.

– Малый вперед. Поднять перископ!

– Рискуем, Василий Федотович.

– Не трусьте, мичман. Темнеет. Не верю, что у них на вахте особо глазастый Финист Ясный Сокол.

В перекрестии прицела, поминутно захлестываемом волнами, показался крейсер с дифферентом на корму и явно потерявший ход. Миноносец двигался навстречу.

– Убрать перископ. Погружение на сто футов. Малый вперед.

– Пропустим его над собой, ваше благородие, потом добьем крейсера?

– Отставить. Пока на борту транспортов войска, они ценнее броненосца. Унесем ноги – навестим крейсер.

– Миноносец приближается! – воскликнул акустик. Можно сказать, крикнул. Только под водой кричат очень тихо. Даже под глубинными бомбами поминают лихо вполголоса, и не потому что враг услышит, – привычка.

– Стоп, машина! Тишина в отсеках! Боцман, следи за глубиной.

Черная лодка безмолвно скользит в темной воде, погашая и без того малую скорость. Боцман, управляющий с центрального поста рулями глубины, сейчас главная фигура. В движении корабль слушается рулей, потеряв ход, начинает погружаться или всплывать. Лучше медленно лечь на дно, благо здесь неглубоко. Очень тонкий маневр. Субмарина в момент касания грунта не должна иметь хода, иначе ей грозит удар о камни, останки затонувших судов или еще какие донные сюрпризы. Ежели она погружается слишком быстро, можно выдавить часть воды из уравнительной систерны. Но бурление – это тоже звук, а японские акустики не спят. Наконец известны случаи, когда лодка со дна не могла всплыть, продув емкости. У маленьких старых субмарин был сбрасываемый балласт, у восьмисоттонного крейсера подобных устройств не бывает.

Примерно такие мысли проносились у офицеров и унтеров в центральном посту, когда звуки винтов миноносца пробились через толщу воды безо всякого акустического прибора, нависли над рубкой и скрылись за кормой. Командир сдавил секундомер, ожидая самого скверного звука после прохода надводного корабля – канонады от рвущихся глубинных бомб. Пронесло.

– Малый вперед. Держать глубину восемьдесят футов.

– Василий Федотович, крейсер до мин не добрался. Видать, «Окунь» его приложил?

– Я тоже голову ломаю. Не должен был Арсентьев по нему бить. Боюсь худшего – лодку обнаружили, и они пустили торпеды в того, куда дотянуться могли. Но и в колокол звонить не будем. Могут не те уши услышать.

Сгрудившиеся у минного заграждения транспорты зажгли огни. В военное время так не принято, дабы не облегчать жизнь экипажам субмарин. Но здесь выбора нет – в толкотище да в темноте не мудрено въехать форштевнем в борт соседа или самому подставиться. Меж сухогрузами и директорией в открытое море сновали два миноносца.

– Близко подойти не дадут. Потому пустим торпеды из-под воды с максимальной дистанции.

Офицеры слыхали, что успеха в атаке без перископа впервые добился капитан-лейтенант Ланге, который ныне адмирал, во времена русско-турецкой войны. Но то были совсем другие времена, враг не имел акустических постов. Ныряешь – и убегай куда хочешь. Пусть следы торпед ночью не видны, шумы их винтов на эсминцах засекут всенепременно. И начнется охота. Но не отступать же, подобравшись к цели на полторы мили!

– Рулевой, курс держать ровно! Лодка увалится – на берег спишу!

Трудно поверить, но из уст Дудкина прозвучала страшная угроза. Служить под водой трудно и опасно, однако по доброй воле никто с «Мако» уходить не спешил.

Убедившись, что субмарина точно направилась к скопищу транспортов, командир скомандовал погружение и «товсь» носовым. Будто свирепая акула, имя которой носит корабль, раскрыла полную зубов страшную пасть, приближаясь к беспечно плавающей жертве.

Под водой нет указателей. Нет иллюминаторов, чтобы выглянуть наружу, а и были бы они – вокруг сплошная чернота. Не изобрели прибора, видящего сквозь толщу вод[8]. Поэтому определить положение можно, лишь выдерживая скорость, курс и не сводя глаз с секундомера, отсчитывающего остаток времени до приближения на дистанцию выстрела.

– Отставить. Там окончательно стемнело. Всплытие на перископную. Поднять перископ.