Пилюля (СИ) - Алексеев Александр Страница 27

Поднимаются Луиджи и Тамара и поют вместе со мной, подняв согнутую в прощальном жесте руку со сжатым кулаком. Апсолон открывает крышку пианино и подхватывает простую мелодию.

Эпичненько так получилось. Тьфу, блин. Нахватался у художников.

Все, возбуждённо переговариваясь, усаживаются за стол.

– Я бы стал режиссёром, но сценарий не потяну. Тут нужен писатель с именем… Может, Вы, Анатолий наумович, – обращается Апсолон к Рыбакову.

– Ну, что Вы. Какое у меня имя… Мне в этом году "Водителей" нужно дописать.

Спор притухает. Переключаемся на обсуждение сценария детского фильма. Рыбаков и Граник, записав то, что нужно, раскланиваются. Мы с Алексеем тоже собрались, Апсолон дал свои координаты…

– А вот, и писатель, – говорит Тамара, узрев во входящем Бориса Полевого, начав энергично махать рукой над головой, пока писатель не сменил траекторию движения на правильную.

– Борис Николаевич Полевой, – представляется, улыбаясь, писатель.

Представляемся. Апсолон заходит издалека. Спрашивает про итальянский плакат к фильму "Повесть о настоящем человеке", интересуется планами.

– Вот. Дописал "Золото". Там мужчина и женщина по немецким тылам несут золото, которое наши не успели вывести в сорок первом. Мужчина погибает. "Репей"… такое прозвище у девушки, сотни километров идёт по немецким тылам. Встречает разных людей, пока не переходит линию фронта. – тут бодрый писатель несколько скисает, – фондов на съемку в этом году – нет. А я уже собирался сценарий писать…

– У нас есть идея для повести и сценария… – слышим мы с Алексеем, двигаясь к двери.

– Намертво вцепятся, – говорит, ещё раз глянув на оставленную кампанию, художник.

Подхожу к комнате. Поют голубчики. Только вошёл, как Колобок, гремя шахматами умчался к соседям.

Где-то я это уже видел. А эта-то до завтра не утерпела…

Периодически прислушиваясь в течение недели к реакциям своего организма, заметил, что при появлении симпатичных девушек – пульс учащается, мысли путаются. А при улыбке Пилюли сердце вообще начинает удары пропускать. Решил для себя – секс только для здоровья. Поэтому невозмутимо без матюгов отреагировал на пилюлины раздевания.

Она, по-семейному спокойно без стеснения разделась, закрыла дверь на крючок, достала из пальто традиционную мандаринку, почистила, и протянула мне половинку, настороженно глядя мне в глаза. Я,молча, взял дар кавказских гор. Прожёвывая, стянул матрасы на пол, наблюдая как обнажённая подруга якобы случайно поправляет бельё на матрасах принимая весьма пикантные позы. В башке застучало, дыхание спёрло – а ведь мы ещё не начали…

Надеясь на быстрый перепихон, я был неправ. Не, Я БЫЛ ОЧЕНЬ НЕПРАВ. Она, ненавязчиво, заставила меня сделать всё как надо. И прелюдия с поглаживаниями и поцелуями везде-везде. И нежный шёпот на ушко, и закатывание глаз, и облизывание губ… Классика жанра.

Свернул чистый платок в трубочку. Дал ей для усиления звукоизоляции. Поразмыслив о психическом здоровье окружающих – добавил подушку. Всё прошло – штатно. Два раза. На просьбу поскакать ответил мягким, но решительным отказом. Плавали-знаем. Барабанные перепонки у тёти Клавы не железные…

В этот раз обошлось без танцев, но наволочку на подушке прорвала. Пантера, блин.

Она, поглаживая мой лоб пальчиком, сказала, что Васечка собрался в лётное училище. Хочет в космос слетать. Верю ли я, что получится?

– У Василия может и получится. Он упорный. Но, первым не будет. Почему-почему. Рожей не вышел. Тут улыбка нужна, ну, вот как у тебя. Чтобы всем нравилась. А ещё мы будем телевизионные спутники на орбиты запускать. И Луноход на Луну.

Поняв, что малька перестарался в описании будущего, посмотрел на подругу. Она плакала от счастья.

Перед сном потренькал апсолоновскую "По долинам и по взгорьям", а ночью приснилось…[17]

Глава 9

"Яркое, красочное зрелище хоккейного поединка – это всегда праздник. Праздник чувства и красоты. Праздник юности и спорта. И, мне всегда кажется, что люди, сидящие на трибунах, чуть-чуть по-хорошему завидуют нам, хоккеистам. И им, видимо, тоже хочется попробовать свои силы."

29 января 1950 года.

Утром на футбольной разминке Колобок произнёс заранее подготовленную "импровизированную речь". Смысл посыла: выполнять его указания и не ссать. Собрал премиальные баблосики в потрёпанный кошелёк взятый напрокат у тёти Клавы. В 11–00 команда с кучкой болельщиков начала выдвижение на юг. Художники несли фанерное табло с заголовком Асы Пикассо – Нижние. Пилюля несла аптечку и листочки с цифрами до 9.

Может и больше нам набьют? Да и хрен с ним. Лишь бы травму не получить.

Мороз щипал щёки. Гудящий народ шёл попрыгивая и поёживаясь. На перекрёстке встретили провожатых от "нижних". Ну, блин, не будем на людей смотреть и не будем себя показывать. Ибо – трезвые.

На футбольный матч собралось много народа. Проёмы заводских ворот и окна недостроенного цеха были забиты людьми. Наши девушки-художницы пожаловались на зажимания местных. Капитан "Нижних", старшОй которого "держал" улицу после отсидки, громко пообещал глаз на жопу натянуть любому, кто тронет девушек. Пришли будущие звёзды. Яшин в уменьшенных воротах смотрелся гиганским чёрным пауком. Соколов забавлял зрителей чеканкой. Стрельцова не было. Он, оказывается, показался слишком мелким на фоне остальных, хотя и тренировался уже пару лет с юношами "Фрезера". Вместо него пришёл тоже юный, но уже высокий Валентин Бубукин которого я помнил быстрым нападающим с сильнейшим ударом.

Хрен редьки не слаще. Пацанёнка Стрельца можно было за счёт опыта и массы остановить. А с Бубукой – как карта ляжет. Играем семь на семь. Шесть полевых и вратарь-гоняла. Два тайма по тридцать минут. Замены неограниченны. Судья за честную игру получит при согласии обеих команд десятку на трехлитровку пива или на кэгэ обрезков свинины, если не пьёт. Ну, начинаем…

Наши и "нижние" незвёздные живчики лишь первые секунды придерживались тренерской установки, а не привычного "бей-беги". Поэтому первый тайм наполовину состоял из беготни и толкотни. Зато, когда мяч получали мастера, получались порой маленькие футбольные шедевры. Вот, Соколов, накрутив двоих в центре поля, даёт пас Бубуке на выход. Абрамян догнать не может. Я разбегаюсь и, как шар в боулинге, лечу форварду под ноги, скользя по притоптанному снегу. Надеюсь, что отпрыгнет. Хрена. Сшибаю на фиг. Страйк. Долгие споры с судьёй. Мяч на точке. Соколов с улыбочкой укладывает в уголок. 0:1. Болельщики "нижних" свистят и улюлюкают.

Наши сменные "живчики" меняются каждые пять минут. За этим следит Пилюля зорко глядя на доверенные мной часы. Против Васи играет персонально Дылда. Так его кличут местные. Наши сменные живчики, как заводные бегают за Соколовым и Бубукиным, мешая принять и отдать мяч. Постоянно стычки, крики. "А чего он куётся?", "На головку подай", "Пыром не бить – мячик новый".

Абрамян вводит от ворот мяч запуленный Бубукой "в молоко". Разбегается метров на десять, (Болельщики прозорливо орут "Разбег на рубль") Но, поскользнувшись в последний момент, выбивает мяч чужому. Тот не ждал подарка. Пока остановил, пока посмотрел – я подлетел и вынес мяч к чужим воротам. Диагональ "нижних" перехватывает Колобок. И тут нашего диспетчера сшибают у нарисованного краской центра. Звучит свисток судьи. Штрафной. Колобок, заметив, что Яшин что-то говорит защитнику и не смотрит на мяч, бьёт без разбега. Кручёный мяч ядром летит в сторону ворот. Лёва дёрнулся, и почти достал. Но, почти – не считается. 1:1. Слышно как Пилюля кричит: "Васечка-молодец".