Андрей Дай - Столица для Поводыря Страница 28

И даже простое неудовольствие с элементарным увольнением со службы могло повлечь за собой прямо-таки фатальные последствия для моих планов. Со мной попросту никто не стал бы иметь дело. Так что, как говаривали те самые, мадагаскарские пингвины – улыбаемся и машем!

К чаю подали простецкое овсяное печенье. Государь не удержался от комментария:

— Отведайте новомодное английское блюдо из овса, господа.

— Ха, — воскликнул Николай. — А мы-то им коней кормим.

— С тех пор, — царь слегка поморщился. Даже упоминание о неудачной Крымской войне, было ему неприятно. — Как продажи хлеба пошли через Голландию и Пруссию, на Острове стали кушать всякую ерунду.

Я не удержался – улыбнулся. Нелюбовь к заклятым друзьям из-за моря – еще один привет из моего времени.

— Так что там с заокеанскими ружьями? — гнул свое герцог.

— Потерпи немного, Георг, — Александр Охотник, нечаянно ставший Освободителем, искусно подогревал интерес гостей. — Сейчас доложат, и пойдем, посмотрим на это чудо.

Кузьму Ивановича Вышинского Герочка сразу опознал. Чин у этого человека был невелик – всего-то коллежский секретарь, а вот место вполне в столице значимое. Одно время Вышинский был государевым стременным – по сути, главным конюхом царской конюшни. А теперь числился биксеншпаннером – ответственным за заряжание оружия для участников царской охоты. Учитывая опасения за собственную безопасность и фанатичную любовь императора к этой забаве – не последнее лицо при дворе. Кому попало в руки ружье для российского самодержца не доверили бы.

Биксеншпаннер явился только чтоб доложить – повеление исполнено. Американские ружья и запас зарядов к ним готов. Какой уж тут чай с печенюшками! Всю честную компанию, словно ураганом на улицу вынесло. Когда и как теплый полушубок на плечах оказался – и не вспомню теперь.

— Хороша игрушка, — поглаживая цевье, воскликнул Орлов. — Механика хитрая, и исполнено по-доброму. Сюда вот трубка с зарядами всовывается. Этот крюк нужно дернуть, а после и курок взвести…

Оружейник сноровисто вскинул американскую винтовку, и один за другим, выпалил все семь патронов в установленные шагах в тридцати соломенные чучела. Упругий боковой ветер послушно оттаскивал тяжелые, остро пахнущие клочья порохового дыма.

— Однако! — потер шею герцог. — Впечатляюще!

— Только зарядов на этот бешенный самострел не напасешься, — покачал головой князь. — Но вынужден признать. Для кавалерии этот вид оружия мог бы быть весьма полезен.

— Капризная она, — передавая ружье Вышинскому, поморщился Орлов. — Тонкая механика. И трубка эта, в прикладе. Чуть что – соринка попадет, и пульки на перекос идут. Вот у ружья Генри и то надежнее выполнено.

— И патроны, что у Спенсера, что у Генри – не ахти, — не удержался я. — Боек по краешку должен бить. И гильзы второй раз уже не зарядить. Центральное расположение капсюля было бы куда как удобнее и практичнее.

— Патроны?! — непонятно от чего вспыхнул вдруг Александр. — Под центральный боек?!

— Ваше императорское величество! — вдруг гаркнул неслышно за грохотом выстрелов подбежавший егерь. — Лосиную лежку под Дивенском сыскали!

— Лосиную! — выпучивая глаза, совсем уже заорал царь. — Какую, к хренам собачьим, лосиную?! Лерхе! Марш за мной! Патрон ему надобен центрального боя!

Император впереди, потом я, и Георг с Николаем, как конвой – сзади, пробежали анфиладу залов, увешанную знаменами полукруглую галерею, и ворвались, наконец, в кабинет. Александр тут же уселся за огромный, с аккуратно разложенными стопками каких-то документов, стол, и потянулся за коробкой с папиросами. Взмахом руки разрешил присаживаться и мне, но я благоразумно дождался момента, когда два других охотника на бедного губернатора устроятся. Потом только рухнул на мягкий стул.

— Когда?! Георг? — раздраженно задал парадоксальный вопрос венценосный прокурор. — Семь лет назад? Или восемь? Игнатьев, когда из Лондона был выслан?

— В 1857 году, — блеснул памятью Мекленбург-Стрелицкий. — Осенью.

— Значит семь! Семь лет назад наш военный агент в Англии, Николай Павлович Игнатьев по рассеянности положил в карман их новейшую разработку. Цельнометаллический винтовочный заряд с капсюлем центрального боя. Скандал вышел… неприятный. Однако же, нам впервые попал этот ваш патрон. И еще с Николаем Онуфриевичем Сухозанетом, а потом и с Дмитрием Алексеевичем Милютиным, мы все спор ведем – стоит ли подобно американским и английским армиям, принять патронные ружья, или подобно прусским и австрийским – шпилечно-капсюльные…

Александр прикурил, наконец, свою папиросу, и сквозь дым уставился на меня.

— И тут появляетесь вы, сударь, — царь нервно дернул кистью, и хрупкая бумага не выдержала, порвалась. Горящий табак рухнул на бумаги, но вместо того, чтоб смахнуть сор в пепельницу, император, в ярости попросту прихлопнул уголек ладонью. И вскричал:

— Являетесь невесть откуда со своим мнением! Картинки свои рисуете. И все-то у вас ладно получается! Смотришь, ученых мнения слушаешь, и мыслишь – что это мы семь! Вы слышите?! Семь лет! Спорим, разные варианты рассматриваем! Когда – вот оно. Так и должно быть! Вот как нужно! И если закрыть глаза…

Царь и правда прикрыл на миг глаза ладонью.

— Так должны мы вас милостью своей наградить. Но вот ежели взглянуть на вас, господин Лерхе, так что же мы видим? Гражданского чиновника невеликих лет, коий хлопотами заслуженного отца и чин и место получил. Так откуда это в вас?

У меня живот свело. Я вдруг со всей отчетливостью понял, что все разложенные на обширном столе документы каким-то образом касаются меня. И что нашелся кто-то потрудившийся собрать обо мне сведения, свести их в единую систему и озадачиться вопросом – откуда это все в обычном, среднем господине, никак прежде себя не проявлявшем. И что, вся эта «охота» – заранее хорошо спланированная и организованная акция. И не удивлюсь, если где-то в переходах немаленького дворца ждут своего часа десяток крепких мужчин – сотрудников Третьего отделения. Я почувствовал, как горячи налившиеся кровью уши, и как холодны побледневшие щеки. И еще этот гад, тот, что во мне сидит, молитву на немецком затянул.

Александр поднял ближе к глазам лежащий верхним в стопке документ.

— Вы каким-то мистическим образом оказываетесь в подходящее время в нужном месте, — новая папироса, пока не подожженная, выписывала в нервных пальцах замысловатые фигуры. — Отправились на границу с Китаем именно в тот момент, когда судьба трактата о границах пребывала в большой опасности. Устроили там маленькую войну… Пушки с собой тащили. Мне говорили, Чуйская степь почти недоступна для артиллерии. Но вы все-таки смогли. Крепость построили. Словно знали заранее…

В канделябре пять свечей. Любой другой прикурил бы от крайней. Царь потянулся к средней.

— Горный начальник… Фрезе кажется, или как его там… Министерство уделов жалобами на вас одолел. А вы в отчете докладываете совершенно иначе. И гражданское правление при вас преобразилось, и торговля оживилась. Новое село, новая ярмарка. Рейтерн от вас без ума за изобретение…

Александр подсмотрел в бумаге.

— Зону свободной торговли… У вас в губернии за полгода больше реформ чем мы тут за десять лет успели… Прожекты эти ваши… Откуда это? Ведь обычный же господин ехал в Сибирь. Что же там нашлось этакое в вашем Томске, что вы так вдруг изменились? К чему вы такое стремление вернуться выказываете, что даже моей немилости не опасаетесь?

— А взрывчатка-то вам зачем? — вставил свои «три копейки» герцог. — С кем вы намеревались воевать?

— С горами, ваше высочество, — ноги ослабли, но язык еще не отнялся, слава Богу. Я даже как-то приободрился. — У меня тракт к китайской границе не достроен. Надобно горы взорвать.

— Да кто вы такой, черт вас раздери! — рыкнул Николай. — Граф Феникс? Любой иной порохом бы стал запасаться, и лишь для вас одного выдумать новое дьявольское зелье проще показалось. Образцы в Морском министерстве испытали на прошлой неделе. У заслуженных адмиралов картузы посшибало…

Эй, Герасик! Хватит ныть. Мы с тобой в беде, а ты там псалмы свои тянешь. На Бога надейся, а сам не плошай! Переведи лучше с великокняжеского на русский! Кто такой граф Феникс? Калиостро? Уж ты! Это что же? Он меня мошенником обозвал что ли?

— Из вас сыплет, как из рога изобилия, — снова включился император. — Эти писарские улучшения. Откуда взялись? Карта? Ведомо ли вам, господа, что у сего молодого человека есть карта всяческих ископаемых богатств на всю губернию? Хотя тот же Фрезе докладывает, что исследовательские партии и в половине мест не успели побывать. А этот вот сударь просто тычет пальцем в карту и сообщает, что там скрыто. Слыханое ли дело?!