Сергей Шкенёв - Диверсанты Его Величества. «Рука бойцов колоть устала...» Страница 28

— Аполлон! — Манефа Полуэктовна запоздало одернула мужа.

— А что Аполлон? Нет, ну что Аполлон? Дорогая, я собирался показать Михаилу Касьяновичу короткие дороги через наши болота и чудесный островок с охотничьей избушкой. Пятью избушками… Или чуть больше.

— Но там же…

Клюгенау нахмурился:

— Манечка, мы составляем конкуренцию ярославским промышленникам, а не гусарам государя императора!

— Вы хотите сказать… — перебил Нечихаев, но так и не закончил вопрос.

— На одной торговле льном нынче не прожить, господин старший лейтенант! Но акцизы мы обязательно заплатим! После победы, да…

ГЛАВА 13

Где-то в Лондоне.

— Его Королевское Высочество будет традиционно недоволен. — Седой джентльмен, по чьей осанке и скупым расчетливым движениям угадывалось военное прошлое, выбрал в ящичке курительную трубку с янтарным мундштуком и вопросительно посмотрел на собеседника.

— О Его Величестве мы уже не говорим?

— Ах, оставьте…

— А ему так уж обязательно знать о наших планах? — высокий господин с тяжелой челюстью едва заметно улыбнулся.

— Считаете, что победителей не судят?

— Именно так.

— Но действия Наполеона, направленные на подрыв нашей торговли, не позволяют рассматривать его в качестве союзника.

— А что Наполеон? Выскочка с амбициями Цезаря, не более того. Вот русский император…

— Он дикарь и сумасшедший.

— Эти дикари, как вы их называете, стоят в трех дневных переходах от Кашмира. Хорошее сумасшествие, позволившее всего за три года привести к покорности Среднюю Азию. Я бы сам не отказался от такого же.

— Беспокоитесь, что Павел сунется в Индию?

— Нет, не беспокоюсь, потому что Павел туда не пойдет. Но, поверьте, сделает все, чтобы и нам она не досталась. Из врожденной вредности характера.

— У русских не хватит денег.

— Не будем себя обманывать, сэр: у русских есть деньги. Наши деньги, между прочим. Напомнить, сколько стоит контрабандное шведское железо? Тем более есть подозрение, что его тайной продажей в Англию занимается ведомство генерала Бенкендорфа. Думаю, не нужно объяснять, кто это такой? И он имеет не только солидный куш, но и искренне сочувствующих нанимателю агентов. Добровольных агентов, заметьте… работающих лишь за право торговли.

Седовласый джентльмен на миг потерял невозмутимость и скрипнул зубами — собеседник нечаянно отдавил не то чтобы любимую, но болезненную мозоль. Так уж получилось, что в последние несколько лет Россия представляла собой сплошное белое пятно, terra incognita, в которой без следа исчезло несколько десятков направленных с деликатной миссией человек.

Страна, похожая на котел валлийской ведьмы… Все знают о его существовании, все чувствуют на собственной шкуре действие колдовского варева, но никто не догадывается, из каких ингредиентов оно готовится и в какой момент выплеснется… А ведь совсем недавно англичан принимали в России с распростертыми объятиями!

— А вы уверены, сэр. — Седовласый запнулся, не желая произносить имен. — Вы уверены, что Наполеон еще жив?

— Даже если нет, какая разница? Тем более с его наследниками дела будет вести гораздо проще.

— Наследниками? О чем вы? Наш любвеобильный корсиканец не имеет потомков мужского пола, а его попытки заполучить для продолжения рода австрийское брюхо разбились о противодействие русской дипломатии.

— Чем плоха императрица Жозефина Первая?

— Женщина?

— А что такого? История знает немало достойных правительниц. И при не менее достойных советниках… ну, вы понимаете?

— Нет, я бы предпочел действовать по ранее оговоренным планам, но ход ваших мыслей мне нравится, сэр!

— Так что же мешает? Опасаетесь осложнений в парламенте? Эти каплуны с набитыми овечьей шерстью головами загубят любую здравую идею. Их попустительством и непростительной глупостью Англия потеряла североамериканские колонии, что на очереди?

— Я думаю, мое влияние на Его Высочество позволит нам не вмешивать парламент в игру. Так что в любом случае принцу придется рассказать…

— Обо всем? — усмехнулся человек с тяжелой челюстью. — А как же традиционное недовольство Его Величества, в смысле, Высочества?

— Напрасно иронизируете, — нахмурился собеседник. — Недовольство будет в любом случае.

— Тогда?

— Принц Уэльский не так глуп, каким его выставляют недоброжелатели, и прекрасно поймет, что вступление в европейскую войну на стороне Франции неизбежно. Тем самым мы отвлечем внимание русских от Индии, а в случае победы…

— Чьей?

— Разумеется, нашей. Или вы думаете, будто Наполеон способен выиграть? Теоретически он смог бы сделать это пять лет назад, но не сейчас, когда русские военные корабли чувствуют себя хозяевами в Средиземном море, а десант в Тулон или Марсель не высадился исключительно в силу природной северной лени.

— И они свободно проходят через проливы? А как же договоренность с султаном? Простите, с этими заботами немного отстал от жизни…

— Что вас удивляет? Да, договоренность есть, причем не только с нами, но и с французами. Стамбульский мерзавец охотно берет деньги на восстановление батарей и укреплений в проливах, но не делает ничего, что бы противоречило политике Петербурга. И представляете, такое положение дел его более чем устраивает!

— И царь Павел не возражает против вливаний в турецкую казну? Союзник, берущий мзду у противника, всегда подозрителен.

— С чего бы царю возражать? Вы слышали когда-нибудь про графа Державина?

— Поэта?

— Если бы только поэта… Он министр финансов, и будьте уверены — каждый фартинг из выплаченных Оттоманской Порте миллионов в конце концов окажется в руках этого… — Седовласый замолчал, выбирая подходящее слово, и с нескрываемым отвращением закончил: — Этого поэта!

— Тогда какой смысл в выплатах?

— Традиции, будь они неладны!

— Такие традиции нужно менять.

— В случае победы, сэр!

— И она будет за нами, сэр!

Джентльмены улыбнулись друг другу, удовлетворенные сходством позиции и политических взглядов, и седовласый предложил:

— А теперь за хересом и бисквитами можно обсудить подробности. Вы не против?

Джентльмен с тяжелой челюстью не возражал, тем более время обеда еще не пришло, и как лучше скоротать его, если не за бокалом-другим хорошего вина. А в этом доме можно найти старые, завезенные еще до блокады, испанские вина. И если сесть у камина в кресло-качалку, укрыть ноги любезно предоставленным пледом… Хорошо!

Несколько часов спустя. Все тот же Лондон.

Лондонский порт — не самое лучшее место для прогулок. И хотя за последние несколько лет он пришел в некоторый упадок, вызванный значительным уменьшением поступающих грузов, но тем не менее не утратил дурной репутации. Прибежище мерзавцев и подонков со всего мира не гарантировало безопасности даже своим постоянным обитателям, а чужих попросту проглатывало, не оставляя следов. Вот пришел человек, переступил невидимую черту… и все. Если увидит его кто потом рабом на плантациях Ямайки или Барбадоса, то не узнает. Или узнает, но не подаст виду — у порядочного англичанина нет знакомцев среди рабов и прочего отребья.

Но неизвестного, шагающего в темноте с целеустремленностью, делающей честь его храбрости, мало интересовали судьбы незадачливых предшественников. Походка выдавала в нем привычку к преодолению жизненных трудностей. И, скажем так, привычку преодолевать их при помощи абордажной сабли и пары пистолетов. Не исключался и мушкет, но сегодня такового не видно — не принято в наш просвещенный век ходить по городу с мушкетом.

Размытая тень отделилась от стены, а из-за спины донесся стук тяжелых башмаков. Лондонские ночные джентльмены, в отличие от французских или испанских собратьев по ремеслу, предпочитали обходиться без опереточных сценок вроде предоставления права выбора между жизнью и кошельком, обычно их интересует и то и другое. Видимо, припозднившийся гуляка знал об этой милой привычке, так как, не дожидаясь нападения (намерение напасть разве не оно и есть?), выстрелил в первого загородившего дорогу. Тут же обернулся, чтобы двумя пулями успокоить остальных. Да, к глубокому удивлению грабителей, если они успели его почувствовать, пистолет предполагаемой жертвы не требовал перезарядки.

— Надоело, в самом деле… — бормотал под нос неизвестный, ощупывая лежащие тела на предмет признаков жизни. — Я им не нанимался улицы от разной погани чистить. Или пусть Александр Христофорович отдельно доплачивает.

Небольшой компенсацией за неприятную минуту стали несколько шиллингов и целая пригоршня мелочи, перебравшиеся в карман удачливого ворчуна. А что такого? В опасной работе каждая лишняя монетка может стать оружием, да и следы ограбления нужно оставить. И вообще, денег много не бывает, тем более на благое дело.