Елена Асеева - Зачин (СИ) Страница 28

  Двужил в свое время, самолично, сделал для учеников луки. Грабу под его мощные руки большой и тяжелый, с туго скрипящим не только своим изогнутым деревянным древком, костяными рогами, но и тонкой тетивой, твореной из жил лося, а для девочки поменьше и значительно легче. Впрочем, Владелина оказалась достаточно меткой, потому всегда с легкостью поражала выставленные мишени, чем весьма радовала Двужила. Так как не только по силе, но и здоровьем была вельми хрупкой, и, несмотря на подаренную Воителем клетку, очень часто болела и довольно-таки быстро уставала от занятий. Порой от утомления у нее подолгу текла кровь из носа, а после того болела голова, до тяжелого продолжительного обморока, из которого она выходила по нескольку часов кряду. И чем старше становилась юница, тем все более сказывалась в ней ее женская мягкость и хрупкость здоровья... тем чаще она хворала... и становилась слабее так, словно степенно теряла остатки подаренное ей некогда мощи Бога.

  Обучившаяся ездить на своем жеребце, который в отличие от иных в большинстве своем саврасых и каких-то блекло-мышастых тонов, был караковым, с черным окрасом корпуса и рыжими подпалинами на морде и в пахе, Владелина предпочитала трюхать на Угольке без седла и поводьев. За что не раз получала взбучку от Двужила. Да, только девочке чудилось, что седло и поводья сковывают движения не только ее, но и Уголька. Любила девонька обхватить шею своего жеребца, плотно прижимаясь топорщившейся с под материи рубахи маленькой, устремленной грудью к его густой долгой и вовсе черной гриве, ощущая ядреный запах мощного животного и громким кличем понукая, скакать вперед. Влада точно уносилась с ним туда... в неведомые дали, вроде в само темное, ночное небо кое видела во снах и каковым любовалась ежевечерне. Ощущая нестерпимую, и все лета взросления увеличивающуюся, тоску по темным очам отцам... Теперь она поняла очам отца... это понимание пришло само по себе... Как-то так... просто однажды эти глаза всплыли пред ней, а после она услышала, то трепетно нежное слово: "Отец!". Точно вымолвленное не ей, а кем иным, обаче однозначно близким. Наполняющееся стремительным скачем тело жеребца, в доли секунд делали невесомой Владелину, и, слушая тот трепетным бой копыт и прерывистый храп, она чувствовала ретивый полет собственной плоти, будто дотоль уже испытавшей это великое состояния бреющего, скорого движения. И для нее было не важно, что потом она выслушает долгую бурчливую речь Двужила, не раз утрет кровавые капли, покинувшие ноздри и испытает острое, болезненное томление во лбу... ощущение полета погашало все неприятные моменты.

  Неспешно прошедшие дни, годы принесли ей взросление не только в летах. Они принесли ответственность и за себя как продолжателя жизни, наложив обязанность раз, а иноредь и два раза в месяц в течение трех- пяти дней пропадать в избе, не смея показываться перед очи Двужила и мальчиков. Эта покуда единственная ее обязанность совсем недолго тяготила Владу ограничением свободы, ибо вмале она нашла возможность обратить то заточение в более благоприятное для себя времяпрепровождение. Оттого всякий раз, когда ей полагалось, как велел Выхованок, провести в избе, отроковица весьма ранешенько поутру, когда солнце раздумчиво замирало своим одним округлым краем на небосводе, дотоль токмо неспешно сгоняя ночную хмарь, убегала в елани.

  Владелина уходила в раскинувшиеся большими плоскими блюдцами поляны, что в своем многообразии окружали девственные леса, али напротив то густые зеленые нивы окаймляли своими непроходимыми чащобами пашни, наволоки, займища словом луга, поросшие ярчайшей зеленью трав и поражающие пестротой цветов. Устроившись где-то недалече от рубежа подымающегося леса девочка, а теперь вернее молвить, девушка укладывалась на те дотоль непаханые пожни, утопая в густой травянистой растительности. Тонкие отростки трав, лепестки соцветий нежно прикасалась к телу Влады, целовали ее кожу, голубили русые волосы, а она подолгу смотрела в наполняющееся светом и нежной голубизной далекое небо, где призывно-тоскующее блистала та самая кроха света, каковую кроме нее в поселении никто из ребятни не видел.

  Выхованок не смея перечить своей вскормленнице, только складывал ей в узелок снедь и подсовывал под руку еще тогда, когда она мирно почивала на своем широком ложе в избе. Он, как дух и самое близкое девушке создание, желал, чтобы ей было хорошо, а посему нарушал, впрочем то для него не впервой, касаемо Владелины указание Зиждителя Огня. Совсем нежданно узнав об уходе из селения юницы, к ней стал присоединяться Златовлас.

  Мальчик уже превратился в юношу и вельми мощно набрал в плечах. Стан его был крепок, а рыжие волосы всяк миг полыхали в свете ядреных лучей солнца. Возможно он был красив, да только Влада того не видела, она относилась к Златовласу, как к младшему брату... товарищу, посему не видела ничего зазорного, чтобы он в такие дни... дни уединения составлял ей компанию. Хотя разделяя такие мысли, она не решалась ни Выхованку, ни кому бы то ни было еще сказывать о своем тайном спутнике. Впрочем о том никогда не болтал и Злат, может и не понимающий почему Влада всяк раз болея прячется в лугах, одначе чутко храня тайну. В целом Владелина и дотоль не редко хворала, и была довольно слабым ребенком, а коли вернее молвить каким-то немощным... Вроде подаренная клетка Воителя вместо мощи принесла отроковице лишь еще большую телесную схожесть с Богами.

  Солнце уже неспешно выползло в небеса и своим ярким, в теплое время лето, сиянием озарило землю. Влада давно приметила, что движение солнечного светила такое всегда медленное, будто ему и вовсе лень исполнять распоряжения Зиждителя Небо. Луна, почти круглая, и Месяц с обрезанным с одного бока краем, нынче оба соседствующие в ночи, поблекли настолько, что стали неотличимы от парящих в тверди разрозненных, тонких нитей напоминающих причесанные усы Двужила. Далекая искорка света, та самая, что вызывала острую тоску в девочке и из каковой, как она догадалась, когда-то прилетели гомозули, днесь была замершей. Хотя Влада любуясь той неподвижностью, ощущала ее постоянный, призывный свет, который обещал успокоение стоило только до нее дотянутся. Иноредь колыхающиеся в голубой дали волоконца облаков заслоняли будоражащий свет брызги, а погодя колготно шевелясь, сызнова казали ее сияние, кое точно посылало юнице какое-то загадочное послание.

  Едва слышно хрустнула вблизи ветка, а после Влада ощутила своим возлежащим и чуть трепещущим в густых травах телом чью-то неспешную поступь. Отроковица немедля подскочила с оземи и обернулась. Из леса, огибая ближайшее дерево раскидистой березы, выходил Злат. Его слегка удлинившееся лицо, откуда безвозвратно пропала всякая детская округлость, блеснуло светом серых очей, а мохнатые белесые брови изогнулись высоко вверх, словно желая подпереть своими уголками корни рыжих кудрей.

  - Напугал?- его голос то временами приобретал низкие тона, то сызнова срываясь, вроде как даже подвизгивал.- Да?- вопросил мальчик и задористо засмеялся.

  - Дубина!- гневливо откликнулась Владелина и тотчас многажды спокойнее задышав, опустилась на устилающие землю пригнутые травы.- Конечно, напугал. Тебя же не было в Лесных Полянах, ты уезжал. Посему я никого не ждала... а тут шаги, хруст.- Отроковица порывисто протянула руку и кончиками пальцев огладила лежащий подле нее в ножнах меч.- Так бы враз и снесла твою дубовую голову... знал бы тогда, как пугать.

  Златовлас продолжая звонко смеяться, подступил ближе, и, повалившись на траву подле юницы, качнул своим крепким станом так, что заходили из стороны в сторону его наполняющиеся силой плечи. Он проворно откинул со лба короткий завиток волос, а после, верно, справляясь со стремительным дуновением ветра мечущегося по пологой елани и гнущего к земле его зеленых жителей, весьма низко проронил:

  - Я приехал вчера утром. Увидел, что ты не вышла из избы, не отправилась на Ребячий мешок и понял, что опять приболела. Потому ноне и поспешил к тебе.

  - Приболела, ну, ты прям догада у нас...- усмехаясь произнесла отроковица, однако не вкладывая в это слово сердитость, а наоборот подбадривая им товарища.- А ежели бы я на эту елань не пришла, чего б тогда?.. Вот приехали бы сюда ученики Багана и Спрыйя, поглядись-ка какие здесь налились травы... и стали пасти скот... где б тогда искал? Нешто,- и юница зыркнула на мгновенно вытянувшееся лицо отрока.- Нешто не мог вчера на вечерней зорьке забежать, узнать куда пойду. Да и Выхованка порадовал бы своим приходом, знаешь ведь как он за вами скучает.- Злат резво вздел вверх свои округляющиеся плечи и изобразил на лице растрепанность чувств.- Эх, ты, дубина!- дополнила Влада, будто вынося окончательный приговор тому граничившему с холодностью души безразличию.

  Какое-то время на лугу царила тишина. Всего-навсе заунывно, вроде страдаючи от неприятной мысли или поступка постанывал ветер, да позади ребят поскрипывали ветви деревьев, не мощные стволы али крупные их отростки, а так маханькие, тонкие их клетки.