Пятнадцать ножевых - Алексей Викторович Вязовский Страница 28

А на подстанции меня ждал сюрприз. Пока не знаю, хороший или нет. Вместо обычной пятиминутки, на которой, как правило, присутствуют только врачи, в конференц-зал согнали всех, кого смогли найти. Народ пошумел чуток, но потом смирился. Хочется начальству, что спорить? Лучше потерпеть немного, смотришь, мероприятие быстрее закончится.

Сел рядом с Томилиной. Елена выглядела на все 100. Глазки подведены, на голове — новая прическа. Свои непослушные рыжие волосы доктор завила, уложила. Да и юбочка под халатом явно выше нормы.

— А я тут тебе местечко держу, — начала с улыбкой разговор Томилина. — Были тут... некоторые. Покушались!

— Но ты же отбила атаку? — подмигнул я.

— А как же!

Поулыбались друг другу, а тут и начальство явилось.

За трибуну сразу встал заведующий. Он окинул присутствующих орлиным взором, усиленным диоптриями, спецом остановил грозный взгляд на мне. После чего траурно начал:

— Как вы все знаете, у нас случилось ЧП. Тринадцатого сентября сего года при следовании на станцию после вызова бригада номер семь в составе...

Дальше началась моя персональная порка. Тыкая в меня пальцем Лебензон перечислял пункты инструкций, которые я нарушил. Народ на Панова смотрел, будто в меня попала пуля дум-дум. Разорвало на части и разбросало по залу. По всему выходило, что это я не спасал пассажиров, а топил их своими неумелыми действиями.

Ароныч хочет войны? Ну ладно, он ее получит. Я повернулся к Томилиной, дождался паузы в спиче Лебензона:

— Вот кстати, новый анекдот рассказали, — начал я ей рассказывать. — Звонит на скорую мужик — приезжайте срочно, я обе руки сломал! Его спрашивают, а номер как набрал? Так я не себе — тёще.

Тут надо было видеть Лебензона. Оказывается, заведующий замолчал и смотрел как я, не обращая на него внимания, флиртую с докторшей. Вроде и негромко разговаривали, а получилось, что все услышали. Он поперхнулся, его лицо покраснело. Весь зал глядел на меня с ошалевшими глазами. А Томилина... она смотрела... влюбленными. Бэта-самец кинул вызов альфе! Что сейчас будет!

Скандала не случилось. В конференц-зал забежала одна из диспетчеров и что-то взволнованно прошептала Лебензону на ухо. И он как-то он очень быстро покинул помещение. Я слегка толкнул локтем Томилину, подмигнул ей:

— Как тебе анекдот?

— Смешно! — Лена покраснела не меньше, чем Лебензон минуту назад. О, опять все у нее пошло с шеи и вверх до кончиков ушей. Как же быстро поджигаются рыжие...

— Сегодня нас опять вместе поставили — перевел разговор я на насущное — Опыта набираться, наверное. В связи с этим хотел спросить. Ты плавать умеешь?

Томилина прыснула, на нас опять начали оглядываться.

***

Лев Аронович вернулся минуты через три, наверное. Не очень долго он отсутствовал. Но вместо того, чтобы продолжить торжественную порку, он что-то сказал старшей фельдшерице Галине Васильевне и снова убежал. С мест начали выкрикивать что-то в стиле «Караул устал». Но робко и не слишком активно. На всякий случай Галя гаркнула, что потерпеть немного надо.

Пока коллектив, согласно заветам классика, вдыхал кислород, а выделял всякую гадость, две бригады уехали на вызовА. Счастливчики, что сказать. Там ты сам себе хозяин, а здесь хоть и сижу рядом с окном, а дышать всё хуже. Фрамуга не спасает.

Наконец, кто-то зашумел в коридоре, ясно был слышен голос заведующего, произносящий: «Сюда проходите, пожалуйста». Начальство приехало. Вот кого ждали. И, судя по всему, визит незапланированный. Мне даже немного интересно стало, что за вождей сюда занесло. Обычно на скорую дальше двора вожди не заезжают. Постоят, покрасуются перед объективами возле машин — и прощай, земля.

Услышал приехавших не только я. Народ как-то изменил тональность гула и слегка прикрутил громкость. Галина Васильевна встала в стойку в ожидании визита. Уж она-то знала, кого ждут.

Ну, так неинтересно. Этого мужика я знаю. Он же меня коньяком угощал, я помню. Зашел он первый, но к трибуне чуть ли не подтолкнул Лебензона. И встал скромно чуть не у двери. Поводил глазами по залу, увидел меня, улыбнулся, кивнул.

Заведующий вновь подошел к трибуне и начал вторую попытку. То же самое, только слово «ЧП» куда-то исчезло. Порушенные пункты инструкций тоже. Установочка поменялась. Оказалось, что фельдшер Панов, несмотря на молодость и отсутствие опыта, верно оценил ситуацию и принял единственно важное решение. И что коллектив подстанции гордится таким сотрудником и вообще. А сейчас слово предоставляется товарищу Щербине Ярославу Кирилловичу.

Ценитель коньяка подошел к трибуне, открыл папку торжественного красного цвета и зачитал, что Московский городской Совет депутатов трудящихся награждает Андрея Николаевича Панова грамотой и ценным подарком. Я вышел, под аплодисменты получил грамоту и коробочку. Открыл — часы. С металлическим браслетом. Показал народу, отхватил еще порцию поздравлений, причем судя по лицам, вполне искренних. Вот так, вроде циники и ничем их не прошибешь, а за коллегу радуются.

Все начали расходиться, а товарищ Ярослав Щербина взял меня за локоток и отвел немного в сторону.

— Молодец, поздравляю, — молвил ответственный работник. — Там на тебя документы отправили, на медаль. Спасение утопающих, но это нескоро. А грамота — дело хорошее. По рангу — как госнаграда. Ветерана труда получишь когда-нибудь. А случись неприятность — под амнистию попадешь. Но лучше до такого не доводить, — засмеялся он. — Шучу я, конечно. Хороший ты парень, удачи тебе. Будут вопросы — звони, — и мне в руку лег белый прямоугольничек визитки, — постараемся помочь.

Ну, и всё. Высокие гости вскорости отчалили, а я спрятал богатства в шкафчик и поехал на вызов с доктором Томилиной. Которая тоже принялась меня поздравлять и даже тайком поцеловала в щечку. Пока никто не видит.

— Ты герой!

— Лена, у нас головная боль, — я заглянул в карточку вызова. — Человек страдает.

Вся эта суета с поздравлениями и мрачным Лебензоном, которому обломали порку, меня порядком утомила.

Мы подошли к РАФику. И водила у нас тот же самый — Миша Харченко. Сидит, сопит. Наверное, думает, что его наградой обнесли. Он же там на берегу стоял и нервно курил, чем почти подвиг совершил. Пока ехали, я прикидывал ценность полученных подарков. Хорошая получается. Просто так меня трогать теперь не будут. Телефон этого Щербины, конечно — самое бестолковое приобретение. Выслушает, но помогать вряд ли станет. Зачем я ему нужен? Грамота с часами — вот это вещь! Подсобить могут. Не как орден Ленина, конечно,