Аркадий Уткин - Тамблеры. Alis Grave Nil Страница 3

Сначала Лукьянов решил уйти, потом решил жаловаться, потом написал разгромную статью, затем открытое письмо, в итоге уничтожил и то и другое – в общем, запутался окончательно. Но возможно, самым странным его поступком после всех этих перипетий стала поездка в Ипатьево к своему первому учителю физики, Антону Петровичу, хотя странным этот поступок назвали бы только те, кто не знал Лукьянова близко.

Севастьян Лукьянов, практически с самого рождения рос и воспитывался в детском доме, в небольшом районном центре Ипатьево, пока его не приняли в физико-математический интернат. Он отлично учился с самого начала, но именно встреча с Антоном Петровичем совершенно поменяла все его жизненные интересы, физика стала для него страстью, борьбой, чем то значительно большим, чем наука.

Последний раз Лукьянов ездил в Ипатьево после второго курса, потом жизнь так лихо закрутила его, что он почти не вспоминал о своем детстве и вот только сейчас понял, как важно для него поехать именно туда.

Лукьянов дошел от станции до Ипатьево пешком, хотя идти было чуть ли не час, был чудесный летний денек, повсюду пахло хвоей, смолой и чем то неуловимо родным. Шел он налегке и, кажется, даже забыл о всех своих проблемах на работе. Двухэтажное здание Детского дома мало изменилось за это время, к нему все так же вела желтоватая аллея, казавшаяся сегодня уже и короче. Лукьянов подошел к главному входу и позвонил, дверь открыла молодая симпатичная девушка, которая сразу показалась Севастьяну очень знакомой, но кто она, он сразу и не вспомнил. Она же как то странно на него среагировала, покраснела, замялась:

– Севастьян Сергеевич? Здравствуйте! – удивительно, но девушка знала его имя-отчество.

Лукьянов поздоровался, улыбнулся:

– Я к Антону Петровичу приехал

– А они все уехали, – девушка все никак не могла найти правильный тон, – Антон Петрович, все ребята и учителя, на десять дней, по Золотому Кольцу… Только малыши здесь, я и Наталья Ивановна… Они в среду только приедут, но можно им позвонить, я им уже сегодня звонила!

Девушку звали Вера Смирнова, она тоже была воспитанницей Ипатьевского Детдома, и вернулась сюда как воспитатель и учитель русского языка после педагогического института. Как только девушка заговорила, Лукьянов тут же вспомнил ее, ну конечно же, это она!

– Вера? Вас ведь Верой зовут? – Лукьянов был безумно рад встретить ее, Веру Смирнову, о которой он и думать забыл, и все же она была ему родным человеком, и именно за этим он сюда и приехал.

– Неужели вы меня помните? Да что же мы в дверях стоим? Проходите, проходите, я вам сейчас вашу фотографию покажу на стенде выпускников, вы же у нас знаменитость!

Через 10 минут они сидели в «кают компании», то бишь столовой и пили чай с конфетами. Вера подробно рассказала о делах в Ипатьево, об Антоне Петровиче, который уже собирается на пенсию и обо всех общих знакомых.

– Ну а ты то как сама, Вера? Видишь их еще?

– Кого? – Вера опять застеснялась и покраснела.

– Ну их, с золотыми крыльями?

Вера встала из-за стола, подошла к мойке, чтобы ополоснуть чашки, но на самом деле, девушка чуть не плакала:

– С тех пор как вы уехали в интернат – не видела…

Вера попала в Ипатьево когда ей было девять лет, Севастьяну Лукьянову, тогда просто Севе – двенадцать. Вера была странной девочкой: маленького роста, тоненькая, гладкие черные волосы и большие синие глаза, явно неместная. Она любила болтать, причем, все равно, с кем, но говорила уж очень необычно, скороговоркой, почти не задумываясь и не глядя собеседнику в глаза, что особенно раздражало ребят. Ей дали обидную кличку, дразнили, но что хуже всего – гнали прочь. Сева не был похож на «ботана», хотя это был именно тот год, когда в Ипатьево появился Антон Петрович и почти сразу же стал заниматься с Севой индивидуально, готовя его к физико-математическому интернату. Вера ходила за Севой хвостиком, он был не против, хотя и не считал ее другом. Его настоящим другом был самый взрослый в детдоме, и самый хулиганистый, Витя Куцепенко, по прозвищу Витя Куцый. Витя походил на питбуля: квадратный, мускулистый, но Севу уважал и с ним считался.

Летний вечер обнимал Подмосковье, стайка младших крутилась около столовой – приближался ужин. Вера с Севой сидели на земле, прислонившись к дереву, она рассказывала ему о лесе, о своей знакомой кошке Мусе Чемодановой, о муравьях, а Сева не перебивал. Ну, в общем, Вера решилась рассказать свое главное, любимое:

– Ты знаешь, они бывают разные, но я видела только золотистых. Они приходили ко мне ночью, когда я была совсем маленькая, и только когда мамы дома не было, ну, чтобы я с дивана не упала, у нас диван был, рыжий такой. Ну, в общем, они похожи на людей, у них есть глаза и волосы, и даже ресницы, их можно трогать, они не обижаются. Когда им нужно, они становятся большими или маленькими, и у них появляются крылья, тоже золотистые, они ими летают. А еще, у них есть звездочки, красивые такиееее, они ими пуляются…. Ты мне веришь?

Сеня теребил соломинку накручивая ее на палец:

– Нет, не верю, но ты рассказывай!

– Ну, вот, – почти обрадованно сказала Вера, – они помогают детям, всем детям, без разбора, и у кого родители есть, и таким как мы…

– А взрослым?

– Взрослым раньше помогали, а теперь нет, взрослые сами по себе…

На другом конце просторного двора, на бортике старой песочницы сидели Витя Куций, его адъютант Пашка Соловей, рыжеватый смышленый парень и еще двое пацанов, поменьше. Все ждали ужина.

– Смотри ребя, Смурнучка Севу грузит, – прокомментировал парочку под деревом Пашка.

Витя чуть улыбнулся, компания поняла, что можно смеяться и хохотнула презрительно.

– Надо бы ее проучить, – продолжил тему Пашка, – достала уже всех своей лабудой!

– В Котел ее! – встрял один из пацанов поменьше.

«Котлом» среди детдомовцев называлось бывшее помещение котельной в заброшенном корпусе, пол там прогнил и через жирные щели виднелась черная пасть котлована. Обветшалый корпус официально забили фанерой, но жизнь там продолжалась: пацаны устроили в «гнилушках» то ли штаб, то ли клуб, где курили, смотрели запрещенные журналы и играли в картишки. В «Котел» не любил заходить даже сам Витя, хотя он вообще ничего не боялся, не боялся даже драться с деревенскими мужиками.

– А что, это идея, – сказал Витя задумчиво.

– Давай ночью попросим Светку Косую нашу Смурнушку на улицу вызвать, и в «Котел» ее, а? – предложил расторопный Пашка.

– А если она не пойдет? – засомневался один из мелких.

– Значит так, – приказал Витя Куций, – Пашка, ты меня разбуди сегодня ночью, и тогда узнаем кто куда пойдет…

Потом был ужин, потом «стало поздно», позевали, посмотрели телевизор и отправились спать.

Сева открыл глаза и проснулся, над ним склонилась деловая физиономия Пашки Соловья:

– Да проснись ты уже!

Сева осмотрелся по сторонам, кроме Пашки, у его кровати были еще трое: сам Витя Куций, Ваня Мальцев, «малец» и Рафик старший.

Сева встал и стал натягивать штаны, Витя уже собрался и командовал:

– Косую предупредили?

– А то…

– Ну, тогда пошли!

Вся компания вылезла в окно и направилась к девичьему крылу. Пока шли, старались не шуметь, остановились у условленного окошка, оно скрипнуло, стало открываться, Светка горячо зашептала внутри:

– Вер, ну давай, лезь уже! Там они, там, с золотыми крылышками, как ты и говорила, я их только что видела!

Неумелая Вера все никак не могла вылезти наружу, пока Витя не подхватил ее и не поставил на землю. Она удивленно и испуганно смотрела на Витю и мальчишек, потом рванулась назад, но окно уже закрылось.

– Вер, там они, в заброшенном корпусе, пошли, я покажу, – голос Паши выдал жутковатую правду происходящего.

Вера сделала шаг назад и уперлась в стену:

– Не пойду я! Делайте со мной, что хотите, но я туда не пойду!

– Да че ты испугалась, дуреха? – продолжил уже открыто издевательским тоном Пашка, – там они, в «Котле» собрались, с золотыми звездочками играются!

Вера открыла рот, чтобы кричать, но Витя молниеносно закрыл ее лицо широкой ладонью:

– Ща ты у меня покричишь!

Неожиданно кто-то дернул его за плечо, Витя повернулся и увидел своего друга Севу.

– Опаньки, – Витя попытался отбросить Севу, но тот ловко увернулся и отскочил в сторону. Вера тут же спряталась за Севину спину.

– Не понял, – Витя угрожающе мотнул головой.

Сева не испугался, но сделал шаг назад. Витя выставил нож вперед и щелкнул затвором, лезвие мгновенно выскочило и блеснуло, но почему так ярко? Витя инстинктивно прикрыл глаза рукой, а когда открыл, то прямо перед собой увидел Севу, светящимся голубым и ярко- белым, за его спиной широко распахнулись крылья, полностью закрывшие Веру.