Майк Галь - Штабной визажист. Сборник фантастических рассказов Страница 3

Едва заметно поводя плечами, покусывая губы и слегка постанывая, дамы офицеры заворожено смотрят на самоходку и на меня, стоящего с ней рядом. В их глазах уже не блеск. В их глазах пламя. В них древний боевой огонь воинственных амазонок. Мысленно они уже на марше. Мысленно они уже оседлали своих боевых слонов. Их пальцы уже судорожно сжимаются, предвкушая сладострастные ощущения от податливой упругости рычагов. Они уже в бою. В лобовой развернутой атаке. Под прицелами сотен телекамер. Под оценивающими взглядами миллиардов зрителей. Кто рискнет не обратить на них внимания! Кто посмеет их не заметить! Нет таких! Аплодисменты в мой адрес! Мои перманентные враги превращаются в пусть временных, но фанатичных поклонниц. Не хватает только лавины летящих на подиум цветов. Полковник права – удивлять, это военное искусство!

«Спасибо, все свободны!» – в голосе командира полка слышится бархатное урчание сытой львицы. Демонстрационный ангар пустеет. Делясь впечатлениями и постепенно остывая, расходятся по своим неотложным делам дамы офицеры. Снова задрапировав от посторонних глаз макет, Рендер уводит притомившихся дизайнеров. У самоходки остается только сержант караульной службы, которая с этой минуты будет охранять новое, сразу ставшее секретным, оружие. Я тоже собираюсь удалиться, самонадеянно считая, что удачно пережил очередное испытание, и преждевременно расслабившись.

– А вас, Феликс, я попрошу остаться, – говорит полковник все с теми же мурлыкающими нотками в голосе.

«Ядрена-матрена-твою-дивизию-бога-душу-мать!» – рефлекторной молнией проносится в голове набор бессмысленных междометий, сохраненных для чего-то мужской генетической памятью. – «Господи! Ну, что тебе еще?!»

– Да, мадам полковник! Слушаю вас, мадам полковник! – щелкаю я каблуками.

Мадам полковник настроена весьма и весьма благодушно. Речь ее приторно-сладкой патокой растекается по ангару…

Она, мадам полковник, желает выразить свою искреннюю благодарность и лично поздравить господина арт-лейтенанта с успешно проведенной презентацией. Она, мадам полковник, более чем удовлетворена той работой, которую господин арт-лейтенант проделал со своими подчиненными над столь сложным и важным для всех проектом. Она, мадам полковник, рада была убедиться, что господин арт-лейтенант оказался именно тем человеком, которого ей хотелось бы видеть на данной должности, а, значит, время, которое мадам полковник потратила на изучение обширных каталогов «Реестра Культурного Наследия» и бесчисленных к нему приложений в виде дизайнерских портфолио, оказалось не напрасным. Она, мадам полковник, ничуть не жалеет, что приложила определенные усилия (немалые, прямо скажем, усилия) и задействовала определенные связи (высокие, прямо скажем, связи), чтобы в ее распоряжении оказался столь ценный в своем деле специалист. Она, мадам полковник, с нескрываемым удовольствием отмечает, что в настоящий момент у господина арт-лейтенанта имеется реальная возможность приносить вполне ощутимую пользу вооруженным силам Ее Императорского Величества, а не прозябать в безвременном забытьи в одной из бесчисленных креокамер имперского рефархива. В свете всего вышесказанного, она, мадам полковник, намерена в самом ближайшем будущем рассмотреть возможность награждения господина арт-лейтенанта одной из высоких военных наград, которая, как полагает мадам полковник, будет в полной мере соответствовать его заслугам, статусу и положению…

В подтверждение своих слов полковник панибратски щелкает указательным пальцем по моему форменному мундиру. Неестественно громкий щелчок коротким эхом отражается от сводов ангара. Полковник умудрилась попасть точно в центр пластиковой коробки.

– Вот как?! Однако! – полковник изумленно вскидывает бровь. – И что же, интересно, за сокровище вы, Феликс, прячете на своей груди? Для медальона с портретом Ее Величества великовато, для бронежилета слишком хлипко. Так что же это, Феликс? Надеюсь, вы позволите мне взглянуть, господин арт-лейтенант? – и, сделав ударение на слове «лейтенант», она требовательно протягивает руку. Естественно, мне ничего не остается, как отдать ей коробку.

Полковник держит в руке упаковку антикварного компакт-диска, внимательно разглядывая изготовленную архаичным полиграфическим способом и вставленную под прозрачный пластик обложку. При этом лицо ее постепенно приобретает такое выражение, словно у нее вдруг одновременно, разом, заболели все зубы. Полковник поднимает на меня глаза, полные брезгливого презрительного гнева. А дальше я выслушиваю речь, которая является полной противоположностью всему, что было сказано минутой раньше.

Стальным голосом мне сообщается, что мадам полковник никогда не имела склонности идеализировать людей вообще, и уж, тем более, не питала иллюзий в отношении мужчин, в частности. Мне также сообщается, что мадам полковник вполне была готова ожидать от господина арт-лейтенанта проявление типичных для мужской особи атавистических свойств умственной организации и что она, мадам полковник, могла бы отнестись с известным либерализмом и пониманием к некоторым таким свойствам. Например, она могла бы – нет, конечно же, не одобрить – но, по крайней мере, допустить присутствие у господина арт-лейтенанта крайне непристойного, к примеру, видеофильма – каких-нибудь, к примеру, сцен сексуального характера, или сцен насилия, или сцен агрессии. Или даже – чего в жизни не бывает – каких-нибудь диких эпизодов так называемой «охоты и рыбалки», они вполне могли бы быть ею поняты. Но в данном случае мадам полковник просто не находит слов для выражения своего крайнего возмущения. Господин арт-лейтенант просто вероломно злоупотребил благосклонностью мадам полковника и добрым к нему, господину арт-лейтенанту, расположением. Господин арт-лейтенант, должно быть, не осознает, в каком привилегированном положение ему посчастливилось оказаться. Господин арт-лейтенант, должно быть не понимает или просто забыл, что альтернативой его сегодняшнему положению вполне может оказаться положение учетно-номерной единицы рефархива или, даже, как бы ни хотелось об этом говорить, положение арбайтера в Изолированной Колонии Производителей. Или у господина арт-лейтенанта вскружило голову от временных успехов? Или господин арт-лейтенант полагает, что дела на вверенном ему участке службы находятся в блестящем состоянии? В таком случае, мадам полковник готова прямо сейчас, не выходя из этого ангара, доказать, что это далеко и далеко не так!..

Черт! О чем это она? Что еще задумала эта тетка, судорожно соображаю я, не сводя глаз с компакт-диска в ее руках (насчет «тетки» я, конечно, несправедлив, но какое, в конце концов, мне сейчас до этого дело). Между тем, полковник поворачивается к зачехленной самоходке и командует:

– Сержант, ко мне!

Встрепенувшись, сержант-караульная мигом подскакивает к «полканше» и вытягивается перед ней в струнку, а я успеваю представить себя идущим под конвоем на полковую гауптвахту. И оказываюсь в своих мыслях не оригинален – в отличие от мадам полковника.

– Сержант, раздевайтесь! – приказывает она. – Время по-нормативу! – И, увидев замешательство в глазах подчиненной, повышает голос: – Чего вы ждете, сержант? Музыки? Обойдетесь – здесь не полоса препятствий!

Сержант (на то она и сержант) тут же берет себя в руки и, сконцентрировавшись, приступает к выполнению стандартного строевого упражнения. Трижды щелкнув пальцами и задав только ей слышимый ритм, она одним движением плеча сбрасывает автомат на бетон ангара. Отработанными до автоматизма движениями, невероятно пластичными, почти балетными па, освобождается от деталей униформы, предмет за предметом, которые, как и автомат, аккуратно укладываются точно в назначенных им местах, и мне ужасно хочется угадать, какая музыка сейчас звучит у нее в голове. Движения сержанта профессиональны – это понятно даже такому профану, как я – сразу видно бывалого солдата и, уж точно, отличника боевой и политической подготовки. Было бы интересно увидеть ее, если не на полосе препятствий, то хотя бы на спортплощадке, на шесте…

– Стоп, сержант! Достаточно! – «полканша» не дает закончить упражнение до конца, и сержант застывает по стойке «смирно», оставшись в «форме номер раз». – Ну, Феликс? Вам нужны объяснения? – жестко, спрашивает полковник, почти не разжимая идеально подкрашенных (мною, между прочим, подкрашенных) в цвет краплака губ.

Нет, объяснений не нужно. Мне уже понятно куда она решила ткнуть меня носом, но полковник продолжает наседать.

– Вам, господин арт-лейтенант, вероятно нужно напомнить, как называется наш полк? Он называется «Дикая орхидея» – слышите, Феликс?.. Дикая!.. Орхидея!.. А не дикая ахинея! По-другому я никак не могу назвать то, что сейчас вижу перед собой…