Майк Галь - Штабной визажист. Сборник фантастических рассказов Страница 4

Нет, объяснений не нужно. Мне уже понятно куда она решила ткнуть меня носом, но полковник продолжает наседать.

– Вам, господин арт-лейтенант, вероятно нужно напомнить, как называется наш полк? Он называется «Дикая орхидея» – слышите, Феликс?.. Дикая!.. Орхидея!.. А не дикая ахинея! По-другому я никак не могу назвать то, что сейчас вижу перед собой…

Так уж и ахинея, думаю я, глядя на смуглое тренированное тело сержанта. И вовсе даже не ахинея. Ну ушила сержант уставное бикини сверх регламента. Удивительно, как вообще умудрилась, там и ушивать по сути нечего – уж я бы точно не смог. Так это во все времена было, и любой солдат всегда считал, считает и будет считать, что выданная на складе казенная униформа лично ему велика, как минимум, на два размера. А сержант, кстати, ничего, молодец, талантливая девочка – ее бы ко мне в дизайн-взвод. И вообще, мадам полковник, еще неизвестно, что вы сами там носите, хотел бы я знать…

– Это ваша работа, Феликс! Это ваши должностные обязанности! Все что касается уставных требований визуализации и полкового стиля – за все это отвечает заместитель командира по арт-подготовке, то есть, вы! – разошлась не на шутку «полканша». Ох чувствую, добром это не кончится. Ну, Феликс, держись!..

– Итак, господин арт-лейтенант, слушайте приказ! Вооружайте своих людей чем хотите – линейками, рулетками, лазерными денситометрами, шкалами цветовых охватов, мне все равно, но завтра к утру – слышите, Феликс, к восьми ноль ноль, – весь личный состав полка должен быть проверен на предмет полного соответствия нижнего белья полковым стилеобразующим нормативам, включая плотность материала, крой, размер и цвет! Слышите? Весь личный состав! Без исключения! Кроме, разумеется, андроидов – они, как вам, надеюсь, известно, нижним бельем не комплектуются. Все, Феликс! Выполняйте!

Мадам полковник круто разворачивается и, цокая каблуками, направляется к выходу – при этом мой компакт-диск очень метко летит в автоматическую урну-утилизатор. Раздается звук включившегося привода… короткий хруст… зеленая лампочка окончания процесса.

– Ёпп..! – мое сердце вздрагивает. Горстка пластмассовой пыли – все, что осталось от редчайшей коллекционной вещи, уникального номерного издания. FIFA-2027. Компьютерный футбольный симулятор. Последняя (последняя!) в мире игра этой серии выпущенная в год прекращения деятельности и официального роспуска Международной Футбольной Федерации…

Я разбит. Я подавлен. Оскорблен в лучших своих чувствах. Мрачнее самой черной тучи я попадаю наконец в свой кабинет и запираю дверь. Медленным тяжелым шагом подхожу к столу и достаю из верхнего ящика большой черный пистолет. Щелкнув предохранителем, подхожу к окну, вытаскиваю из пистолета обойму, долго и внимательно разглядываю на свет. Затем одним движением загоняю обойму обратно в рукоятку и решительно передергиваю затвор. После этого я опускаю шторы. В кабинете сразу становится сумрачно, как и в моей голове – там тоже уныло, темно и пусто. Я возвращаюсь к столу и сажусь в кресло. Откидываюсь на высокую спинку. С угрюмой непреклонностью вкладываю ствол пистолета в рот и, зажмурившись, жму на спуск…

Огненная струя бьет в горло и, опалив пищевод, проваливается в желудок. Я коротко выдыхаю и занюхиваю рукавом. В голове светлеет. Поставив пистолет на предохранитель, я аккуратно укладываю его на место, в ящик. Затем звоню Рендеру и приказываю построить взвод.

– Взвооод, гавняйсь! Смигно! Гавнение на сегедину! – Рендер, мелко перебирая ногами, подкатывается ко мне и вскидывает ладонь к как всегда мятой и надетой поперек головы пилотке. – Господин агт-лейтенант, дизайн-взвод по вашему п'гиказанию пост'гоен! – Судя по максимально растопыренным толстым пальцам и свекольным ушам, он тоже успел «застрелиться» и, похоже, не один раз.

– Вольно!..

Я стою перед своим взводом. Сделав каменное лицо, медленно обвожу взглядом подчиненных мне носителей творческого начала и, как я с грустью подозреваю, творческого же конца. Выстроенный по ранжиру короткий ряд постных физиономий с тщательно замаскированным интеллектом. Художники на букву «Ху»… Конструкторы на букву «Ко»… Мужики на букву «Му»…

«Господа военные дизайнеры!» – говорю я голосом, каким дикторы когда-то объявляли об окружении и разгроме вражеских армий. «Коллеги!» – добавляю я несколько мягче и затем почти проникновенно шепчу: «Товарищи!»

– Сегодня ночью всем нам предстоит тяжелая и ответственная работа. Придется попотеть…

2007 г.

Теория падения

Светлой памяти Михаила Александровича Врубеля — русского живописца, графика и ваятеля, посвящается.

«И Ангел строгими очами

На искусителя взглянул

И, радостно взмахнув крылами,

В сиянье неба потонул».

События, здесь изложенные, случились в 1902 году, и их описание основано на информации, источнику которой, у автора нет оснований не доверять.

Удар от падения был страшным. Очень страшным. Исключительным. Да, именно исключительным, а точнее – исключающим. Исключающим все, что было «до» и лишающим любой надежды на то, что хоть что-нибудь будет «после»…

– Ходите, сударь, ходите! Двигайте уже своего ферзя! Мы же оба прекрасно знаем, у этой позиции только одно продолжение, так к чему изображать мучительные раздумья – поверьте, на Гамлета вы совсем не похожи, – демон Босха откровенно забавлялся, наблюдая за жестами партнера, полными наигранного драматизма. Закутавшись в перепончатые крылья, словно в рыжий кожаный плащ, он сидел на широком карнизе малахитовой скалы, опираясь спиной на большой отколовшийся от нее кусок и вытянув вперед худые длинные ноги – идеальная поза, чтобы сопротивляться постоянному гнету чудовищной гравитации.

– У партии, возможно, вариантов нет. Зато способов изобразить, как вы говорите, мучительные раздумья, великое множество, и, поверьте, коллега, я еще далеко не все продемонстрировал! – скрестив руки на груди, демон Брейгеля прямо-таки сверлил взглядом фигуру ферзя, грубовато собранную из крупных необработанных алмазов. – Согласитесь, надо же как-то разнообразить наш с вами пожизненный досуг. Вечность, к сожалению, имеет свойство быть монотонной, а уж здесь особенно, – и он описал рукой полукруг, словно призывая непременно взглянуть и убедиться, как ошиблась вечность в выборе места для проявления своих качеств.

– Ну что вы, сеньор, будьте справедливы! Чем плохо это место? – сказал демон Босха, даже не подняв глаз. В этом не было необходимости – последние четыреста лет окружающий их пейзаж оставался совершенно неизменным. Маленькое красное солнце, навсегда застывшее над близким горизонтом (то ли закат, то ли рассвет), освещало каменистую равнину, на которой тут и там, словно гигантские каменные кусты, возвышались острые иглы кристаллоподобных скал. Алмазные скалы, изумрудные скалы, скалы из горного хрусталя, из самоцветов, холодно мерцающие, насквозь пронизанные жилами самородного золота и серебра – по-своему красивое, но безжизненное царство минералов в тяжелых объятиях неземной гравитации. Оно и не было Землей – по крайней мере, в обычном понимании. «Твердь» – вот, наверное, самое подходящее название.

– Прекрасное место, коллега, изумительное! Особенно для таких, как мы…

Демон Брейгеля наконец-таки решился сделать ход. Для него это было нелегкой задачей. Нескладный, напоминающий большого жука с неестественно тонкими руками и ногами, гибкостью тела он обладал соответствующей. Тем не менее, справившись с гравитацией и собственным весом, довольно ловко сумел передвинуть ферзя по расчерченной на плоском камне «шахматной доске». Клацнув хитиновыми крыльями, он блаженно откинулся на вертикальную стенку скалы и заносчиво заявил: «Только не вздумайте предлагать ничью!» – ему явно было жаль затраченных усилий.

– Как вы сказали, месье? Для таких, как мы? – демон Босха окинул взглядом свои фигуры, собранные из золотых самородков – считалось, что это «черные».

Он и в самом деле хотел предложить ничью. Несколько веков ежедневной шахматной практики привели к тому, что каждая их игра оканчивалась именно этим результатом, и с какого-то момента партии стали носить характер своеобразной традиции или ритуала, растягивать который не было ни смысла, ни желания.

– А кто мы, собственно, такие?.. Вот, вы, к примеру – вы знаете, кто вы такой?

Традиционная игра, как всегда, перерастала в традиционный спор.

– Я – демон Брейгеля, – невозмутимо ответил демон Брейгеля.

– Ну да, а я демон Босха, – съязвил в ответ демон Босха. – Только вот ведь какая штука, сэр! Демон-то я ненастоящий, не рожден я был демоном!.. А был я четыреста лет назад сотворен усердными стараниями живописца Иеронима Ван Акена, известного вам как Босх. Так же, как и вы – живописная, и хотелось бы верить, не больная фантазия художника Питера Брейгеля!.. Соображаете, Петрович?.. Недолжно нас тут быть! Нас вообще не должно быть!